Анастасия Торопова - Наследие ушедшей цивилизации

Мы боимся быть откровенными друг с другом и потому носим маски, скрывающие наши истинные чувства, стыдимся своих ценностей. Ценности наши – они всегда почему-то не так важны, как ценности общепринятые. Они не так важны и почти преступны. А иначе, зачем скрывать их под толстой маской светского человека? А ещё за них всегда почему-то стыдно, ведь каждый может осмеять их, как только заглянет в душу. Но самое интересное не то, что собственные ценности у кого-то вызовут ухмылку (ухмылку они вызовут в любом случае, так как не являются родными), а то, что автор станет стыдиться их. Потому что не угадал, не угодил другому человеку своими же мыслями. А чего ради так необходимо угождать каждому своим мировоззрением – это уже другой вопрос, очень тонкий и деликатный.

Значит, маска является очень удобным инструментом для социализации населения. Кому-то однажды чудесным образом удалось выявить пакет ценностей для какого-либо конкретного общества. А каждый человек должен видеть в нём образец успешности и посему стремиться к этому. Но вся проблема (личностная проблема) состоит в том, что при длительном ношении масок они становятся вторым, а иногда и единственным лицом. И вот тогда общество начинает быть одноликим.

– Я ещё раз спрашиваю вас, кто это сделал?! – инструктор по пилотажу Волков орал во всё горло, всё больше покрываясь багровыми пятнами. – Кто сюда входил и прикасался к учебным стратолётам?!

Это был не самый лучший день сегодня для него. Очередной учебный стратолёт, который только недавно привезли с новой партией, вышел из строя. Расщепился на молекулы генератор, и по цепной реакции слетели магнитные диски антигравитационного поля. Ломалась уже четвёртая машина за последние два месяца, как начались учебные полёты. «Робиль 112», предпоследняя модель с серебряными крыльями в форме полукапелек – теперь это всё представляло собой груду ненужного металла.

– Я знаю, это точно, Родон! – инструктор в бешенстве обводил взглядом присутствующих, что заставляло его подопечных жаться по стенам и мечтать об убежище. – Где этот выродок?! Где эта генетическая ошибка?! Подать мне его сюда!

Некоторое мгновение после слов его держалась тишина в воздухе, в надежде на ответ; а потом осторожный шорох движений людских масс и шарканье курсантских тяжёлых ботинок по направлению к выходу заставило Волкова обернуться.

– Стоять!

Курсанты замерли.

– Где Трофим Родон?!

Кто-то громко откашлялся. Присутствующие невольно обернулись к несмелому нарушителю тишины. Лайсон Дунрут в выглаженной свежей форме стоял навытяжку, как на параде, и слегка улыбался.

– Вы думаете, – протянул он, глядя прямо на инструктора, – что Родон будет сидеть около сломанного стратолёта? Да он давно уже в какой-нибудь пивнушке.

«Фиалка» считалась самым дурным заведением, куда можно было бы прийти и пропустить стаканчик-другой неразбавленного стика. Здесь было немного сыровато из-за полуподвального помещения и сломанных обогревательных приборов, но зато – живая музыка. Вернее, парочка студентов консерватории на маленькой сцене пиликала что-то похожее на ноты. Они уже были немного под чарующим действием алкоголя, поэтому лажа своей игры их не очень огорчала. Впрочем, как и всех присутствующих, которые пришли сюда не за музыкой.

– Спаси, Вселенная, Троха, ты часто здесь бываешь? – Никита друг детства Трофима Родона настороженно оглядывался. Его смущали слишком ярко разодетые парни из обслуживающего персонала, которые с надрывным смехом плюхались посетителям на колени и ворковали с ними, предлагая свои услуги.

Трофим лениво оглянулся. Он уже опустошил свой стакан и окружающая обстановка не казалась ему такой уж мрачной.

– Да был тут как-то пару раз, – вяло протянул он.

– Это ужасно!

– Какая разница? Здесь есть выпивка и неплохая еда, как и везде. За что платить больше?

– За гармоничную обстановку, например, – поморщился Никита.

– Дожили, – буркнул Трофим ему в ответ, – теперь и за гармонию платить! Почему бы за воздух не выплачивать абонентскую плату?

– Кстати, – вспомнил Никита, щёлкнув пальцами, – в торговый центр завезли баллоны очищенного воздуха с повышенным содержанием озона и… – он осёкся, заметив злой взгляд друга.

Трофим отвернулся и стал яростно жевать зубочистку, делая вид, что слушает двух пьяных студентов консерватории.

– Трофим, – позвал его Никита осторожно, – что за психи?

– Всё нормально, – не отрывая взгляда от сцены, поспешил ответить Трофим.

– Прекрати.

– Да говорю: всё норм.

– Уверен?

– Да. Я просто засмотрелся на того кроху в синих лосинах.

– Он тебе понравился? – засомневался Никита.

– Да, – закивал Трофим, безразлично вскинув брови.

– Трофим, он – это же вульгарная особь с поганым прошлым и сомнительным будущем, – фыркнул презрительно Никита, прикрывая нос рукой, словно чувствовал зловоние.

– Ой, – заулыбался Трофим, – можно подумать твой Джонни не носит таких тряпок.

– Таких не носит.

– Точно такие же.

– Нет!

– И причёска похожа, – веселился Трофим, – «песня разъярённого павлина».

– Джонни из приличной интеллигентной семьи, с высоким положением в обществе.

– Это которая признавать тебя не хочет? – притворно припоминал Трофим, морща лоб и приподнимая одну бровь. – Это для которых ты просто солдафон, пилот стратолёта?

– Я-то хоть буду пилотом, а ты после очередного сломанного учебного стратолёта вряд ли, – выпалил разъярённый Никита и одним глотком вылил в себя всё содержимое бокала. После мгновенного опьянения его большие серые обычно добрые глаза потемнели и гневно смотрели не взбешенного друга.

– А это не я, – парировал Трофим, делая «невинный взгляд».

– Ты.

– Никто не видел – значит, не я.

– Никто не видел, кроме Лайсона. А он, конечно же, будет молчать как рыба, особенно после того, как ты сломал ему челюсть в клубе!

– Так я ему за дело. Он же назвал меня уродом. Сказал, что-то про кривизну ног, картофельный нос и степень оттопыренности ушей.

– Забыл про веснушки и рот как у лягушонка.

– Эй! Сейчас я тебе тоже челюсть сломаю!

– Ну, давай, попробуй!

С быстротой кошки Трофим вскочил с места и схватил Никиту за грудки. Столовые приборы задребезжали, сидящие вокруг люди замолкли и замерли в ожидании зрелища. Трофим встряхнул друга, который был на полголовы его выше и шире в плечах так, что тот почти потерял равновесие. Но Никита всё же выстоял и оттолкнул Трофима – тот опять упал на свой стул. Стул по инерции опрокинулся назад, увлекая за собой седока с растопыренными в разные стороны ногами. Трофим тут же вскочил на ноги и с непонятным рыком, большим похожим на стон неудовольствия, ринулся на обидчика. Никита не успел увернуться и наткнулся на соседний столик с опьяневшими посетителями. Те хотели только поглазеть на драку, но так случилось что и они, и соседние столики, благодаря принципу домино, стали участниками большой битвы. Пьяные скрипачи исчезли со сцены. Размалёванный обслуживающий персонал, утратив всё своё кокетство, раздавал пинки зазевавшимся участникам битвы. Помещение охватила ярость борьбы.