Элеонора Мандалян - Зигзаги Судьбы

Николай стал архитектором. Долгое время он работал с Ф.О. Шехтелем. После смерти отца переехал в его родной город – Дерпт-Юрьев-Тарту, был членом Союза эстонских архитекторов и инженеров, Союза архитекторов Украины, преподавал в Львовском государственном институте прикладного и декоративного искусства, работал в архитектурной мастерской «Львовпроект», участвовал в выставках в Дюссельдорфе и Париже.

Бернгард, как я уже говорила, был скульптором и первоклассным литейщиком, переняв творческие и профессиональные навыки и знания своего отца, работал под его руководством. У Бернгарда и Елены было двое детей – моя мама, Наталья, и сын Мирослав.

О членах семьи старшей дочери Лидии, благодаря ее правнукам, информация наиболее полная. Лидия вышла замуж за Николая Ричардовича Барто (1865–1931), выпускника Комисаровского технического училища, служившего управляющим на заводе Виллера. У Лидии и Николая Барто было трое детей: дочь Евгения и два сына – Ростислав и Павел.

Ростислав Барто (1902–1974) был художником. Павел Барто (1904–1986) – прозаиком и поэтом. В начале 20-х служил помощником при штабе командующего всеми морскими силами Республики, во время II Мировой войны – на Северном флоте.

Известная детская поэтесса и писательница Агния Барто (урожденная Волова) была первой женой Павла Барто. Брак их продлился 6 лет, но она сохранила его фамилию. После Агнии у него было еще три жены, и от всех он имел детей. Последняя, Рената Николаевна Виллер – его кузина, дочь Николая Виллера. Они прожили вместе 25 лет.

Вторую дочь прадеда, Евгению (Женни), всю жизнь преследовал злой рок. Она вышла замуж за кузена Николая Барто – Альфреда Богдановича (1876–1919), родила двух очаровательных детей – Елену (1910–1931) и Жоржика (1912–1917). Ее муж скончался в 43 года, сын – в 5 лет, а дочь – в 21 год. На могиле своих близких Евгения написала: «Любовь никогда не умрет. Спите спокойно, мои дорогие, скоро и я приду к вам». Остаток своей жизни она жила с сестрой Лидией, и умерла в 61 год.

Семья Виллеров, постоянно пополнявшаяся за счет внуков, была на редкость дружной, проводившей вместе весенне-летне-осенние месяцы в просторном родительском имении в Царицыно.

Если прадед был стержнем семейного клана, то прабабушка – хранительницей очага, волевой, с характером, и в то же время удивительно доброжелательной. Да собственно, если бы она не была такой, вряд ли ее повзрослевшие дети, их жены и мужья захотели бы шесть месяцев в году жить под одной крышей. Прабабушка на все находила время – на общение с каждым в отдельности и всеми вместе, на ведение обширного хозяйства с целым штатом прислуги, и на активное участие во всех благотворительных делах ее мужа.

Эрих Виллер сам построил для своей семьи дачу в Царицыно, с которым из Москвы было удобное железнодорожное сообщение.

Царицынский дворцово-парковый ансамбль, раскинувшийся на обширной территории в 100 гектаров, был заложен по повелению императрицы Екатерины II в 1776 году. Холмы, глубокие овраги, пруды и вереница оранжерей – вот характерные особенности его ландшафта. А дворцовый комплекс Екатерины, к сожалению, так и остался недостроенным.

Став собственностью казны, Царицыно было обречено на снос. Часть его земель передали в аренду под дачную застройку, что начало работать только после того, как открыли станцию «Царицыно» на Московско-Серпуховской ветке Южной (позднее – Московско-Курской) железной дороги. Эта станция – первая остановка поезда после Москвы. (Сейчас до Царицыно можно добраться даже на метро, по зеленой ветке № 2.)

Интенсивно развиваясь, дачное хозяйство превратилось в большой поселок Новое Царицыно. Под аренду были также отданы Первый и Третий Кавалерские корпуса с принадлежавшими им землями. А дачи, уже построенные рядом с дворцово-парковым ансамблем, стали называть Старым Царицыно. Весь этот район пользовался большой популярностью у зажиточных москвичей, став одним из самых престижных и дорогих мест летнего отдыха.

Недостроенный дворцовый комплекс медленно приходил в запустение. Бесхозные его постройки ветшали, вплоть до обрушения кровли Большого дворца. Московские власти долго не могли решить, что с ним делать. Многие архитекторы и ученые считали, что комплекс не нужно трогать, что его руины романтичны, живописны и привлекательны сами по себе, являясь истинным историческим наследием, тогда как в воссозданном виде – в каком он никогда прежде не существовал – это будет уже совсем другой объект. Победили те, кто ратовал за его восстановление. Весь ансамбль был отстроен практически заново – как снаружи, так и тем более внутри – и является сегодня творением уже не XVIII, a XX–XXI веков. Что, впрочем, не отражается на количестве туристов, с удовольствием его посещающих.

Эрих Виллер попал в первую волну становления дачного хозяйства в здешних местах и, соответственно, стал одним из организаторов «Общества благоустройства дачной местности в «Царицыно» (в 1908), неизменно являясь членом его комитета. Он с большим энтузиазмом занимался благоустройством досуга и быта огромного дачного поселка. Работа была не из легких, требовала много времени, энергии и средств. Но прадеду она была в радость, доставляя моральное удовлетворение. Они налаживали уличное освещение, охрану дач, обеспечили поселок телефонной связью, пожарной службой и т. д.

Просто удивительно, как прадедушка все успевал – руководить своим заводом, заниматься общественно-полезным трудом, отстраивать и благоустраивать свои дома в Москве и за городом, не изменять своему хобби и общаться с семьей – с женой, детьми и внуками.

На своем просторном участке в Царицыно он построил три дома – два духэтажных и один, для прислуги, одноэтажный. Главный дом был украшен ажурными резными верандами с двух сторон на обоих этажах и готической башенкой на крыше. С Пасхи и до поздней осени жила в нем обширная семья, насчитывающая более 20 человек. Дружно жила. Им было о чем поговорить, что рассказать и чем поделиться друг с другом. Они любили слушать музыку. А прабабушка использовала каждую свободную минуту для рукоделия – весь дом был украшен ее кружевными или вышитыми салфеточками, модными в те времена. Обучала она рукоделию и своих невесток. Что же касается внуков, неукоснительно действовал принцип: делу время, потехе час. Каникулы – каникулами, но и для обучения музыке, искусству, иностранным языкам время находилось.