Николай Солярий - Исповедь мага. Роман в четырех частях

Я сидел в кресле и, глядя в окно, рассуждал, как быть, а по подоконнику ходила голубка. Зачем она сюда прилетела – не знаю. Наверное, через стекло ей меня не было видно, она суетливо ходила по подоконнику и несколько раз постучала крыльями в стекло, затем нахохлилась и села, втянув в себя головку. «Райская ты птичка, – подумал я, – принесла бы хоть ты весточку от Шуры или хотя бы грамм сто водочки, опохмелиться». Но голубка на мои мысли никак не реагировала.

Что же делать? Уехать сейчас на гастроли? Пожалуй, это выход, может быть, там эти черти искать меня не станут. А сейчас заеду в церковь и в свечной лавке оставлю записку для Александры, отдам её той женщине, у которой брал адрес монастыря. Сообщу, что я в командировке и пусть напишет мне в Кисловодск – до востребования.

Вот с такой записочкой поехал в церковь. У свечной лавки толкалось несколько человек. Переждав, когда все разойдутся, я поздоровался с уже знакомой мне продавщицей, протянув ей конверт с запиской.

Как только Александра приедет, передайте ей, пожалуйста.

Она, оцепенев, посмотрела на меня.

– А вы не знаете, что её больше нет? – спросила она. – Девять дней вчера было, панихиду по ней служили.

Сказав это, она перекрестилась. От этих слов ноги и руки мои задрожали, а перед глазами всё зашаталось.

– Где и как? – с трудом я выдавил из себя.

Продавец испуганно посмотрела на меня:

– Ой, что с вами? Вы такой бледный! Вам плохо? Выпейте воды, вот здесь в бутылочке – святая.

Я сделал несколько глотков, но облегчения никакого не почувствовал.

– Давайте, рассказывайте.

Это в Дивеево случилось, Александра работала на монастырском поле. Когда время пришло идти на обед, она отказалась, сказала что сыта и отдохнёт здесь, на полянке под деревом. Все пошли в трапезную, а она села под дерево и стала читать письмо. Многие сёстры видели, как она это письмо перечитывала каждый день по несколько раз. А когда все вернулись, застали её убитой, на одежде остались отпечатки лошадиных копыт. Как это произошло – никто не видел, и лошадь куда пропала – никто не знает. У местных жителей спрашивали, говорят, что нет в округе таких строптивых лошадей и случаев подобных никто не припомнит, чтобы когда-то лошадь лягнула. Но что здесь ещё странноп – исьма при ней не нашли.

Рассказав мне это, вновь перекрестилась.

– Нет больше нашей Сашеньки, нет больше нашей красавицы.

Я стоял как оглушённый, затем повернулся и пошёл к храму. Один я знал, что это за лошадь. Слёзы душили меня. Упав перед крыльцом храма на колени и подняв руки к кресту на куполе церкви, навзрыд прокричал:

– Господи, нет мне прощенья!

И не поднимаясь с колен, пополз в храм вверх по ступеням.

Я возвращался домой с затуманенным сознанием, и жизнь казалась мне никчемной: сам попал в непонятное дерьмо и ещё угробил милейшее создание. Знать бы, что встречу её на том свете, не задумываясь расстался бы с собственной жизнью. Священник велел мне приготовиться к исповеди и святому причастию; я только кивал головой вместо ответа, соглашаясь с его наставлениями, скажи он мне тогда: «Ешь землю ложками», я бы ел. Готов был с разбега удариться о стену дома, только бы изменить то, что сотворил.

Когда я вошел в комнату, ноги чуть было не подкосились, мне показалось, со мной случится припадок: на письменном столе мерцал силуэт книги ТАББА НАДА, словно её голограммное изображение лежало на столе, а самой книги как бы не было. Меня стало ломать: вначале заныли суставы и зачесалась спина, потом, словно прокололо тонкими иголочками, и я стал пустым и лёгким. Какой-то сквознячок подхватил меня и понёс к окну. Отдёрнув шторы, словно разорвав рубаху на себе, я увидел внизу чёртову троицу: в детской песочнице развели маленький костёрчик Адан с лошадиной мордой, Зюзю со свиным рылом, и между ними гадкая мразь Аббат. Он приветливо улыбался, поманил меня рукой, предлагая тем самым составить им компанию…

У меня было только одно желание, когда я раскрыл створки окна и увидел этих пришельцев, – задушить эту кобылу Адан и размозжить голову Аббату. Словно планер, я опустился на край песочницы, но дальше двинуться не смог.

Аббат, улыбаясь, развёл руками:

– Какая радость, мы снова вместе, нас уже четверо. А скоро, Коля, с твоей помощью нас будет множество. Программа последователей учения ТАББА НАДА не снята с повестки нашего собрания. Я сниму с тебя венец безбрачия и верну тебе твою единственную любимую, ради которой ты был готов отказаться от всех благ и нашей дружбы. Я сохранил её для тебя, в нашем деле она толковый помощник и готова сотрудничать с нами, просто рвётся в работу. У тебя хороший вкус, вы станете прекрасной парой, совет вам да любовь. Забирай свою Зою, поцелуешь её в носик, и она вновь примет свой прежний внешний вид.

Я смотрел на Аббата и слушал его издевательства, ударить его не было сил, и пришлось поддержать разговор:

– Может быть, поменяемся? Тебе Зою, а мне эту лошадь, я бы на ней покатался.

– Коля, зачем тебе Адан? Она однажды уже залазила к тебе в постель, сам от неё отказался.

– Не хочешь эту клячу отдать, оставь себе и Зою, если ей с тобой нравится, из вас прекрасная шведская тройка получится. Только скажи мне, почему именно я тебе нужен? Может, меня черти в карты проиграли?

– Коля, ещё раз говорю, я тебе одного только добра желаю. Тебе нужно усовершенствовать и развить свой редкий дар, направить его по нужное русло. И в этом тебе поможет ТАББА НАДА и я.

– О каком «даре» ты говоришь? Я самый обыкновенный иллюзионист, любому потренироваться – и он сделает то же, что и я.

– Ах, Коля, Коля! Ты не представляешь, какие возможности в тебе скрыты, их нельзя держать внутри. Зойка – и та тебя сразу вычислила, а я сколько охотился за тобой, чтобы сделать из тебя великого монстра!

– Что, тебе станет от этого легче? – переспросил я его.

– Да не только мне, но и тебе тоже.

Я вспомнил слова Сталина: «Месть – это блюдо, которое едят холодным». Шурочку я им не прощу, рассчитаюсь за неё сполна, отказываться нет смысла. И в знак согласия я кивнул Аббату. Он похлопал меня по плечу и, заглядывая мне в глаза, сказал:

– Ну, сорвался, с кем не бывает. Отдохни пока до полнолуния, развейся, съезди на гастроли, на, держи своё сокровище. – И непонятно откуда в руках его появилась ТАББА НАДА. Он сунул мне её под мышку. – Теперь попрощайся с девочками.