Анастасия Торопова - Наследие ушедшей цивилизации

– Ну не тяните! Как мой сын может быть выносливым. Его же на ветру качает.

– Крепкая иммунная система, адаптация к высоким перегрузкам, сменам давления, быстрота реакции, высокий порог чувствительности. Мышечная масса подкачала, но все остальные параметры просто идеальны. Да, ваш сын никогда не будет фотомоделью, но на космодроме ему уже готовят место.

– На космодроме? Невероятно. Мой Трошка?

– Ну, если он правильно сдаст решающий зачёт.

– Так значит…

– Так значит, у Мартина Кари получилось. Жаль, что его уже нет в живых, как и всех учёных генетиков альянса, которые погибли при взрыве лаборатории. Но есть Трофим Родон, есть Даяна Бескровных, который в том научном альянсе был лаборантом и чудом спасся от взрывной волны. И он может что-то знать, хоть и был просто на побегушках. Может, поэтому ириканцы очень просят вашего присутствия на завтрашнем заседании.

Малакаи склонил голову набок и внимательно посмотрел на майора. Тот под действием тяжёлых воспоминаний ушёл глубоко в себя и не сразу заметил, что собеседник давно уже закончил свою речь и ждёт от него какой-то реакции. Могучие плечи Родона опустились вместе с уголками губ, он облокотился о стол и смотрел в окно.

– Майор! – позвал Малакаи.

– Да? Ах, да, я буду… Так вы говорите: четвёртый стратолёт?..

На набережной как всегда холодней, чем в каком-нибудь другом районе, особенно в середине апреля. Никита и Трофим кутались глубже в куртки. Они игнорировали скамейки и разместились под старой ивой на посеревшем от времени стволе давно упавшего в бурю дерева.

– Ну, рассказывай, – толкнул друга в бок Никита. – Как ты собираешься выкручиваться со стратолётом… накануне… решающего зачёта?

– Честно, не знаю, – пожал плечами Трофим. – Может, рассказать им всю правду. Ну, что я не хотел…

– Может, для начала мне расскажешь, – предложил Никита, а я тебе посоветую, стоит Волкову говорить или воздержаться.

– Про Волкова не знаю. Он человек недалёкого ума, но люди с космодрома должны заинтересоваться моими исследованиями.

Никита приподнял брови и подвинулся поближе.

– Смотри, – с жаром выпалил Трофим, соскочил с бревна и веткой стал что-то чертить на земле, освещая рисунок карманным фонариком. – Допустим, это генератор…

– Допустим, – с сомнением глядя на каракули друга, уступил Никита.

– …Отсюда поступает сырьё для топлива, в нашем случае соединение тяжёлых металлов с водородом. Идёт расщепление: атомы металла оседают здесь, а здесь скапливается водород, где соединяется с кислородом, переходит в воду и поступает по трубке в отсек, стенки которого содержат жидкий азот – вода охлаждается и поступает в радиатор. Ну да тут всё понятно… атомы тяжёлых металлов под давлением и при высокой температуре распадаются, выделяется энергия, которая переходит в электрическую, а электрическая энергия, проходя через соленоид, создаёт магнитное поле. Магнитное поле включает антигравитацию, работает турбодвигатель. И этой всей рабочей энергии хватает только-только, чтоб все запустилось и как-то работало. Атомы тяжёлых металлов при распаде не могут дать больше. А если увеличить их процентное содержание в смеси, будет просто взрыв с неприятными последствиями. Тебе пока всё понятно?

Никита неуверенно кивнул. Лицо Трофима при слабом освещении карманного фонарика казалось безумным. Глаза горели, все мышцы лица приходили в движение, словно это помогало лучше донести информацию.

– Так вот, – продолжал Трофим, – если использовать вместо тяжёлого металла что-нибудь другое, концентрацию чего можно смело увеличить без угрозы для жизни, мы будем иметь супер двигатель и супер антигравитацию. Может тогда наши сраные стратолёты смогут покинуть стратосферу и выйти в открытый космос.

– Ты… хочешь всё это им рассказать?

– У меня есть шанс попасть на космодром. А зачем мне космодром, если ни мы, ни придурки-ириканцы ни разу не вышли в космос. Наши технологии почему-то не могут преодолеть земное притяжение настолько, чтобы выйти за пределы стратосферы. Я хочу предложить что-то новое.

– Ладно–ладно, а что ты собираешься предложить им вместо металла.

– Минерал. Кремний.

– Что?

– Да, кремний. Но тут давлением и высокой температурой не отделаешься. Я собираюсь использовать энергию света. Пока это кажется бредом, но я уже примерно знаю, как всё устроить. Это будет мощной ударной силой для молекул кремния. При распаде этого минерала выделяется большое количество кинетической энергии, которая на 98 процентов тратится на совершаемую работу. И только 2 процента на тепло.

Трофим бегал вокруг бревна, на котором продолжал сидеть Никита с приподнятыми бровями и полураскрытым ртом, и то теребил взъерошенные волосы, то импульсивно жестикулировал руками, поднимая их к небу.

– А, – произнёс несмело Никита, – а твой отец одобряет твоё увлечение? Я потому спрашиваю, потому, что…

– …Что знаешь его, – закончил за друга Трофим и словно потух. Он опустился рядом с ним на поваленное дерево и заметно загрустил. – Конечно, ему не понравится всё это. Он хотел видеть меня похожим на него – сильным, ловким, решительным защитником Асконии. Он хочет, чтоб я был военным. А меня еле терпят в школе пилотов.

– Не преувеличивай. Просто тебе не стоило портить их стратолёты.

– А как бы я тогда узнал? Ведь… ведь у меня получилось расщепить кремний в генераторе.

– Да ну!

– Да! Только пока вместе с генератором, но это только начало.

– Не пугай меня. Трох, я прошу тебя, остановись. Остановись на время, пока не сдашь этот зачёт. Пока тебя не зачислили на космодром, не делай и не говори ничего лишнего. А потом видно будет.

Трофим внимательно смотрел на друга. Никита как всегда был прав. Спокойный, уравновешенный, надёжный – он был оплотом уверенности и благоразумных поступков. Трофим опустил голову и слегка кивнул.

– Да, ты прав, – тихо сказал он. – Мне нужно отвлечься от всех этих мыслей. Кстати, завтра же футбол! Ты идёшь? Ты говорил, что…

– А, – Никита досадливо поморщился, – понимаешь, я уже пообещал Джонни…

– Опять Джонни! Вечно этот Джонни! Когда Джонни уже закончится?

– Ну не надо так. Вот появится у тебя молодой человек…

– Не появится у меня молодой человек!

– Когда-нибудь появится.

– Отстань! Пойдём отсюда – я замёрз.

– Пойдём. Сам меня сюда приволок.

Они, ежась от холода и перебрасываясь друг с другом ворчанием, поднялись на дорожку и направились на парковки «тарелок-такси».

Даяна Бескровных, щурясь, смотрела в окно на ползущее из-за горизонта солнце. Солнце было алым. И небо, те его кусочки, куда попадали лучи просыпающегося светила, приобретали красноватый оттенок. Ночные облака расползались в разные стороны, подгоняемые лучами рассвета, как будто уступали дорогу новой власти. Было изумительно красиво. Но Даяна не просто любовалась могуществом природы – она размышляла. На высоком бледном лбу с выбившейся черной прядью волос из причёски, собрались «думающие морщинки». Сегодня она должна лететь в Асконию, это три тысячи километров на восток до западных городских ворот и ещё двести до центра города. Между городами лежала нейтральная территория, непригодная для жизни и промышленной зоны.