Евгений Коршунов - Наемники

Однако сменить тему разговора ему не удалось. Никто из журналистов не сомневался, что губернатор Эбахон не сегодня, так завтра объявит о выходе Южной провинции из состава федерации и провозгласит независимость Поречья. И тогда… тогда сообщения с места событий займут первые полосы газет, а разве это не мечта и высшая награда для всякого, кто посвятил свою жизнь журналистике?

После ленча все поспешно разошлись по своим номерам — готовить материал для передачи в редакции: комиссар Мбойя пообещал, что почтовое отделение в «Эксельсиоре», почему-то все время закрытое, в шестнадцать ноль-ноль обязательно начнет работать. Он же предупредил, что все почтовые отделения в Уарри закрыты по приказу губернатора до особого распоряжения.

Журналисты поворчали, но делать было нечего, оставалось лишь полагаться на обещание комиссара.

И Петр удалился к себе в номер — отдохнуть от впечатлений вчерашнего и сегодняшнего дней. Он даже попытался было вздремнуть, но сон не шел, и Петр с добрый час провалялся на постели не раздеваясь, сбросив лишь ботинки.

Потом в дверь легонько постучали. На пороге стоял стройный щеголеватый офицер в мундире с иголочки, с аксельбантами, в сопровождении взволнованного управляющего отелем, англезированного до мозга костей гвианийца.

— Господин губернатор просил вас немедленно прибыть в его резиденцию!

— Но… — растерялся Петр, — я не предполагал, что… Во всяком случае, я хотел бы предупредить моего коллегу…

Он кивнул в сторону номера Войтовича.

— Ваш коллега будет предупрежден, — сухо сказал офицер и взглянул на управляющего: тот поспешно закивал, прикладывая обе руки к груди.

— Хорошо!

Петр вошел в номер, офицер и управляющий вошли следом за ним и закрыли за собою дверь.

— Я… арестован? — Петр высказал вслух мысль, вдруг пришедшую ему в голову.

— Мне приказано лишь доставить вас в Обоко, — невозмутимо ответил офицер.

Петр, сидя в кресле, медленно зашнуровывал ботинки, стараясь выиграть время, — для чего?

«А если майор Даджума был убит по приказу губернатора? — думал он, вспоминая разговор за ленчем. — И теперь от меня хотят узнать, что он успел сообщить мне перед смертью. Но тогда почему бы властям не арестовать меня сразу? Зачем эти фокусы с мамбой? Ведь, если уж на то пошло, мы с Войтовичем могли еще несколько часов назад переплыть Бамуангу, и тогда… Тогда военному правительству стало бы известно о „дне икс“?

Он окинул взглядом комнату, не забыл ли чего-нибудь.

— Я готов.

Офицер кивнул, вышел первым и не оглядываясь пошел к лифту, как будто не хотел, чтобы его видели идущим вместе с Петром.

…И сейчас, на вилле губернатора в Обоко, Петр вдруг подумал: нужно было, уходя с офицером, постучать в дверь Войтовича.

— Значит, вы виделись с майором Нначи для того, чтобы попасть в Поречье? — продолжал разговор Джеймс Аджайи. Он оставил стакан и вздохнул: — Майор Даджума был тогда еще жив…

— Что? — привстал в кресле Эбахон. — Майор Даджума… Вы хотите сказать, что…

Аджайи подчеркнуто печально склонил голову, но Петр опередил его:

— Майор убит вчера вечером… Эбахон выругался и вскочил:

— Проклятая страна! Мои помощники гибнут, а я узнаю об этом позже всех!

Он схватил большой бронзовый колокольчик, стоявший на каминной доске, и энергично встряхнул его. В холл поспешно вошел дежурный офицер, тот самый, в форме парашютиста, который встречал Петра у входа сюда.

— Немедленно свяжитесь с гарнизоном Уарри и узнайте все о гибели майора Даджумы. Все! Где, когда, как, при каких обстоятельствах! И скорее! И еще. Объявить траур. Хотя нет… Потом… Идите!

Парашютист козырнул и молча вышел. Эбахон залпом осушил свой стакан, наполнил его опять, хотел было поднести к губам, но передумал. Он остановил подозрительный взгляд на Аджайи:

— Мой друг Питер приехал из Уарри… Там уже известно о гибели Даджумы. А вы… были у людей «Шелл»… в буше. Откуда об этом известно вам?

— Прошу прощения, ваше превосходительство, — звонким, почти детским голоском заговорил молчавший до этого Блейк. — Мы узнали об этом именно в буше.

Эбахон резко обернулся к маленькому англичанину.

— Да, да, — продолжал тот невозмутимо. — Наш радист перехватил передачу из Уарри в нашу штаб-квартиру в Бонди. Вы же знаете… — Он, словно опять извиняясь, понизил голос: — Между всеми нашими отделениями в Гвиании имеется частная радиосвязь.

— Еще бы мне не знать! — проворчал губернатор. — Государство в государстве! Собственная радиосвязь, собственные города, собственные дороги, собственные аэродромы, собственные самолеты, собственная полиция… А нам-то вы хоть оставили что-нибудь в нашей стране?

Блейк смиренно развел руками:

— Вы преувеличиваете влияние нашей компании, ваше превосходительство.

— И вы проделали долгий путь из Бонди для того, чтобы сказать мне только это? — усмехнулся полковник. — Русские ведут куда более честную игру, чем вы и американцы, — неожиданно зло выпалил он и криво улыбнулся в сторону Петра. — А если у вас есть что-то мне сказать — говорите, говорите при моем русском друге. Его направил ко мне глава военного правительства, и мне нечего скрывать от него.

Блейк и Аджайи переглянулись.

«Вот тебе и на! — мелькнуло в голове у Петра. — Ожидал ареста, а тут — посланец главы военного правительства, друг, при котором можно говорить абсолютно все! Что ж, посмотрим, что будет дальше».

— Я всегда знал, что вы далеко пойдете, Питер, — чуть подался к Петру Аджайи. — Особенно сейчас, когда русские добиваются в Африке успеха за успехом. И не удивлюсь, если вы вдруг станете советником при главе… какого-нибудь нового государства.

— Я журналист. Всего лишь журналист, — парировал Петр.

— А мой друг, мистер Блейк, тоже всего лишь инженер! — многозначительно посмотрел Аджайи на губернатора. — Это довольно забавно, ваше превосходительство, иметь столь различных друзей. Впрочем… — Он взглянул на часы. — Прошу прощенья, ваше превосходительство. Время позднее, дороги развезло, а мы обещали сегодня же вернутья в Бонди с… Вы знаете, о чем я говорю, ваше превосходительство! — Он встал, по широкому лицу его расплылась добродушная улыбка. — Еще раз извиняемся за вторжение, джентльмены… — И стал пятиться к выходу.

Маленький англичанин встал тоже. Лицо его было холодно-любезно. Он сухо поклонился хозяину дома, затем Петру — оба они уже были на ногах, — молча повернулся и вышел, опередив все еще улыбающегося Аджайи.

— До скорой встречи, джентльмены! — сказал Аджайи уже с самого порога и вдруг подмигнул — хитро и весело, как сообщникам, помогшим ему обстряпать хорошенькое дельце.

— Садитесь, дорогой Питер, — предложил губернатор, как только закрылась дверь. — Вернемся к нашему разговору… — И без всякого перехода он взял в руки зеленую папку — досье, все это время лежавшую перед ним на столике. — Здесь… — Он похлопал по зеленому картону сильной ладонью, — …собраны донесения о каждом вашем шаге с тех пор, как вы впервые переступили границу Гвиании. Управление по борьбе с коммунизмом, которым руководили земляки мистера Блейка (губернатор усмехнулся), не теряло времени даром. И чтобы доказать, что в Гвиании все изменилось, что мы считаем вас другом нашей страны… Смотрите!