Святослав - Боги с Родины. С Нибиру ананаки. 2 книга трилогии. Ритмика. Дополненный вариант

Я узнавал потом и у других. Все говорят по-разному. Одни, что бузина – жилище духов дома, хозяевам добро несущих, другие блага. Другие говорят, что просьбы, произнёсшие под кроной: «от напасти», «чтобы не насудил суд много», «для избавления бед всяких», – все выполняются, но, в случае моём – она не помогла, трёшку я отхватил по полной. —

– А сколько прокурор просил?

– Крыша поехала или звёзду схватить хотел. Он мне просил – режима строгого дать восемь лет, как за деяние опасное, жестокости особой.

Он стукнул со всей злости кулаком об стол, лицо, став каменным, и напряжённым – замерло.

– Ты, успокойся, посоветовал Артём. Вообще-то, знаю я со слов сидельцев, что если прокурор попросит восемь лет, то даст судья шесть, редко, пять бывает. Твою статью сменили видно, срок скостили.

– Прямо, – профессор юриспруденции! – Василий усмехнулся. Тебе, откуда это знать? Может, понятие твоё, судье бы нужно довести и мне, не трёшку, шестерик впаять?!

– Со слов сидельцев знаю. Не довелось мне это испытать и, слава Богу. Там быть, – врагу не пожелаю.

– Ты знаешь лишь со слов, а я на шкуре испытал своей, как ждать звонка, считать день каждый!

– Я понимаю, – было трудно. Не собирался тем затрагивать. Ты сам сказал о трёшке, теперь заводишься. Не нужно, вспоминать об этом.

– О бузине я говорил, – она не помогла!

– И я о ней, Артём ответил примирительно, не став, по этой теме продолжать.

Молчали оба, смотря по сторонам, смотреть в глаза друг другу не желая первым. Так продолжалось минут пять, молчание им было тягостно, но гонор, – первым отвечать, не позволял.

В этот момент с кувшином молока в одной руке и кружками в другой руке, к ним вышла мама Васи.

– Какого ляха в дом не шли позавтракать?! – спросила строго их, смотря, на отвернувшихся ребят.

Да вы, никак поссорились! – она их укорила. Немного в жизни радостей, так вы беду накличете!

– Не кличем никого мы, мама! Просто поспорили немного, ответил ей Василий, искоса – смотря на друга. Тот, косился, также, осторожно.

Глаза их встретились, и отвернулись, резко. Со стороны было смешно и, мама Васи не сдержавшись, рассмеялась. Ребята посмотрели на неё и, искоса, вновь на себя, не удержавшись, громко, сами рассмеялись.

– Вот, ладно! – радостно сказал мама Васи и, отвернувшись, в дом пошла.

Хлеб знаешь, где лежит…, негромко, полупрошептала.

Слеза предательская, сковала речь. Она плохого не желала.

Поднявшись на этаж, где их квартира, Никита подтолкнул тихонько дверь, зная, – она не замкнута. Дверь сразу же, открылась. Стараясь мать не разбудить, вошёл, ключ провернув, в двери торчащий, оставленный предусмотрительно, – двери замкнул. Деньги достал и положил на стол. Присев, жевал горбушку с солью и чесноком. Затем, раздевшись, на топчан улёгся – на кухне, стоящий с незапамятных времён. Рассказывала мама, что его отец принёс. На нём, мечтал о встрече с ним и, сладко засыпая, того с ним представлял. На этот раз, заснул не сразу. Перед глазами – бабушка уставшая, с которой разговаривал – нечестно. Ему её, так было жалко, что в горле появился ком.

Обидно, – сделать ничего не мог и, ей помочь, одел лишь маску благородства. Он не заметил, как заснул.

Проснулся – мама улыбалась и, гладила по голове, благодаря, что деньги заработал – необходимые им, позарез.

– Спасибо! Умница! – хвалила сына, квартплату сможем оплатить. Не будет к нам претензии из домоуправления. Спокойно будем спать.

Сказала, и в хорошем настроении, отправилась работать. У Никиты, стало легче на душе. Вылёживаться – некогда и, повалявшись, он поднялся. Спускаясь вниз, остановился на площадке, где вечером сидела бабушка – и снова стало стыдно, что оказался он – нечестным.

С утра обследовал знакомые места, где вечерами собираются ребята, их старше возрастом, на посиделках. Там, после них, он находил бутылки, сдавал в приёмку стеклотары. Брали всегда, даже, когда проблемы были с тарой. Хватало денег тех на завтрак, иногда, на них, возможно, протянуть до вечера.

Пиво, всё больше, выпускали в ПЭТах, а водку пили мало. Даже вину предпочитали пиво. Сегодня, выручки, на завтрак лишь хватило, и булку хлеба, с кило винегрета. Поужинать сумеют с мамой. Перекусив, он в настроении приподнятом, вышел во двор, на лавочку. На ней сидел, угрюмо, Гриша.

– Что-то случилось? – видя мрачность друга, спросил Никита.

– Нет. Особо, ничего, – ответил Гриша, озабоченно.

– Но я же вижу, что сидишь, как потерял себя.

– Ты не смотри. Вдруг, там увидишь неприглядное, – пытался пошутить Григорий. Ты же всевидящий у нас. Сквозь стены, смотришь, фигу видишь?

Шутка не удалась, и оказалась мрачной.

– Ведь мы с тобой друзья! – обиделся Никита. – Я что, похожий на тебя, если умеешь просто так обидеть? Спросил я, почему таким ты стал… и, рассердился!

– Да, ладно, сильно то, не злись. Задание я получил, его мне выполнить непросто.

– Что? Очень сложное? Так, расскажи о нём. Мы, может быть, вдвоем, с ним справимся! – помочь Григорию, Никита вызвался.

– Ещё тебя впрягать, в эти дела!

– Остановись! Ты слышишь! Тебя расспрашивать, мне долго, нужно, и уговаривать, как малолетку? И то не так, и это, – так, не так, давай-ка говори, выкладывай, что за задание такое, раз удручает сильно! С чего ты нос повесил? Сидишь, невесел.

– Хорошо! Сам напросился. Услышать хочешь, – расскажу.

Но никому, смотри, не говори об этом, о том что я скажу тебе! Ты понял?

– Понял, понял я! Всё понял! Рассказывай, быстрее! Подробней, и не мямли.

– Родители сегодня приказали, чтобы я к вечеру принёс две тысячи рублей.

– А где ты их возьмёшь? Ведь с перекрёстка, таких мы денег, в жизни, не снимали. Да и не только мы.

– Я им сказал об этом, а в ответ – затрещина и, очень мудрое, как посчитали, – указание, как жить мне дальше:

– Это, твоё дело! Хоть укради, до лампочки!

И, помолчав, добавили, – большой, достаточно, чтобы искать и находить, с подобных ситуаций, выход. Думать, нужно.

– Зря, мать твоя носила девять месяцев тебя, под сердцем!?

И, мать моя так посмотрела на меня – с укором, будто был я виноват в их бедах и проблемах. Может, действительно бы было лучше, если меня бы не вынашивала, не рожала! Возможно, ведь, что кормят иногда, им на бутылку не хватает?

– Вот это да! – Никита удивился. – Они, что у тебя, офонарели? А завтра скажут, чтобы три принёс?! – Навряд ли, – успокоил друга, Гриша. – Я эти две, не знаю, где – мне взять. Я думаю, что – понимают. Быть может, так они, меня испытывают? Какой им сын, – определяют.

– Ну, так и что, мы будем с тобой делать?

– А что ещё мне остаётся?! Пойду сегодня воровать. Или есть выбор у меня?

– Куда пойдёшь?

– Ещё знаю. Пойти сараи, может быть, почистить? Там будет, что-то – можно, и продать.