Федор Рублев - Очкарик. Боевик. Альтернативная история

Из-за этого поднятая стена огня и последовавшая ударная волна, которые должны были накрыть основную часть управленцев администрации и прочих чиновников, лишь частично повредили здание, собравшее в себя цвет органов исполнительной власти, разрушив его западную часть. Разумеется, повезло не всем. Больше всего торговому центру, площади перед ним, и прилегающим улицам. Ну и людям, которые жили, работали, дружили, любили, целовались и страдали на этих улицах. Не всех коснулись страшное пламя ракеты, осколки бетона и стекла, позволившие умереть в изощрённых мучениях. Некоторым повезло больше, поскольку им достались снаряды автоматических пушек бронетехники, пули винтовок «L85A2», а также пулемётов «L11A1» и 7, 62 мм. «L7A2», которые в деле установления порядка и демократии на территории России с успехом применили «секшены» и «фаертимы» «Нападающего орла» – британской 16 Воздушной штурмовой бригады, ответственной за очистку Томского сектора интеграции от нелояльных граждан и сепаратистки настроенных лиц. «Нежелательные» и «сепаратистки настроенные» в изобилии лежали среди развалин и в автомобилях, разорванных снарядами автоматических пушек. Одного такого или одну (?) – узнать было невозможно, – стучавший зубами от ночного холода и волнами накатывающего от ноги жара Андрюша, наблюдая за метавшимися в ночи где-то вдалеке фарами машин и сполохами пожаров, заметил совсем рядом, в нескольких шагах слева в сторону городского почтамта. Голова трупа и левая рука были придавлены большим куском бетона, под который натекла и уже успела подсохнуть большая лужа крови. Но не этой привлекло его внимание. Урчавший от голода желудок всё настойчивей заявлял о себе и требовал чем-нибудь его заполнить. Рядом с трупом лежал пластиковый пакет, из которого рассыпались большие оранжевые апельсины, всем своим видом выражающие недоумение по поводу окружающего их молчания, пожаров и крови, и призывающие мир к празднику.

В пакете угадывалось что-то съестное. Выползать из развалин не хотелось, но голод толкал вперёд. К тому же напомнила о себе жажда. Стараясь не шуметь, не отвлекаясь на отдалённую стрельбу и внимательно, насколько это было возможно, осмотрев через грязные полуразбитые очки окружающую обстановку, Андрюша пополз вперёд. Двигаться было весьма трудно – кругом торчали куски арматуры, нагромождения обломков мебели, стен, множество битого стекла, которое нещадно скрипело и хрустело, издавая звуки, слышимые, как казалось Андрюше, за десяток километров. Нога двигалась плохо и сильно болела, затрудняя перемещение. Сильный кашель забивал дыхание и заставлял периодически замирать в развалинах. С кашлем Андрюша выплёвывал чёрные хлопья дыма и сажи, которых препорядочно наглотался, валяясь без сознания и едва не отравившись совсем. Страшно хотелось пить. От боли и тошноты мутило, но он продолжал двигаться, постепенно смещаясь от участка пожара и липкого чёрного дыма в сторону, против ветра. Двигался Андрюша осторожно насколько мог и умел и внезапно понял, что вслушивается в окружающую обстановку и наблюдает за ней гораздо сильнее и внимательнее, чем делал это в своей обычной жизни. Тут же мелькнула мысль: «Где она теперь, обычная жизнь? Школа, мама с её постоянным беспокойством и всё остальное…». Андрюша тут же отогнал её – думать об этом было некогда. Нужны еда и вода, сейчас это было главным. Ещё следовало позаботиться о безопасности и укрытии. Остальное потом.

Продолжая переползать между обломками, двигаясь в темноте на ощупь и ориентируясь по свету пожаров, Андрюша постепенно выбрался на разбитый тротуар напротив заветного пакета. Из – под куска кирпичной стены на него внимательно глядел пронзительно – голубой глаз из смятой головы. Увидев его в нескольких сантиметрах перед лицом, Андрюша вздрогнул и едва не вскрикнул. Глаз не двигался и смотрел в одну точку, не моргая. «Кукла!» – догадался Андрюша, разглядев предмет внимательнее, попутно пряча кашель в лохмотья рукава, которым тут же вытер противную тягучую чёрную слизь, выбитую из лёгких. На улице было тихо. Картину дополняли гул пламени догоравшей поодаль машины (кажется это был Форд-Фокус), да холодный ветер, остервенело шуршавший на мостовой, среди трупов, бумажками, пылью и мусором, в изобилии появившимся на остатках улицы.

Высунувшись из-за остова «Форда», Андрюша проволокой подцепил пакет, благо тот лежал близко, и медленно подтянул, стараясь скрыть его шуршание за игрой ветра. Проволокой подкатил к себе и ближний апельсин, который тут же, мучимый жаждой и голодом, съел, срывая зубами кожуру и впившись в сочную ароматную мякоть. Утолив немного голод, Андрюша тихо и, как ему казалось, бесшумно, а на самом деле как бегущий в воду бегемот, отступил под уже ставшие знакомыми обломки кафе, где забился в какую-то дыру и осмотрел пакет. Тот не разочаровал. Кусок сыра, чипсы (кому сейчас нужны чипсы?), немного нарезанного хлеба в пакете и, о чудо, поллитровая, смятая, но целая, бутылка колы. Всё это богатство было уничтожено за считанные минуты. Андрюша любил поесть и всегда удивлял родных своими вечерними чаепитиями с выпечкой или двойными порциями пельменей, не говоря уж о таких тривиальных вещах, как глобального размера бутерброд с колбасой в «нужный момент». За поглощением сыра и колы в голову полезли мысли: «Что с родными? Где мама, папа и брат? Что делать сейчас? Как попасть домой? И есть ли он ещё, этот дом?». Андрюша чувствовал, что вместе с этими вопросами, с доносимыми порывами ветра запахами дыма и горелого мяса, с видом неподвижных тел и разбитой музыкальной школы, с одиноким голубым глазом расплющенной детской куклы (где же хозяйка?) его постепенно и неотвратимо заполняет чувство ледяной злобы, чёрной и первобытной. Чувство, от которого с головы до пяток пробирает озноб и холодеют конечности, от которого нельзя избавиться просто так, отвернувшись. Такое чувство переворачивает сознание, стирая иллюзии и ложные ценности, а точнее, всего лишь помогает видеть мир цельным, расставляя его детали по своим подлинным местам, и заставляет принимать решения.

Было ясно, что на месте оставаться нельзя. Стрельба на северо-востоке не утихала, слышались разрывы чего-то посерьёзнее гранат. Чего именно, Андрюша пока не мог определить, не зная, что это 105 – мм снаряды британской лёгкой полевой десантной пушки L-118, батарея которых долбила по окопавшимся на окраине города остаткам подразделений гвардии. Было также ясно, что надо попытаться выяснить обстановку, установить связь хоть с кем-то, выбираться к дому и найти родных. Из школьного курса истории и прочитанных книг Андрюша знал, что вторжение (в данном случае обтекаемо и осторожно именуемое в международных документах как временное размещение коалиционных сил в пределах административных границ Российской Федерации) всегда сопровождается установлением сил полицейского контроля, введением военных патрулей, новых разрешительных документов и другими ограничениями, призванными облегчить контроль за населением, парализовать действие промышленности, разобщить и обезоружить людей.

Читать дальше