Анастасия Торопова - Наследие ушедшей цивилизации

Сами зачинщики выбрались через дверь кухни на первых минутах побоища. Трофим, раскидывая стоящие на дороге пустые ящики и официантов, тащил за собой ещё разъярённого Никиту, уже не отвечая на удары его большой ладони по своей взлохмаченной голове.

Когда оба были уже на улице, прохладный воздух апреля окончательно отрезвил друзей, и, тяжело дыша, они пошли к набережной. Трофим осторожно косился на друга. Тот не сводил с него ещё злых глаз, но был спокойней. А через минуту даже пошутил:

– По сматыванию от ответственности ты – мастер.

– Ты про драку? – улыбнулся во все зубы Трофим.

– И про стратолёт тоже. И вообще, как ты умудряешься их портить?

– Я всё тебе расскажу, – пообещал Трофим, – только давай где-нибудь присядем. Пойдём к речке.

Солнце клонилось к закату, освещая пустынные улицы Асконии. Стратолёты и «тарелки-такси» с лёгким всплеском энергии проносились в верхних ярусах воздушной дороги. Нижний ярус и сама дорога были пустынны. Огромные дома с большими затемнёнными окнами отражали прощальные лучи солнца только верхними этажами. Внизу было темно. Фонари давно не работали за ненадобностью. Уже много лет асконцы боялись ходить пешком в центре города. Когда не проезжали правительственные дорожницы привилегированного фиолетового цвета, здесь процветало царство одичавших домашних животных.

Военный корпус, как одно из важных административных зданий, помпезно возвышался в центре города. Во время почти пятисотлетней войны с городом-соперником Ириком военный корпус находился под землёй. Но мир продолжался более семидесяти лет, и за это время, словно беря реванш, главный военный штаб "перерос" все остальные городские постройки. Как и у соседних зданий, окна военного корпуса были затемнёнными, но не так сильно, и при полном освещении большой пирамидальный небоскрёб казался гигантским притушенным светильником. А когда «светильник» не потухал за полночь, значит, шла внутри него серьёзная и напряжённая работа.

Но в эту ночь горели только несколько этажей, в том числе и пятьдесят третий, где руководил отделом майор Игорь Родон. Он уже собирался домой, как к нему в кабинет постучался адъютант министра обороны и попросил задержаться.

Адъютант обладал особой властью, которая была почти незаметна, но все её непременно чувствовали. Он говорил вкрадчивым шёпотом, смотрел в глаза с лёгким прищуром и никогда сразу не отвечал на заданный вопрос. Перед каждым ответом он собирал всё лицо в кучу, внимательно смотрел на собеседника и первые слоги ранено растягивал. Это отбивало всякую охоту что-либо у него спрашивать. И именно этот человек постучался в кабинет майора Родона, когда тот уже застёгивал портфель.

– Добрый вечер, майор, – растянул в улыбке лицо адъютант министра обороны и приподнял раскрытую правую ладонь вверх в знак приветствия.

– Добрый, – Игорь Родон откинулся в кресле и внимательно посмотрел на посетителя. Он, не спеша, раскрыл ладонь в приветствии и этой же рукой сделал приглашающий жест. – Стиф Малакаи, честь для меня ваш вечерний визит.

– Да поздно уже, – согласился с улыбкой Малакаи, уловив лёгкий намёк неудовольствия в радужном приветствии майора. – Но обстоятельства не терпят, как говорится, отлагательств.

– Случилось что?

Стиф Малакаи удобно расположился на гостевом диване и как всегда сморщил мордочку перед ответом, но ненадолго, так как заметил, что собеседник внимательно рассматривает свои руки и не очень интересуется заданным вопросом.

– Случилось. Завтра министр просит вас быть в зале заседаний. Будут гости.

Малакаи сделал паузу. Родон кивнул и продолжал изучать руки, делая акцент на ногтях. Адъютант министра поджал губы.

– Будут ириканцы, – добавил он и с удовольствием заметил напряжение майора. – Их будет четверо во главе с самим Даяной Бескровных.

Родон поднял глаза на собеседника.

– Интересный факт, – улыбался Малакаи.

– Да, – согласился майор Родон, – очень интересный. Особенно если учесть, что Бескровных из поколение в поколение были генетиками. Причём тут министр обороны? Причём тут я?

– Министр обороны, – поморщился Стиф Малакаи, – при том, что всё же ирикннцы – наши потенциальные противники. Не важно, чем они занимаются в мирное время. А вы необходимы потому, как Мартин Кари, наш бывший ведущий генетик, был вашим супругом, входил в научную коалицию асконских и ириканских генетиков двадцать лет назад, в которой участвовал наш любезный гость Бескровных, и приложил руку к вашему собственному клонированию. Он помог родиться вашему сыну.

– Я ничего не знаю про бывшую деятельность Мартина. Я всю жизнь был военным, а он занимался наукой. О делах мы не разговаривали. – Игорь поднялся и с тяжёлым лицом расхаживал по кабинету.

Малакаи смотрел на него снизу вверх. Ему было неудобно, но он продолжал сидеть на диване в той же непринуждённой позе.

– Собрание, – протянул он, – созвано для обсуждения одной общей проблемы: нашей и ириканской. Это вымирание нации. Неэффективность нашего метода репродукции.

– Чем же оно не эффективно?

– Люди едва доживают до сорока лет, – Малакаи выдвинулся всем корпусом навстречу собеседнику. – Каждое последующее поколение из-за клонирования становится слабее физически и психологически…

– «Психологически»?

– Да. Клиники для душевнобольных процветают.

– У вас точные данные?

– Это статистика. А ещё большой процент самоубийств за последнюю пару лет. Это не прямое доказательство вымирания нации?

– А причём тут ириканцы?

– А у них та же печальная картина. Они будут просить о коалиции, какая была двадцать лет назад во главе с Мартином Кари. Проект, который разрабатывался во время первого научного эксперимента, не такой уж провальный.

– Не такой провальный? – Родон расстегнул ворот, который был слишком тугим для его взволнованного дыхания. – Вы видели моего сына? Я позволил Мартину ввести новую формулу генетического кода в мою ДНК, чтоб мой сын был намного развитей меня самого. Не был похож на меня – был лучше. А на самом деле… Да, он на меня не похож, но он просто смешон. Ему двадцать лет, а выглядит на семнадцать, тощий, не спортивный…

– Ваш сын самый выносливый во всей лётной школе.

– Что? – Родон приостановился.

На этот раз Малакаи насладился паузой и держал её дольше обычного.

– Что вы хотите этим сказать? – Игорь Родон нервничал в нетерпении и ненавидел Малакаи, который наслаждался его нетерпением.

– Ну… – протянул адъютант министра, – если бы не его физическая выносливость, то давно бы вытурили – всё-таки четвёртый стратолёт, а они сейчас дорогие…