Александр Антонов - Правило отскока. Детективно-приключенческая повесть

– Ждёт внизу…

– Спасибо и на том. Пара минут у нас есть?

– И даже больше.

– Тогда проходи в кабинет, побеседуем напоследок…

В кабинете генерал указал Игорю на кресло, стоящее возле журнального столика, сам сел напротив.

– Выпьешь? – генерал взял со столика бутылку коньяка.

Игорь отрицательно покачал головой.

– А я выпью…

Генерал наполнил рюмку и по-армейски опрокинул в рот. Немного помолчал, потом спросил:

– Это ты меня заложил?.. Можешь не отвечать. Ты правильно поступил! Это я, старый дурак, обмишурился… Слава богу, теперь хоть за дочь и внуков буду спокоен… Если что спросить хочешь – спрашивай спокойно. В квартире жучков нет, я проверял…

– Сергей Петрович, где архив?

– Вона как! Архивом моим интересуешься… Впрочем, лучше тебе, чем им… Архив в чемодане в камере хранения Курского вокзала. Вот номерок и квитанция… Как у нас со временем?

– Вышло время, Сергей Петрович!

– Ну, вышло, так вышло… Ты, вот что, Игорь, подожди в гостиной. Я скоро… И возьми письмо для Али…

Игорь положил письмо во внутренний карман кителя и вышел за дверь. Выстрел прозвучал менее чем через минуту. Игорь заглянул в кабинет. Генерал осел в кресле. Из прострелянного виска сочилась кровь. Возле свесившейся почти до ковра руки лежал наградной пистолет.

Усаживаясь рядом с водителем, Селиванов, не оборачиваясь, отдал приказ:

– Генерал Кондратьев застрелился. Поднимайтесь в квартиру. Оформите всё как положено, и проведите обыск!

Когда заднее сидение опустело, подполковник отдал распоряжение водителю:

– В Контору!

– Вы не оправдали доверия, подполковник! И я…

В этот момент дверь в кабинет открылась, и вошёл генерал Ерёменко. Он взглянул на разгорячённого хозяина кабинета, на вытянувшегося в струнку Селиванова и спросил:

– Что здесь происходит?

– Товарищ генерал, по халатности или по умыслу подполковник Селиванов провалил операцию по аресту генерала Кондратьева, дав ему возможность застрелиться! – поспешил отрапортовать хозяин кабинета.

– А ты что, полковник, хотел, чтобы наш бывший товарищ предстал перед судом? Это с его-то заслугами и его знаниями о наших делах?

– Виноват, товарищ генерал, как-то не подумал…

– А подполковник подумал! Благодарю за службу, подполковник Селиванов!

– Служу России!

– Иди, служи дальше…

Ирина встретила Костю в вестибюле.

– Пойдём скорее, он тебя ждёт!

Возле палаты она попросила мужа подождать и исчезла за дверью. Вскоре она появилась вновь, но уже в сопровождении Валентины Марковны. Глаза тёщи были красными, но держалась она в целом молодцом.

– Иди, Костя, он о тебе спрашивал.

Константин вошёл в палату. Роберт Генрихович лежал на кровати, возле которой стояли разные приборы и приспособления. От них к умирающему тянулись провода и трубки. Константин подошёл и присел на стоящий у изголовья стул. Бурлатис слабо улыбнулся:

– Всё, зятёк, пришла и моя пора…

– Ну что вы, Роберт Генрихович… – начал, было, Костя, но Бурлатис его остановил:

– Брось. На ложь у меня времени уже нет. Выдвини верхний ящик тумбочки и достань оттуда ключ… Покажи… Он! Это ключ от сейфа в моем домашнем кабинете. Ключи от нашей квартиры у тебя есть? Хорошо… Поезжай туда немедля, пока я ещё жив, и забери из сейфа все бумаги. Этой мой архив. Да поторопись. Как только я «перекинусь» – всё сразу опечатают. Наклонись, я скажу тебе шифр замка…

Бурлатис негромко, но чётко продиктовал цифры.

– Запомнил? Теперь иди. Позови Валюшу и Иришку. Буду прощаться…

Агафонов наклонился, поцеловал тестя в холодеющую щёку, встал и покинул палату…

Наследство, перешедшее от генерала Кондратьева и функционера Бурлатиса, заметно обогатило Паутину. Несколько месяцев ушло у друзей на систематизацию попавшего к ним в руки компромата. В итоге все повисшие на ниточках Паутины были поделены на две большие группы: «фигуранты» и «агенты». К «фигурантам» отнесли тех, кого предполагалось использовать либо втёмную, либо снабдив их только частью информации. «Агенты» должны были выполнять всю оперативную работу, поэтому знать они могли значительно больше, чем «фигуранты», но опять-таки не всё. Всё было известно только трём лицам, находящимся в центре Паутины: Агафонову, Селиванову и Фетисову.

И для давления на «фигурантов», и для вербовки «агентов» использовались одни и те же методы: шантаж и деньги. Вы спросите, откуда у подельников взялись деньги? Всё очень просто. Паутина давала доступ к людям, владеющим информацией, которой они, хотя и против воли, вынуждены были делиться с нашими «героями». А информация стоит дорого. Особенно сулящая большие барыши. А если спустя время прижать обогатившегося за счёт купленной информации бизнесмена угрозой разоблачения, – ведь обогатился он, получается, незаконно – то это вынудит его раскошелиться. Главное – не переборщить, не нарушить «Правило отскока». Сумма должна быть для бизнесмена подъёмной. Тогда он не побежит в органы и не станет прибегать к менее законным приёмам. Так или иначе, но постепенно на тайных счетах Паутины скопилась изрядная сумма в рублях и в валюте. И не только в России, но и за рубежом. Деньгами распоряжались грамотно. Заветы покойного Бурлатиса не пропали даром. Себе Одноклассники оставляли ровно столько, сколько требовалось для комфортного существования их самих и членов их семей, плюс некий запас на чёрный день. Большая часть средств шла в особые фонды и направлялась на развитие Паутины. Простой пример. Создаётся некий некоммерческий фонд поддержки остро нуждающихся в материальной помощи. Небольшая часть средств идёт на помощь простым людям, для которых это действительно манна небесная. Но вот какому-то важному человеку срочно требуются деньги, допустим, на лечение одного из близких ему людей. Фонд тут как тут. Деньги нашлись. Близкий человек спасён. Принявший «дар» счастлив и не знает, что уже висит на паучьей нити. Невесть откуда взявшиеся деньги при правильном раскладе – серьёзная зацепка.

А вот вам пример вербовки «агентов». Изучая архив покойного генерала Кондратьева, Селиванов наткнулся на один очень любопытный документ. Он касался ответственного работника кадрового управления Конторы подполковника Ильи Петровича Резвого.

Поскольку канцелярский стиль генерала Кондратьева плохо подходит для вставки в литературное произведение, я взял на себя смелость слегка подретушировать выдержку из документа .

«Илья Петрович Резвый является потомственным мерзавцем. Его дед по отцовской линии Пётр Ильич Резвый до 1917 года был провокатором. До Февральской революции он усердно сдавал своих товарищей по партии эсеров (социалистов-революционеров) царской охранке. Во время февральской смуты Пётр Ильич с тем же усердием участвовал в разгроме всё той же охранки и убийствах своих бывших начальников. И, надо сказать, преуспел. Ибо после этого не осталось ни свидетелей, ни бумаг, которые могли бы подтвердить его службу в Охранном отделении. Но это, однако, не вернуло Петру Ильичу уже утраченное доверие товарищей по партии. Ничтоже сумняшеся он, «по идейным соображениям», покинул партию эсеров и переметнулся к большевикам. Активно участвовал в Октябрьском перевороте, затем не покладая рук трудился в ЧК. Трудился усердно, настолько, что уже скоро руки его были по локоть в крови и совсем даже не в переносном смысле. В конце концов, переусердствовал. Крестьянские вилы, воткнутые со всего маху в живот командира продотряда товарища Резвого, пригвоздили его к вечности. Гибель Петра Ильича не сошла убийцам с рук. Вскоре в деревню прибыли каратели и восстановили «социалистическую законность». Особенно усердствовал молодой чекист Петя Резвый. Усердие было отличительной чертой этого малопочтенного семейства. Петя, а впоследствии Пётр Петрович Резвый, уверенно шёл по стопам отца. Первый донос он написал на собственного командира, принимал личное участие в его расстреле и занял освободившееся место. А потом были долгие годы лагерей… Но не спешите сочувствовать горькой участи Петра Петровича, не его перемалывали все эти годы в лагерную пыль, а он сам проводил этот изуверский эксперимент над тысячами повинных, мало повинных и вовсе ни в чём не повинных людей.