Ян Ариан - Два в одном

– Планирует, – недовольно сказал Бага, разбирая свой автомат. – А я, между прочим, совсем не хочу переться в эти горы. Я лучше тут патрули постреляю – и то польза.

– Что ж, твоё право. Да и в самом Совете насчёт наступления договориться не могут. Там сейчас вообще бардак. Одни за философов, вроде Льяна и Тореца, делают упор на идейной программе, хотят сагитировать население на восстание. Другие за боевиков, во главе с Мехшером, кричат, что надо стрелять всех, пока Ситан сам не приползёт к нам.

– Не дождутся они. Но стрелять этих сволочей всё равно надо.

Бага разложил все детали и принялся их протирать. Ив задумчиво глядел в пол. Ригейнор некоторое время ковырял ножом стол, потом произнёс:

– Я тоже считаю, что нет смысла брать эту крепость. Это нам мало поможет, – он задумался на секунду. – Звезду нужно бить там, где она не ожидает.

– Это всем понятно, – ответил Ив. – Только где искать это слабое место?

– Вот и нужно заняться поиском этого места. Вот, например, Бага предлагал на днях какого-то пустынника найти.

– Да, кстати, – оживился Бага. – Совет это знает?

Ив поморщился.

– Я беседовал с Торецом, Льяном, Кретном – они все не воспринимают всерьёз эти сказки пустынников. И вообще они сказали, что будь это правдой – Звезда бы уже давно его расстреляла.

– Они даже не хотят проверять?

– Нет. У них есть дела поважнее.

Бага, казалось, обиделся.

– Реальный шанс всё-таки, его нельзя упускать.

– Я понимаю твоё стремление Бага, но помощи Совета тебе не дождаться.

– Я думаю то же, Бага, – согласился Ригейнор. – Будь информация хоть чуть-чуть яснее, я бы сам пошёл искать этого пустынника. Может быть это хоть что-то изменило бы.

– А что менять-то? Знай-коси звёздчатых, да побольше. А пустынник мог бы нам в этом помочь, если что-то знает.

Ив посмотрел на него искоса и вздохнул:

– Слишком любишь ты смерть. И слишком много смерти вокруг.

– Достаточно для этого мира, – усмехнулся Бага.

– Смерти никогда не бывает достаточно, – возразил Ив. – Её всегда много.

Когда Ригейнор, не раздеваясь, улёгся на старую кровать, за окном уже раздались голоса пробуждавшихся жителей лагеря. Ему, как главному, следовало бы следить за состоянием лагеря, контролировать работы, но это казалось ужасно скучным. А ещё болела голова от всех грандиозных планов.

Скрипнула дверь. Ригейнор приподнялся и увидел как вошёл Бага.

– Тебе чего?

– Дверь закрывать надо, – упрекнул Бага.

Он осторожно запер дверь и, оглядевшись, подошёл к Ригейнору.

– Слушай, сейчас из Внешнего Поселений вернулся мой агент…

– Какой агент? Зачем он мне?

– Нет, слушай. Это тот, кого я просил найти пустынника, который побывал на пустыре. Так вот он его нашёл.

Ригейнор сел на кровати. Голова у него плохо соображала. Он знал, что Бага как-то вербует собственных агентов среди бедноты, которые обычно под видом торговцев всякой мелочью путешествуют по кругу внешних поселений.

– То есть ты знаешь где этот пустынник?

– Да, я даже знаю как его зовут. Он до сих пор рассказывает всем о том, как побывал на пустыре.

– Подожди. Ив ведь сказал, что вовсе не одобрил твой план.

– И что? Ты же знаешь у кого он спрашивал – у этих философов. В конце концов, почему бы самим ни сходить и не убедиться?

Ригейнор взял кружку и зачерпнул воды из бочки, стоящей в доме. Начал пить, вода приятно охлаждала горло. Но лучше ему не стало.

– Ты хочешь просто сходить туда, найти кочевника и допросить? – спросил Ригейнор, вытираясь.

– Да.

Ригейнор опять присел на кровать. Надоело. Надо хоть что-то делать. Бага правильно уцепился за этого кочевника – хоть какой-то, но план, лучше, чем ничего.

– Ты ведь тоже веришь в это, Риг. Я по тебе вижу, ты надеешься на этот план!

– Послушай, Бага! С тех пор как я ожил в пустыне, я постоянно чувствую усталость. Это усталость от войны, от постоянного страха перед Звездой. Раньше у меня такого не было, я всегда рвался в бой и с наслаждением ощущал, что воюю за правое дело. А теперь у меня есть одна конкретная цель – как можно быстрее, любыми возможными способами покончить со Звездой. Я не очень в это верю, но проверять будем. Завтра утром сразу двинемся к поселениям. А сейчас иди отсюда, я устал.

Бага улыбнулся. Страшно было видеть на этой каменной физиономии радостную улыбку.

Солнце только появилось над горизонтом, как они отправились в путь. На обоих были надеты кочевничьи накидки, лицо вымазали сажей, как это делают пустынники. Они старались, чтобы никто об этом не узнал, хотя, конечно от всех скрыться было нельзя. Ив долго хмурился, узнав об этом, однако же не мог противиться их напору. Ива они оставили за главного в лагере. Вест тоже обо всём знал и даже порывался пойти с ними, но ему велели помогать Иву и обеспечивать в лагере безопасность, что было обязанностью Баги. Для всех же остальных первые боевики лагеря пошли разведывать возможности новых нападений.

У обоих было по автомату, что, конечно, не свойственно пустынникам. Но до тех пор, пока они не дошли до внешних поселений ни один патруль не поверит, что двое пустынников гуляют по местности, где нет их стоянок, и где наблюдается высокая активность войск Сопротивления. Значит придётся отстреливаться от патрулей на всём протяжении пути. А на самой окраине поселений живёт помощник и агент Сопротивления. Оттуда уже можно будет свободно идти в поселения.

Они выбрались из холмистой местности, где прятался лагерь, и шли по обширной равнине, плавно переходящей в степь. Ригейнору отчего-то было радостно, может от того, что он на самом деле действует, а не отстреливает звёздчатых. Он окинул взглядом равнину, и ему вдруг пришло в голову, что вся эта природа стоит того, чтобы её увидели потомки. А значит за это стоит бороться.

Он поднял взгляд на небо и осмотрел его от края до края. По небу проплывали облака с зеленоваты оттенком – скорее всего радиоактивные. За ними следовали густые, с чётким бурым окрасом. Если из таких пойдёт дождь, не останется не только волос, но и одежды вместе с кожей. Это ещё не самое страшное, бывают чуть голубоватые облака, снег из которых не задерживается, сразу тает, но после попадания на человека через пару дней наступает тяжелейшая лучевая болезнь, от которой люди орут диким криком. Кожа и внутренние органы очень медленно отслаиваются, наступает паралич, но из-за каких-то особенностей болевого шока при таких болезнях не наступает, и люди вынуждены терпеть всё до тех пор, пока их тело не разложится. До этого конечно не многие доходят, чаще просят, чтоб их застрелили. Ригейнору пришлось застрелить вот так четверых.

Но пока ничто не предвещало опасных осадков и можно было двигаться дальше.