Игорь Маранин - У ваших стен есть уши. Фантастика для молодых людей любого возраста

– Всё руки не доходят, – виновато покосившись на заросший участок, пояснил дядя Леша.– Как ты думаешь, маме сильно не понравится?

– Не то слово! – авторитетно подтвердил мальчишка. – У нее насчет порядка прямо помешательство какое-то. Стакан у компа и тот оставить нельзя. А тут целый огород…

– Да—а… – протянул дядя Леша и с неудовольствием посмотрел по сторонам. – Работенка предстоит…

А потом они сидели на веранде, разговаривали и ждали заката. И как только солнце начало падать за соседний дом и высокий раскидистый дуб, отправились в самую настоящую химическую лабораторию. Оказалась она, правда, совсем маленькой и располагалась на чердаке, но выглядела жутко таинственно. Как в одном фильме… как же он называется?… там еще дядька такой с длинной черной бородой хотел золото получить из свинца. Все колдовал—колдовал над своими пробирками, а затем ба—бах и ни золота, ни свинца, ни самого дядьки. Одна борода осталась.

– Садись, – дядя Леша указал Саньке на стул и принялся доставать из стеклянного шкафчика порошки и колбочки с разноцветными жидкостями. – Так, говоришь, не веришь, что сегодня Ночь проснувшихся памятников?

– Не верю… – осторожно ответил мальчишка, с опаской поглядывая, как хозяин лаборатории смешивает жидкости в большом стеклянном сосуде. А ну как сейчас тоже ба—бахнет? И от дяди Леши останутся только роговые очки, а от самого Саньки вообще ничего…

– Ну что ж, если у меня сейчас получится один фокус… я его в старой книжке вычитал, очень старой книжке, написанной одним средневековым алхимиком… если этот фокус получится, то мы с тобой будем единственными, кто сегодня не уснет. Ты готов к бессонной ночи?

– А если не получится? – с замиранием сердца спросил мальчишка.

– А если не получится, мой юный друг, то ноутбук станет твоим… Как я и обещал.

Санька с сомнением посмотрел на стеклянный сосуд, в котором бурлила разноцветная жидкость и усмехнулся.

– Допустим, мы не уснем, – сказал он. – Но мы же в деревне, так? А памятники в городе. И как….

Но тут жидкость в сосуде забурлила еще сильнее, и, не дав договорить мальчишке, сосуд… взорвался.

Ба—бах!

Санька инстинктивно закрыл глаза, а когда открыл их…. Когда открыл их, то увидел над собой круглую белую луну. Она неподвижно висела в темном небе, словно была накрепко приколочена к нему гвоздями. Ни зеленого домика, ни черемухи над верандой, ни поросшего крапивой участка… Вместо этого был маленький сквер и чужой город. Что чужой – тут к гадалке не ходи. В их маленьком городке не было таких старых домов. И этого сквера не было. Санька опустил голову и увидел, что стоит на высоком каменном постаменте. С трудом поднял ногу – тяжелая какая! – и тут только сообразил, что нога его… и рука… и весь он сам с ног до головы – каменный. Памятник. Надо честно признаться, перетрусил он отчаянно. И если бы не были в тот момент руки—ноги такими тяжелыми – точно бы пальцы задрожали, а коленки затряслись. А душа ушла в пятки. Она, собственно и ушла – душа штука легкая и невесомая, и никогда не бывает каменной – но потом посмотрела, что в пятках ничего интересного и вернулась обратно.

– Я могу двигаться… – вслух произнес Санька.

– Вот и хорошо, пошли! – ответил ему голос незнакомой девчонки.

– Кто здесь? – испуганно спросил Санька и принялся вертеть головой по сторонам.

Но на этот раз ему никто ничего не сказал – и сквер, и улица рядом были совершенно пусты. Да что на улица! Во всех окружающих домах был погашен свет. Вы когда-нибудь видели, чтобы ночью свет был погашен во всех окнах? И ни одной машины на улице? Вот и Санька не видел… Пока не оказался в чужом городе в Ночь проснувшихся памятников. Успокоился немного, осмотрелся, осторожно слез с постамента и зашагал по улице. А что делать? Не стоять же на месте…. Нужно искать, кто помочь сможет.

Город спал… Только желтые фонари, рекламные щиты да витрины магазинов переливались разноцветными огнями. И светофоры… Этим хоть бы хны: красный—желтый—зеленый, красный—желтый—зеленый… Улица вывела Саньку к набережной реки, и он сразу понял, в каком городе оказался. Потому что именно такие столбы – с торчащими носами древних кораблей – он видел в той самой книге, что листал сегодня дядя Леша. Санкт—Петербург… Ростральные колонны… Мальчик хорошо помнил название – в прошлом году мама проспорила целых два мороженных. Когда сказала, что он ни за что не выучит это слово. Гулко ступая по асфальту каменными кроссовками, Санька дошел до первого столба и нос к носу столкнулся с ожившими памятниками. Их было двое – женщина и мужчина. С виду на древнегреческих богов смахивают, решил Санька. Но оказалось, что ошибся.

– Махонький какой, – пробасил мужчина. – И черненький. Видать, пудостского камня не хватило – из чего попало лепили. Совсем обеднела страна, скоро из кирпича начнут памятники делать!

– Не хвастайся, Волхов, – укорила мужчину спутница. – Нехорошо происхождением хвастаться. Тебя как звать-то, малыш?

– Александр, – с достоинством представился Санька. По сравнению с огромными фигурами он и вправду казался крошечным.

– А меня Волга, – ответила женщина. – Этого хвастуна именуют Волховым, а еще двое наших – Нева и Днепр отправились по Васильевскому острову гулять.

– Так вы реки что ли? – удивленно спросил Санька.

– Мы аллегории, – улыбнувшись, ответила Волга. – По крайней мере, сами мы считаем именно так. Хотя некоторые называют нас божествами моря и коммерции. В общем, каждый видит в нас то, что хочет.

– И мы из пудостского камня! – добавил хвастун Волхов.

Санька неловко потоптался, не решаясь спросить о главном: как отсюда выбраться? Но Волга сама заметила колебания нового знакомого.

– Тебя что-то беспокоит, малыш? – участливо спросила она.

– Вы никогда не слышали о людях, которые… которые случайно попадают… то есть не засыпают в эту Ночь? – путано спросил мальчишка.

В ответ Волга успокаивающе погладила его огромной рукой по голове и сказала:

– Люди все спят, Александр. И проснутся только завтра утром. Не бойся ничего, гуляй по городу смело. Сегодня, кроме памятников, никого в городе нет.

Санька расстроено кивнул: утешила, нечего сказать. И, махнув на прощанье рукой, двинулся дальше. Через настоящую Неву на другой берег. Волга еще долго смотрела ему вслед, а Волхов даже не обернулся. Ну, конечно – он же из пудостского камня!

Неожиданно в ухе зажжужало, и невидимая девчонка, что сказала Саньке «пошли» в самом начале его пребывания в Петербурге, быстро затараторила:

– Пудостский камень добывается около поселка Пудость Гатчинского района Ленинградской области. Имеет свойства, которых нет у других отделочных материалов – меняет цвет в зависимости от освещения и погоды, принимая различные оттенки серого и желтовато—серого цвета.