Николай Солярий - Исповедь мага. Роман в четырех частях

– Вы меня не так поняли, Николай. Речь идёт не о деньгах, а о гораздо более ценном, да и не каждому дано.

Здесь нужно быть избранным.

– А можно ли мне стать вашим учеником? – с надеждой в голосе произнёс я. – Готов пожертвовать чем угодно.

– Я это знаю, – печально ответила она. – К сожалению, учитель должен быть старше ученика, а с этим, как вы видите, у нас проблема. Конечно, у нас с вами мог бы получиться прекрасный дуэт, шикарная программа.

– Вот об этом стоит, пожалуй, подумать. Представьте себе, Николай, как бы вы дополняли меня. «ТЕЛЕПАТИЧЕСКОЕ ШОУ. Зоя Тэ – трансментальная магия с участием Н. Солярия». Это будет настоящая программа, а не то, что мы здесь с вами видели. Мы покорим весь белый свет! Вот тут мне нужна ваша помощь. Вы способный, обладаете колоссальной энергией и могли бы стать превосходным ассистентом.

Она говорила со мной мягко и вкрадчиво, но глазами словно прокалывала область желудка. Тут меня осенило, и от этой мысли мурашки пробежали по спине: передо мной сидит вампир, ей нужен донор. Как-то надо бы поделикат нее расстаться с ней.

– Зоя, милая, я почти согласен, но у меня контракт ещё на полгода с филармонией, – соврал я. – Оставь мне свои координаты, как только закончу работу – сразу же напишу.

Она на листочке блокнота написала свой адрес: «до востребования».

– Я была уверена, обладая такой памятью, ты не нуждаешься в записях. До августа лучше не пиши, я уезжаю в Алжир. И ещё, Коля, не рассказывай о наших планах никому, чтобы не сглазить.

Доев бутерброд, я помог Зое собрать крошки и пустые бутылки в пакет. Мы вышли в фойе, у входных дверей показались мои приятели.

– Ну ладно, давайте прощаться, – предложила она, – у меня через четыре часа самолёт.

Я пожал ей руку, затем поцеловал в щёку, мы расцвели в улыбке, и моя знакомая пошла к выходу. Я направился к своим коллегам, спросить, откуда они идут. Ответ их: «Тут недалеко, в столовке, кормят прилично» – меня уже не удивил. И то, что на второе был гуляш, ребята подтвердили. Конечно, я был шокирован этим знакомством и, честно признаться, напуган. Решил никогда не встречаться с этой особой. Но, как покажет будущее, тщетным было моё решение.

Вот так, став членом РОМБа (это аббревиатура Российского отделения Международного братства магов) и получив свой регистрационный номер, вернулся я в родные края.

Кто зачем приходит на кладбище: одни со скорбью провожают в последний путь близких и знакомых, другие приходят помянуть усопшего и поправить могилу, кто-то торгует живыми и искусственными цветами и венками; не чистые на руку людишки являются сюда, не боясь греха, украсть с могилы дорогой и красивый венок и затем перепродать его у ворот другого кладбища. Но в основном на кладбище безлюдно. Я же попал сюда не по перечисленным мною причинам и даже не в качестве покойника.

Знакомая продавец из нашего гастронома, зная меня как бывшего фотографа, попросила отснять похоронную процессию безвременно ушедшей свекрови. Без всякого энтузиазма я дал согласие. Отказать ей не мог, поскольку она частенько снабжала меня дефицитным товаром из-под прилавка.

Захватив свой старенький «Киев», я прибыл по назначенному адресу и в разных ракурсах сделал несколько снимков усопшей и её провожающих. Решив уже уйти, подошёл к заказчице сказать ей об этом, но она попросила меня задержаться ещё и съездить с ними на кладбище заснять погребение; не все родственники смогли приехать: из-за болезней или дальней дороги, тогда хотя бы по фотографиям будут иметь представление об этом мрачном событии.

Ехать в катафалке с гробом мне не очень то хотелось, и я попросил музыкантов взять меня в свой автобус. Как только машина тронулась с места, мрачные лица музыкальной команды просветлели, а узнав, что я не родственник покойной, засыпали меня циничными шутками. Трубач с отёкшим лицом назидательно говорил:

– Если ты, парень, хочешь срубить хорошие бабки за такую работу, первого своего покойника во время прощания должен поцеловать в губы. Поверь, примета такая, мы все через это прошли и сразу же деньги лопатой грести стали.

Барабанщик – может было бы правильно назвать его ударником, – внешне мало отличавшийся от трубача, утвердительно кивнул головой и добавил, что целовать нужно непременно взасос. Сам я, не лишённый чувства юмора, дал согласие на это и даже пообещал поделиться своим калымом за совет, если любой из них наглядно покажет, как это делается. Вот за этими неуместными шутками незаметно быстро автобус довёз нас до места захоронения.

Музыканты с обшарпанными, как они сами, инструментами выбрались наружу уже со скорбными лицами и честно взялись отрабатывать свою зарплату. Раскрыв футляр фотокамеры, я сделал несколько снимков и вернулся в музыкальный автобус. Родственники разносили кутью, наливали водку, просили помянуть покойную. Мне не хотелось принимать участие в этой процедуре – я не люблю сладкие каши и пить водку в жару, тем более при жизни я не знал покойницу, но чтобы не обидеть присутствующих, взял шоколадных конфет. Музыканты вернулись в автобус с горящими взорами; у троих из пяти в руках, кроме музыкальных инструментов, по бутылке водки, колбаса и конфеты в кульке. Мне стало понятно: возвращаться будем с песнями. Чтобы избежать всего этого, я по-английски, не попрощавшись, покинул машину, решив добираться до дома городским транспортом.

Я не спеша шёл по кладбищенской дорожке и рассматривал всё, что меня окружает. Это кладбище мало чем отличается от других: крашеные и ржавые оградки вокруг могильных холмиков стоят настолько плотно друг к другу, что почти невозможно протиснуться между ними; металлические пирамидки, увенчанные пятиконечной звездой или крестом, забытые, провалившиеся и свежие, ухоженные могилы. Разглядывая памятники, читал имена и даты и пришел к такому выводу: рано ушедших из жизни молодых ничуть не меньше пожилых и стариков, если не больше.

Почти у самого выхода, за старенькой деревянной оградкой, на скамеечке сидела пожилая, не очень опрятная женщина.

Рядом с ней на тёмном платочке, разостланном тут же, на скамейке, лежала скромная трапеза – ломоть чёрного хлеба, пучок зелёного лука с большими белыми луковицами и небольшая горка соли. «Вот нищета, – подумалось мне, – помянуть людям не на что».

На ходу укладывая фотоаппарат в сумку, на дне которой увидел пару конфет, которыми меня угостили только что.

Тут же повернул я назад и через оградку протянул конфеты сидящей женщине.

– Помяните усопшую рабу Марию, – произнёс я.