Федор Рублев - Очкарик. Боевик. Альтернативная история

Но обстановка требовала неотложных действий здесь и сейчас. С этими мыслями, кое-как поев, Андрюша не заметил, как задремал.

На востоке занимался рассвет.

Сон был хорош. Детали семейного отпуска в Крыму и поездки в Артек пару лет назад смешались в причудливую картину приятных звуков, запахов и непреодолимого желания попить из-за неведомо откуда взявшегося солнечного жара, вовсю припекавшего справа. Потянувшись за большой запотевшей бутылкой минералки, почему-то стоявшей посреди футбольного поля «Артека», рядом с «Ласточкиным гнездом», Андрюша наклонился вперёд и… проснулся, едва при этом не скатившись из своего убежища на кучу мусора. Подобравшись, Андрюша тут же вернулся в дыру и прислушался. Светило яркое майское солнце, щедро раздавая тепло живым и мёртвым. И это было плохо. Втянув воздух разбитым носом, из которого накануне грязным пальцем и маленькой щепкой выковырял засохшую кровь, Андрюша почувствовал постепенно усиливающийся сладковатый запах разложения. То, что это именно он, Андрюша понял сразу, чему в немалой степени способствовали фильмы и прочитанные книги про героев – выживальщиков, прежде заполонившие медиа-пространство, литературное поле и умы подростков, а также некоторые школьные знания в биологии. Андрюша помнил, что трупный яд является сильнейшим отравляющим веществом и при достаточной сильной концентрации запаха разложения была высока вероятность получить серьёзное отравление. Запах приносил ветер. Он также во множестве мест неторопливо поднимался из развалин, лениво накапливаясь в ямах. Он исходил от разбитых автомобилей и вообще отовсюду, постепенно накрывая толстым ядовитым одеялом всё большее пространство. Только со стороны пожаров несло едким дымом и горелым мясом, разнообразив этим печать смерти.

Следовало осмотреться и Андрюша, стараясь обезопасить себя от обнаружения и слиться с обстановкой, тихонько натянул на голову запыленную и грязную тряпку, на которой устроил ночлег. Приподняв голову и наблюдая через прорехи в ткани, стал изучать обстановку. Справа, чуть ниже дыры, обнаружился перевёрнутый разбитый стол, закрывающий вид со стороны кинотеатра и прилегающего к нему перекрёстка. Позади оставались развалины, а слева возвышалась куча строительного мусора и какого-то хлама, в котором блестели водопроводные краны, задвижки и торчали во все стороны пластиковые трубы, вместе напоминая огромного недовольного ежа, попавшего в причудливый и безумный лабиринт. Весь этот авангардизм сверху венчал целёхонький унитаз с наклейкой «GROHE», одиноко игравший с солнцем, отражая его лучи от роскошной и очень качественной (немецкой!) белой эмали. На унитаз небрежно облокотилась вывеска «АПТЕКА». Андрюша вспомнил, что с кафе соседствовали магазин сантехники и за ним аптека. «Аптека!» – подумал он и потёр больную ногу, на ходу прикидывая возможность поискать там какие-нибудь лекарства, но пока отложил эту мысль, продолжая осмотр.

Левее позади – со стороны площади и мэрии, – не так далеко, слышны были моторы. Похоже было, что двигается колонна. Андрюша определил несколько разных типов транспортных средств, условно разделив их на грузовой транспорт и бронетехнику. В этом немало способствовал музыкальный слух и выработанная за время учёбы способность анализировать и фильтровать звуки. В том, что броня обязательно есть, Андрюша не сомневался, поскольку, валяясь в полубреду, слышал разрывы снарядов и дробь крупнокалиберных пулемётов, что и устанавливались в основном на броне.

Техника двигалась куда-то в сторону, очевидно вверх по перпендикулярной улице. «По Фрунзе поехали» – заключил про себя Андрюша. В голову лезли всякие мысли о случившемся, тревога за себя, за родных, сожаление о погибших, разбитой школе (чем она – то помешала?) и моментально загубленном труде тысяч людей, возводивших город и поддерживавших его жизнедеятельность.

Впереди движения не было. Переползая к столу, Андрюша отметил про себя, что нога стала слушаться лучше, хотя сквозь разодранные джинсы были видны отёк и бордово – синие с чернотой кровоподтёки. Осмотр положения справа, за столом, дал неожиданный результат. Оказалось, что кинотеатр и торговый центр перед ним тоже перестали существовать как отдельные здания, поскольку были снесены взрывом. Переломаная мебель, трупы, разбитые транспортные средства, которые с этой стороны дополнил перегородивший дорогу перед остановкой опрокинутый троллейбус №3 с водителем без правой руки, выпавшим наружу через залитое кровью и заляпанное розовыми ошмётками лобовое стекло, составляли прежнюю картину, к которой Андрюша, подавляя в себе периодические приступы рвоты, уже начал постепенно привыкать. На проезжей части тускло блестело множество гильз разных калибров – от небольшого 5,56 до 30-мм – от пушек-скорострелок. Входные пулевые отверстия в изобилии были рассеяны по троллейбусу, опрокинутым автомобилям, остаткам деревьев в парке у установки и сплющенному взрывом полицейскому опорному пункту, перед которым, словно павший воин, до последнего оборонявший его, лежал лицом вниз бронзовый памятник сотруднику полиции, не так давно поставленный туда на деньги горожан. Памятник тоже был посечён пулями, и в боку у него зияла закопченная рваная дыра от зацепившего снаряда.

Отличной новостью стала обнаруженная за столом полуторалитровая бутылка воды, которую Андрюша с жадностью стал поглощать тут же, перевернувшись на спину и забыв обо всём на свете. Это занятие прервал недалёкий, но ясно слышимый звук. Такой же, как издавал сам Андрюша при передвижении ползком. Быстро и тихо убрав бутылку, Андрюша затаился и старался не двигаться, одновременно превратившись в слух и пытаясь определить источник. Звук шёл с дороги, со стороны троллейбуса. Шум колонны давно затих и слышались только редкие выстрелы где-то далеко в восточной части города. А звук был рядом, и похоже, что кто-то или что-то с одинаковой частотой передвигал (передвигало?) предмет с места на место.

Может ветер?, – подумал Андрюша и решил пока не высовываться. Прождав минут десять, показавшихся ему получасом, сообразил, что звук не приближается и не отдаляется, повторяясь с прежней частотой.

«Ветер» – решил Андрюша, и вернулся было к употреблению воды, но тут звук дополнился отчётливыми хрипом и стоном. Вздрогнув от неожиданности, Андрюша вздохнул, опять приподнялся и осторожно двинулся к месту встречи, понимая, что несмотря на обстоятельства и риск быть обнаруженным, надо помочь. К тому же это была возможность хоть что-нибудь разузнать об обстановке. Хотя нога не слишком и отошла, но как-то приспособившись к движению на боку и стараясь не применять её как толчковую, Андрюша пополз вперёд. Подобравшись за остов автобуса, набитого смертью и ужасом, Андрюша со злорадством отметил среди гильз на дороге окровавленный тампон и обёртку с английской надписью «Медикит». Хотя гильзы были явно чужие, но их количество и остатки медпакета дали понять, что «коалиционным» пришлось непросто. От этого поднялось настроение. Миновав развалины обувного и музыкальной школы, два трупа продавцов, заваленных ботинками вперемешку с бетоном, стеклом и торговым оборудованием, а также торчащую между плит разбитую голову с длинными седыми прядями (Наша гардеробщица тётя Валя, – подумал Андрюша, едва не заплакав, и поглощённый этими мыслями не заметил как продвинулся вдоль развалин соседнего дома ближе к перекрёстку. Укрывшись за остатками стены под обвалившейся аркой во внутренний двор музыкалки, Андрюша прислушался. Хрип или слова – не разобрать, – доносились ближе, от разбитого внедорожника, остановленного ударом металлического шкафа по крыше, вылетевшего при обрушении здания. Внедорожник вписался вправо в дверной проём культурного комплекса «Аэлита» и застрял там передней частью. Левая задняя дверь была приоткрыта и равномерно покачивалась, издавая глухое шуршание, задевая лежащий под ней мусор. Что-то было не так. Хрип прекратился. Дверь покачивалась, но не в такт с порывами ветра. Андрюша присмотрелся и мысленно похвалил себя, что догадался первым делом немного почистить стёкла очков, используя остатки колы. Так стёкла не блестели, но было довольно сносно видно, насколько позволяло треснувшее стекло. Причиной, по которой покачивалась дверь, был показавшийся знакомым грязный ботинок, торчавший откуда-то из развалин сбоку внедорожника. Ботинок ритмично дёргался, цепляя снизу дверь вперёд – назад. Хрип или стон тоже шли из под машины, из кучи мусора и камней. Подобравшись ближе, Андрюша стал осторожно ощупывать пространство вдоль продолжения ноги, пытаясь определить положение тела, и почти сразу нащупал присыпанную битым кирпичом ободранную руку. Пальцы на ней слабо шевелились. Аккуратно пожав их, Андрюша дал знать, что рядом и помогает. Хрип и движение ногой прекратились. Значит ты меня чувствуешь, значит жив и находишься в сознании и это уже хорошо, – быстро расталкивая камни думал Андрюша. Тело не было зажато машиной, этому помешал заваливший пострадавшего мусор. Продолжая тихо разбирать завал, Андрюша снял с груди и живота лежавшего несколько крупных кусков. Тот сразу шумно и быстро задышал, с жадностью втягивая дымный пыльный вонючий смрад, пытаясь выбрать из него крупицы кислорода. По вырывающимся фонтанчикам пыли Андрюша нашёл нос и аккуратно отряхнул лицо пострадавшего, одновременно прикрывая тому рот и не давая шуметь. Внезапно со стороны развалин кинотеатра, впереди сверху послышался шум мотора и на перекрёсток, прямо напротив разбитого опорного пункта неторопливо и основательно выехал небольшой бронетранспортёр грязно-серо-зелёной окраски. Андрюша замер под остатками внедорожника. Замедлив ход на перекрёстке и коротко поводив по сторонам своей какой-то игрушечной пушечкой, БТР свернул вправо и неспешно попылил через трупы и мусор в сторону театра, издавая при наезде на недавно бывшее живыми людьми отвратительные чавкающие звуки. Слышался и хруст лопающихся костей. Гад, по людям! – констатировал Андрюша, сжимая кулаки. На борту он успел разглядеть намалёванную красно-белую спускающуюся птицу с хищным крючковатым клювом, распустившую когти. На антенне развевался небольшой бело – голубой флажок коалиционных сил, почти полностью повторяющий «Розу Ветров» – флаг НАТО, а ниже разместился британский триколор. Андрей сразу вспомнил, как несколько лет назад ездил в Великобританию – чистенькую и причёсанную, набитую историей, тайнами и улыбчивыми такими жителями страну. От этих воспоминаний и зрелища заболела голова. Андрюшу опять заполнило какое-то доселе неизвестное ему остервенение и сами собой в голову пришли слова: «Хозяевами себя чувствуют, сволочи!». Обозлившись, Андрюша начал быстро раскидывать обломки, помогая лежавшему освободиться. Понять, кто перед ним, по замызганному строительной пылью и ободранному лицу с заплывшим багровым синяком левым глазом и разбитой бровью было совершенно невозможно. Андрюха, ты? – выдохнул спасённый и потерял сознание. Приглядевшись, Андрюша с трудом узнал в измученном болью и жаждой лице своего тёзку, соученика по музыке и приятеля Андрея, с красивой русской фамилией Петухов. Сердце его радостно сжалось, и из глаз брызнули слёзы. Тёзка был жив, хоть и ранен. Размазывая выступившие слёзы по грязному закопченному лицу остатком рукава, Андрюша лихорадочно думал, сознавая, что от его действий сейчас зависят уже две жизни. Знаний в вопрУдарх безопасности, транспортировки раненых и оказания им первой помощи катастрофически не хватало. Андрюша со злостью на самого себя, проклиная себя за тупость и лень, за то, что не удосужился изучить или хотя бы посмотреть хотя бы элементарные (!) сведения об этих простых, но, как оказалось, жизненно важных вещах, которые в школе на уроках ОБЖ преподавали лишь частично. Да и эти-то уроки он толком не помнил. В голове всплывали какие-то отрывочные сведения. Андрюша решил не устраивать день воспоминаний, а действовать, подчиняясь простой логике. Понимая, что раненого нельзя перемещать, не выяснив состояние, хотя бы внешнее, Андрюша подложил тёзке под голову камень, подняв её выше, и укрывшись за дверцей внедорожника, осмотрел того снаружи. Следов крови, кроме как на лице из разбитой брови, не было, рёбра на вид были целы. Руки, ноги других повреждений, кроме царапин, синяков и ссадин не имели. Шея двигалась свободно. Кости ключицы тоже целы.