Иван Калина - Возврату подлежит. Ты стал другим. Беги!

Оставалось гадать – кто это и зачем? Только вопросы в голове, только одни долбанные вопросы. Завлек в ловушку? Что-то унес? Или, наоборот, подложил? Глеб огляделся. Впереди был только темный лес, возникший резко – вырос стеной зубчатых елок и шелестящих на ветру берез. Вздрогнул, почувствовав ночной холод, запахнулся посильнее в просторную куртку. Она явно была ему не по размеру. Надо возвращаться. Встал и охнул от резкой боли в лодыжке. Сел обратно. Похоже, сильно ногу повредил, если вообще не сломал. Ну, надо же быть таким невезучим! Новая попытка встать привела к тем же результатам. Боль усилилась и буквально жгла. Глеб осторожно ощупал ногу, скинул ботинок, носок. В свете луны показалось, что из щиколотки выпирает что-то белое. Глеб похолодел: сломал ногу и торчит кость. Но что-то ему говорило – при сломанной ноге он бы не сидел и не разглядывал ее, а катался от боли по земле. Покопался в кармане, достал Лерину зажигалку – положил ее тогда, не думая, вот и пригодилась. Чиркнул, вызывая огонек. Так и есть, лодыжка чуть распухла, болит, но в целом выглядит неповрежденной. Он повертел ступней вкруговую. Работает. Что же за шишка такая? Осторожно нажал, шишка отпружинила. Хрящ выбился? Глеб, конечно, не специалист и анатомию знает весьма условно, но что-то не припоминал ни одного хряща в этой области. Или он что-то путает и это вообще мешочек с жидкостью, хоть с той же лимфой. Или кровью. Травму-то он получил настоящую. Глеб еще раз осторожно нажал на шишку, та отпружинила и исчезла. От неожиданности Глеб выронил зажигалку. Что за чертовщина? Он погладил щиколотку – гладко. Пошарил в траве, нашел зажигалку.

– Гле-е-еб! – неожиданно донеслось со стороны лагеря.

Лера? Брови Глеба самопроизвольно полезли вверх. Кто ее сюда звал? Он обернулся на голос. Девушка приближалась. Луна четко обрисовывала ее фигуру. Какая-то ветка хлестнула по лицу, она охнула, присела. Он быстро убрал зажигалку в карман, натянул носок, охая, обулся.

– Глеб, ты где? – жалобно так спросила, будто не видела его, сидящего в можжевельнике, поцарапанного и раненого. Он был зол на нее – не улыбалось представиться ей в таком жалком виде…

– Что тебе надо?

Она наконец увидела его, неуверенно поднимающегося на ноги, обрадованно всхлипнула, подошла вплотную.

– Ничего… просто…

Она как-то сникла. Видимо, его резкий тон сбил ее с толку, а по дороге она не придумала подходящего оправдания. Он решил сбавить обороты – она-то при чем, что он такой придурок – помчался, сломя голову, непонятно за кем, ногу подвернул. Сказал вполне уже дружелюбно.

– Тебе этот мужик знаком?

Она подозрительно посмотрела на него:

– Ты о ком?

Так, с другого конца…

– Ты когда за мной побежала… что ты видела?

– Что видела? – Лера посмотрела на Глеба как-то странно. – А что я должна была видеть? Тебя видела.

– А еще одного человека, мужчину с бородой?

– Глеб, ты меня пугаешь. Ты был один.

Ах, значит, она за ним уже тогда следила? Тоже девица себе на уме. И правды от нее не добьешься. Вот кто она? Он до сих пор до конца не знал. Придумала свою легенду, что знакомы, а кто докажет?

– Что ты здесь делаешь? Следишь за мной?

– Ну, а если и так? – Лера уже пришла в себя – моментом же у нее получается! Села на камень, не спеша достала из кармана пачку сигарет, прилично помятых. Глеб молча вытащил зажигалку. Щелкнул, поднес к ее сигарете. Она закурила, забрала свою зажигалку и только потом сказала:

– Я замерзла там у костра, залезла в палатку – тебя нет. Ты хоть и изрядное говно, но я с тобой сюда приехала. Значит, доверяла. Других я вообще не знаю.

Девушка выпустила дым через ноздри. Он смотрел на нее недоверчиво. Врет, как пить дать – врет. У костра не было ни души. Где-то тихарилась? Он разглядывал ее, такую всю неожиданную и непредсказуемую. Рассматривал, не маскируясь, мужским, заинтересованно-долгим взглядом. Она занервничала.

– Ну да, мне страшно. Мне страшно здесь! И мне уже не стыдно в этом признаваться. Доволен?

– Но ты ведь меня не помнишь. – Глеб просто поражался женской логике.

– Ну и что? Я испытываю к тебе инстинктивное доверие. С тобой мне как-то спокойнее. Не знаю, почему. Может, подсознание подсказывает. Ведь где-то в уголках памяти ты отложился.

Ага, отложил, как бабочка – яйца. Он сел рядом – спешить было некуда, а в ногах, особенно в его сейчас, правды нет. Она поежилась от холода. Легкая кофточка, с короткими по локоть рукавами… Глеб только сейчас обратил на это внимание. Как-то стыдно стало за свою теплую куртку. Руки сами потянулись снять с себя и передать девушке. Но тут его что-то остановило. Ее тонкая рука снова поднялась, поднося сигарету ко рту, и Глеб разглядел на ней татуировку. Завитки, собранные в соцветие. Несколько таких кружочков. Глеба кольнуло. Знакомая татушка. Где же он ее видел?

– Солярные знаки, – просветила Лера, заметив, как Глеб уставился на ее татуировку. – Нравится? Могу посоветовать хороший салон.

Вместо ответа Глеб протянул куртку девушке. Та охотно приняла дар, тут же залезла в нее, закуталась как барыня.

– Где мы с тобой могли познакомиться?

– Понятия не имею. Я с такими как ты не вожусь, – хмыкнула девушка.

– А с кем? Кто помоложе и победнее? – Он тоже язвить умеет.

– Надо полагать, – фыркнула она.

Глеб смотрел на девушку на фоне вышедшей из-за туч луны. Что-то романтическое, философское и вечное было в этом полуночном свидании. Ему даже нравилась сиюминутная расслабленность девушки. Она медленно выпускала дым, смотрела в темноту. Четко был виден ее профиль, небольшой шрамик на правом веке…

– Дай закурить, – вдруг попросил Глеб.

– Ты ж не куришь, – пожала она плечами.

– Откуда знаешь? – Спросил резко: вдруг что выбросит из закоулков памяти? Девушка осталась спокойной, стряхнула пепел куда-то в темноту, за границу света.

– Я когда проснулась, тебя первым делом обыскала – так курить зверски хотелось.

– Понятно…

Лера щелчком отбросила окурок. Тот прочертил яркий круг в воздухе, мелькнул красной точкой на земле и погас.

– Давай на чистоту, как взрослые люди. Ты кого подозреваешь?

Девушка внимательно посмотрела на Глеба и тут его как будто пронзило. Вспышка прошлого на миг осветила темные закоулки памяти.

– Дай-ка руку!

– Ты чего? – девица испугалась. А Глеб уже тянулся к ее запястью, задирая рукав куртки, уставился на татуировку.

– Ты работала в баре «Макису»?

Девушка со злостью выдернула руку, отодвинулась.

– Да пошел ты!

– Скажи правду, что помнишь. Это важно.

Лера уловила серьезность вопроса.

– Ну-у… Трудно сказать. Я помню, что устраивалась туда на работу. Кажется, это так называлось. Меня японец принимал. Да, собеседование хорошо помню. Но работала ли я там?