Виктор Хорошулин - «От тюрьмы да от чумы…». Путь доктора Коффера

– А что это за пёс? – тут же спросил я. – Чем он знаменит?

– О, – ответил дядя, – он из тех собак, что служат и после смерти! Вот, послушай одну историю…

Когда-то замка Инстербург не было, а была крепость, в которой жили пруссы, и которая защищала их земли от захватчиков… Пруссы были хорошими воинами и имели собак, которых обучали на свой лад… Например, если случался поединок между людьми, то собаки окружали место схватки по кругу. Но сами они в драку никогда не лезли…

Я, затаив дыхание, слушал новую историю от дядюшки Клауса.

– И вот однажды пришли тевтоны, разрушили крепость и увели людей в плен… Но хорошо обученные собаки остались в захваченном городище, они продолжали исполнять свой долг, охраняя свой дом. Когда жителей совсем не осталось, псы стали нападать на рыцарей, так они мстили им за гибель своих хозяев. Предводителем собачьей стаи был большой чёрный пес Йоштунас.

Никто не прерывал рассказ старого знахаря. Тот, отпивая из кружки медовуху, продолжал:

– Долго продолжалось это противостояние. Собаки преследовали рыцарей, а те охотились на собак. В конце концов, остался один только чёрный пёс Йоштунас, который после своей смерти остался вечным хранителем этих стен, защитником своего дома…

– Я слышал об этом, – заметил отец. – До сих пор поговаривают, что призрак большой собаки порой появляется в Замке.

– Как бы оно ни было, – добавил Клаус, – но и сейчас в нём находят камни со следами собачьих лап.

– Хорошо. Завтра я отправлю Карла к Бернарду Настаюсу, он выберет тебе отличного щенка.

– Я попрошу чёрного, – с улыбкой ответил брат.

– Вот и хорошо. А сейчас у меня к вам, друзья мои, другое предложение…

– Какое? – удивились отец и мать.

Дядюшка метнул на меня быстрый взгляд и хитро улыбнулся.

– Вы уже убедились, что каждой семье требуется хороший лекарь, который со знанием дела найдёт правильный способ лечения, и поставит больного на ноги в кратчайший срок…

– Это, конечно, так… А мы, как только кто-то заболеет, сразу теряемся, боимся навредить и спешим к городскому врачу…

– Я бы хотел, чтобы ваш Петер стал таким… умелым и знающим врачом!

– Ты хочешь, чтобы Петер пошёл к тебе в ученики? – матушка то ли удивилась, то ли обрадовалась.

– Нет, Марта. Петер должен учиться в кёнигсбергском университете. В самой Альбертине! У него есть тяга к знаниям, он любознателен, да и городская школа дала ему кое-что! Он уже владеет латынью, а это необходимо для обучения в таком заведении… Я понимаю, потребуются немалые деньги… Что ж, если вы сами не справитесь, то кое-чем помогу я… Ваш Петер должен стать образованным человеком… В своё время я сам мечтал об университете, уж поверьте мне…

Продолжая своё повествование, я вновь осмелюсь совершить небольшой скачок во времени через несколько лет. В тот период моей жизни происходили разные события, по большей степени, малозначимые, поэтому освещать их я не счёл целесообразным. К тому же, я не описываю собственную жизнь с мельчайшими подробностями. Моя цель – поведать потомкам о невероятных, иногда – ужасных событиях, коим мне довелось быть живым свидетелем. Впрочем, я достаточно близко подошёл к тому, чтобы начать их излагать.

Но, всё по порядку…

12 мая 1706 года, когда мне ещё не исполнилось шестнадцати, отец позвал меня к себе. Он только что пришёл с работы, сел на табурет, упёр мощные, натруженные руки в края кухонного стола, за которым мы любили собираться вместе и трапезничать, и, кивнув мне на второй табурет, чтобы я сел рядом с ним, начал разговор.

– Сынок, я хочу задать тебе один вопрос… Он очень важен, как для тебя, так и для всех нас…, – отец замолк, подбирая нужные слова.

Взволнованный, я уселся на краешек табурета, теребя в руках веточку сирени, которую минутой ранее собирался поместить в вазу с водой, и приготовился слушать. Мне было хорошо известно, что мой немногословный отец всегда предпочитал стойко сносить любые удары судьбы, но не сходить с избранного пути. Отговорить его от исполнения задуманного было практически невозможно. Даже если он оказывался в чём-то неправ, то всё равно оставался при своём мнении. И если изредка какая-нибудь эмоция появлялась на его суровом лице, то очень ненадолго и редко бывала настолько яркой, чтобы её кто-то мог заметить.

– Петер, ты неплохо окончил городскую школу и набрался кое-каких премудростей, – продолжал отец. Обычно он говорил довольно сбивчиво и каждая более-менее длинная фраза давалась ему с трудом. – Моё мнение таково…, впрочем, и мать со мной согласна, и Карл, и даже дядюшка Клаус… что тебе нужно учиться дальше… в кёнигсбергской Альбертине. Как ты, верно, догадался, речь идёт о ремесле врача… Но, тут важно, чтобы у тебя самого было желание постигать науки. Если оно есть, то мы хоть завтра отправимся в Кёнигсберг и встретимся там с людьми, которые возьмут тебя под свою опеку. Ежели нет, то поедешь к Клаусу учиться его ремеслу…

Что-то перевернулось у меня в душе. Вот и наступил он, тот самый момент, когда всё меняется в судьбе. Уже не будет прежней моей жизни, в ней наступил новый этап. Это значит, что детство моё закончилось.

Отец сидел рядом, огромный, мощный, и смотрел на меня каким-то просящим, беззащитным взглядом. Возможно, вы сами замечали, что любовь отца совсем не похожа на любовь матери. В ней обычно мало слов, но она – также бесценна.

– Отец, мне по душе учиться, – ответил я тихим, дрогнувшим голосом. – Это – моё заветное желание, клянусь. Я готов прилежно осваивать все науки, которые будут нам преподавать!

– Вот и славно, – вздохнул отец. – Я надеюсь, что фамилия Коффер не будет звучать в числе имён отстающих студентов, хулиганов и бездельников… А через несколько лет ты вернёшься к нам, и будешь служить доброму делу, избавляя людей от всевозможных недугов.

На следующий день я уже собирал свои нехитрые пожитки.

В Кёнигсберг мы отправились по реке, хотя изначально намеревались ехать по суше. Но один из приятелей отца сообщил, что отправляет в Альтштадт лес. На одном из плотов мы спокойно добрались до Кнайпхофа, где причалили к берегу и выбрались в город-остров. Именно здесь располагался кёнигсбергский университет, носящий имя –Альбертина. А путешествие наше заняло около двенадцати часов.

Я, признаться, был обескуражен городским видом – столько высоких домов, стоящих вблизи друг от друга, я в нашем Инстербурге не видел. Люди здесь одевались по европейской моде – они важно шествовали в изысканных, длиннополых кафтанах, в чулках и башмаках. Зажиточные горожане носили парики… Сразу стало понятно, что мы прибыли в столицу Восточной Пруссии, а не в какую-нибудь провинцию.