Николай Боевкин - Постоянная времени

– Жюльен, давно хотел спросить тебя, – поинтересовался Грильон, спускаясь по добротной каменной лестнице. – Объясни, как тебе удается услышать стук в дверь из своего подземелья?

– О, сударь, есть такая наука о распространении звука, «акустика» называется, – довольно захихикал старик, настроение которого обычно менялось с невероятной скоростью.

Они вошли в довольно просторный подвал, большую часть которого занимал огромный деревянный стол, весь уставленный разномастными колбами, замысловато соединенными стеклянными трубками. Под несколькими сосудами полыхали горелки, в колбах булькали разноцветные жидкости, а из открытых емкостей поднимался белый пар.

Грильон закашлялся.

– Что-то сегодня у тебя слишком тяжелый воздух, – пожаловался он.

– Aqua Regia или царская водка, – радостно ответил алхимик. – Реакция идет уже четыре дня, но пока без толку, – тут же помрачнел он. – Но я доведу ее до конца! – в словах звучала неприкрытая угроза, как будто эти химикаты способны были испугаться. – Так как ваши книги? – спохватился Симон.

Он занимался в частности тем, что доставал для Грильона различные редкие фолианты, и всегда интересовался, насколько доволен остался заказчик. В прошлый раз это были старинные японские руководства по фехтованию. Граф серьезно увлекался различным оружием и, хотя сам был превосходным дуэлянтом, не стеснялся периодически брать уроки у известных мастеров шпаги и кинжала. И теорией тоже не гнушался.

– Ерунда, – поморщился он. – Все это давным-давно безнадежно устарело.

– Право, я не виноват, сударь, – заканючил старик. – Вы просили – я достал. А что дорого – так посмотрите, какие накладные расходы! Отыскать, втридорога переплатить, потом транспортировка. А перевод? А срочность? Три монаха два месяца не ели и не спали, чтобы эти книги побыстрее оказались у вас.

– Все нормально, – успокоил его Грильон. – Да и не то чтобы совсем уж бесполезно. Там оказалась одна любопытная книжица – искусство извлечения оружия из ножен. Здесь, в Европе, первой фазе боя уделяется мало внимания, а на Востоке это самостоятельный раздел фехтования. И сейчас я его усиленно осваиваю. Так что в итоге я очень доволен приобретением. В Париже этим сейчас можно многих изрядно удивить, – рассмеялся он.

Интерес к восточным боевым искусствам возник у Грильона после того, как тот же самый Симон добыл ему невесть откуда полоску стали, выкованную в незапамятные времена мастерами страны восходящего солнца. Граф отнес ее оружейнику и получил таким образом единственную во всем Париже шпагу из японской стали, которой невероятно гордился. Хотя эфес не имел никаких украшений, стоило это оружие не меньше, чем иное парадное, сверкающее крупными драгоценными камнями. Но таков уж был принцип графа: он делал ставку на надежность и безотказность в сражении и на поединке.

Клинок этот был поистине удивительным. Он представлял собой узкое лезвие односторонней заточки, с едва заметной кривизной и обоюдоострым концом. Упругий подобно хлысту, гибкий словно побег ивы и острый как бритва. До этого Грильону приходилось постоянно приспосабливаться к ситуации. На войне он предпочитал длинную и широкую шпагу, способную разрубить доспехи врага. А в мирной жизни не расставался с гораздо более легкой и подвижной рапирой, значительно лучше подходившей для поединка с противником, не защищенным латами. Но этот странный конгломерат шпаги и сабли, который японские самураи почему-то называли мечом, был способен с успехом работать везде: по чуткости и скорости он не уступал рапире, и вместе с тем рубил не хуже палаша.

С тех пор любимым развлечением Грильона на дуэли было использование жестких и даже рискованных фехтовальных приемов, когда клинки соперников сталкивались на излом. Японская сталь с честью выдерживала такое испытание, оставляя противника безоружным. Это часто выручало Грильона, когда он был вынужден драться, не желая причинять сопернику вреда.

Граф полагал, что в стране, где изготовлен такой шедевр боевого искусства, наверняка должны быть хорошие традиции и в части его использования, то есть в фехтовании. Но он ошибся: современная французская школа имела значительное преимущество перед древней японской. Если не считать кое-каких тонкостей. Развитие огнестрельного оружия сделало бесполезным применение доспехов, что, в свою очередь, дало неоспоримое превосходство колющим ударам по отношению к рубящим.

– Замечательная книга, я очень доволен, – повторил опять Грильон.

– Рад служить вам, месье, – поклонился старик. – А что интересует вас на этот раз?

– Вампиры, – коротко ответил граф.

– Н-да, – нахмурился алхимик, – плохи, видать, наши дела, если такие важные господа озаботились подобными вещами.

Но Грильон не расположен был развивать эту тему.

– Итак? – вопросительно посмотрел он на ученого, бросив на стол тяжелый кошелек с деньгами.

– А что вас конкретно интересует?

– Все.

– Хорошо. Это не очень сложно. Вот, возьмите пока, – Жюльен Симон подошел к полке, заставленной книгами, мягко провел рукой по кожаным переплетам и извлек объемистый том. – Это очень толковый трактат. Здесь все описано: откуда они взялись, по каким признакам их распознать, чем можно отпугнуть и даже – как уничтожить.

– Отлично, – обрадовался Грильон. – Я даже и не надеялся, что такие раритеты есть у тебя под рукой.

– Ну, месье, – обиженно проговорил старик. – Только скажите мне, вас вампиры в общем и целом интересуют или как?

– Или как, – твердо ответил граф.

– Тогда этого недостаточно, – вздохнул алхимик. – Я разыщу для вас старинные фолианты, там тоже могут быть интересные вещи. К тому же некоторые нюансы при переписывании порой искажаются.

– Я очень рад, что ты меня правильно понял, Жюльен, – со значительностью проговорил Грильон. – Да, и денег не жалей.

– Хорошо бы вам еще пообщаться на эту тему с другими людьми. Есть у меня на примете пара ученых, которые хорошо разбираются в вопросе, может, что-то еще посоветуют. Один из них живет в Лионе, а другой – в Гренобле.

– Я обязательно побываю у них, Жюльен. Вот только книгу надо сначала прочитать.

– Господин граф! – торжественно заявил, гордо распрямив плечи, старик. – Себе я не возьму из этих денег ни единого су.

***

Генерал-лейтенант парижской полиции Марк-Рене д’Аржансон был человеком громадного роста с грубыми, топорными чертами лица. Обычно он носил огромный черный парик и длинный, до самых пят, черный плащ. Запоздалые прохожие, завидев в переулке ночного города мрачную фигуру начальника полиции, в ужасе шарахались в сторону, а маленькие дети, едва взглянув на него, начинали горько плакать даже при свете дня.