Игорь Маранин - У ваших стен есть уши. Фантастика для молодых людей любого возраста

© Игорь Маранин, 2017

ISBN 978-5-4485-3072-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– А может не рисковать? – Гоша застегнул «молнию» на куртке и посмотрел на себя в зеркало. – Может того этого… ну, крыло ей оторвать для начала. И посмотреть, что получится.

– «Того этого», – передразнил Гарик. – Сказки все это про эффект бабочки! Сам подумай, как судьба мира может зависеть от какой-то там …козявки?

– А вдруг? – вид в зеркале не понравился Гоше, и он расстегнул «молнию»: ниспровержатели…. или опровержители?…нужно будет спросить у Нины Ивановны, когда они вернутся в школу… в общем, опровергатели устаревших научных догм должны выглядеть по—революционному. А тут какой-то малолетка, застегнутый до подбородка. Им с Гариком уже по четырнадцать! Гарик вон вообще уже два раза целовался. Если не врет, конечно.

– Вдруг, вдруг… – проворчал в ответ опытный целовальщик – Залезай давай! Мне отец башку оторвет, когда узнает, что я его машину времени брал… а ты «крыло надорвем, вдруг чё случится…».

Машина времени была старой и неудобной. Одна из первых отечественных моделей: медленная, неказистая, некомфортная. Пластик местами отлетел, крышка панели управления треснула, провода то тут, то там перемотаны изолентой. На такой стыдно даже в ближайший век прокатиться, но чего не сделаешь ради научного открытия. Вот дадут им Нобелевскую премию за опровержение эффекта бабочки, тогда Гарик отцу новейший образец купит, «Колу—бентли». И пусть сосед Брамович от зависти лопнет! Ну что, вперед?

– Поехали! – вслух сказал Гарик и нажал клавишу «старт». – 210 миллионов лет назад, триасовый период. Это тогда, когда первые бабочки появились.

– Дотянем… того этого? – тревожно спросил Гоша.

– Не боись! Отец почти до девона добирался, когда к нам бабушка… ну его теща… в прошлом месяце приезжала. Целую неделю там просидел на подножном корму: одними хвощами да папоротниками питался.

Триас встретил путешественников теплым ветерком. То тут, то там росли странные растения с бочонковидными стволами и большими рассеченными листьями. «Цикадофиты», припомнил Гарик. Они с Гошей бодро шагали вдоль опушки, разглядывая огромные хвойные деревья с толстыми – в несколько охватов – стволами.

– А воздух-то, воздух какой! – восхитился Гоша. – Эх, испортят его китайцы.

– Это почему? – удивился гошин спутник, остановившись у самого большого ствола дерева и вытащив перочинный ножик.

– А… ты ж на последнем уроке экономики не был… Китайцы решили теперь фабрики и заводы выносить в эти… как их… доисторические времена. Ты чего это делаешь?

– Оставляю доказательства, – ответил Гарик. И вырезал на толстой коре дерева «Здесь были Пирогов и Капустин». Придирчиво осмотрел надпись, подмигнул однокласснику и вдруг заметил за его спиной большую разноцветную бабочку.

– Вон она! – прошептал мальчишка. – Оборачивайся, только не спугни.

Гоша медленно повернулся к бабочке, крепче ухватил сачок и, кивнув товарищу, стал осторожно подкрадываться к жертве. Но осторожность не понадобилась: жертва вовсе не торопилась куда-то улетать. Будто специально ждала его, Гошу Капустина, ученика 8 «б» класса Новокочковской средней школы, будущего лауреата Нобелевской премии.

– Ты чего это носом шмыгаешь? – спросил Гарик, глядя на понурившегося приятеля.

Они сидели прямо на земле, прислонившись к корпусу машины, и обедали захваченными в дорогу пирожками с картошкой.

– Бабочку жалко! – буркнул Гоша.

И тут же вскочил на ноги: из сгустившегося коконом воздуха вышел пожилой седеющий мужчина в черном комбинезоне. Рукава комбинезона украшали два одинаковых рисунка: зеленая крона дуба и три буквы: ЭЗВ. Экологическая защита времени.

Эколог сделал несколько шагов навстречу, остановился и скучающим взглядом посмотрел на застывшие фигурки мальчишек.

– Значит, эффект бабочки решили опровергнуть? – строго спросил он.

– Уверен, что опровергли! – запальчиво ответил Гарик. – Между прочим, нет такого закона, чтобы за бабочку в тюрьму сажать – я в уголовном кодексе смотрел!

– Какая там тюрьма… – устало отмахнулся от его слов мужчина. – Вы у меня сегодня уже шестнадцатые, кто на бабочек покушается. Нет, ну ладно, пацаны. А то ведь и балбесы тридцатилетние и даже те, кому на пенсию пора. Кошмар какой-то… Да если бы вас всех в тюрьму сажали, там давно места не осталось бы.

– Значит, он все—таки не работает? – встрепенулся Гарик. – Эффект бабочки? Если их каждый день убивают?

– Почему не работает? – пожал плечами эколог. – Очень даже работает.

– Но как же… А что теперь будет? С миром?

– И с нами… того этого… – добавил Гоша.

– С миром – ничего. А вот с вами…. – эколог сделал паузу и спросил. – Вы генную инженерию проходили уже? Ну вот… придется вам теперь бабочками побыть.

– Как это?! – одновременно выдохнули мальчишки.

– А вот так… Перестроим ваши гены и станете бабочками. Будете летать, пока какой-нибудь ниспровергатель вас не прихлопнет. А как вы думали, равновесие мира поддерживается? Убил бабочку – будь добр пожаловать на ее место.

Мужчина посмотрел на испуганные лица мальчишек, нагнулся и подобрал трупик убитой ими бабочки.

– Ладно, не переживайте, дольше месяца это не продлится. А вот этому оболтусу, – эколог аккуратно положил трупик в пакет, – вообще крупно повезло: часа не пролетал. Теперь восстановим обратно человеком, и к вечеру отец его уже ремнем лупить будет. По крайней мере, обещал…

Грузный, с большим тяжелым носом и карими глазами, учитель физики Аванес Михайлович, неторопливо прохаживался по потолку школьного класса, проверяя новые гравитационные ботинки. Изредка он нависал над кем-то из учеников, любопытствуя, как тот решает контрольную за учебную четверть. Ботинки были собственным изобретением физика, и далеко не самым сложным. Чего только не изобрел он за свою недолгую – всего-то семьдесят стукнуло, едва порог зрелости перевалил – но весьма успешную школьную жизнь. Да вот взять хотя бы Симулятор присутствия, позволявший переноситься в пространстве и времени без использования дорогостоящих и уже устаревших порталов телепортации и темпоральных машин. Это же открытие века! Довести бы до ума, запатентовать, а там глядишь и до промышленного внедрения недалеко… Замечтавшись, Аванес Михайлович не заметил, как остановился над последней партою, где обычно сидели те, за кем глаз да глаз нужен. И ведь не зря остановился! Истинное учительское чутье не промечтаешь…