Александрия Одинцова - Угнетенные: Побег

У нас с Элли было по комплекту, в который входило платье, праздничная обувь, рабочая повседневная форма, износостойкая обувь, теплая куртка.

Элли надела платье сиреневого цвета. Как же хорошо она тогда выглядела!

Наша мама Джанет в этот день выглядела как всегда лучше всех! Черные волосы волнами ниспадали на плечи и платье тускло зеленого цвета длиной чуть ниже колена, развевалось во все стороны. Когда мама зашла в комнату, Элли издала удивленный вздох. Мама засмущалась и потерла носком обуви об пол.

На папе были светлые штаны бежевого цвета и такого же цвета рубашка с белыми манжетами и черными пуговицами, застегнутыми, как всегда, до трех последних.

На бабушке было ее любимое платье, которое она испачкала на прошлом празднике. Пятно так и не отмылось. Бабушка очень долго переживала из-за этого. Ведь с этим платьем у нее было много хороших воспоминаний.

Когда бабушка увидела нас, то утерла глаза платком, а затем добродушно улыбнулась. Папа открыл дверь, и все мы двинулись по оживленным улицам, у всех людей были угрюмые лица, и это отличало нас от всех в этой толпе, и мы хоть как-то не смешивались с ней. Меня это даже забавляло, складывалось ощущение, что мы являлись единственной счастливой семьей в мире.

Мы уже подходили к площади. Там было уже куча народа, с поникшим видом, потухшими глазами и бледной зеленой кожей. Они были похожи на зомби из фантастических фильмов 2000 годов. Никто не разговаривал, все только жадно смотрели на полные столы еды, и лишь урчание животов прерывало тишину. Все ждали правительство. Они должны были появиться на сцене в телепортаторе. Раньше мы думали, что они думают о нас и этот праздник был напоминанием нам об этом. Оказалось, что не все так просто, да и эта куча еды, от которой ломился стол, была приманкой…

Маленькую сцену освещал свет прожекторов, от которого резало глаза. Дети начали плакать громко и болезненно, потому что стоять на изнуряющей жаре и ждать пока соберутся все, было очень тяжело. Мы привыкли к ней, но сегодня она была очень сильной. Большой экран на площади показывал +56 градусов жары. В этот день я вспомнила работу в цехе 435. За нами подошла еще куча людей, и мы оказались почти в самом центре рабочей массы. Все были словно законсервированы в банке.

Я посмотрела на Элли, она выглядела так, как будто не чувствовала жары. Элли не любила холод. Но жара ей была по душе. Со мной все было с точностью да наоборот. Я словно вяла от жары, растекалась и плавилась как воск. Мысли путались в голове и как будто частями исчезали, слышались только их отрывки, совершенно не связанные друг с другом. Ноги становились «ватными» и практически не держали меня на земле. И я словно тонкая березка качалась из стороны в сторону, и лишь прохладная рука старшей сестры держала меня на ногах. Как Элли не могла чувствовать этой жары?! Постоянно удивляюсь этому. А она в тоже время удивлялась тому, как я не ощущаю холода.

И вот мы увидели знакомые до боли силуэты. Все как по магическому заклинанию оживились и начали хлопать. Конечно, есть же всем хочется! К нашему удивлению из большого количества членов аппарата власти вышли только Бенедикта и Себастьян. Бенедикта подошла к микрофону и постучала по нему длинным красным ногтем. Раздался ужасный звук, который «резал» уши. Затем она начала говорить:

«Я прошу у вас прощения за наше маленькое опоздание. Но сегодня особенный день! Каждый год мы собираемся вот в такой семейной обстановке все вместе! И как мы говорим всегда? Сегодня мы поговорим с каждым из вас и решим все ваши проблемы, чтобы ваше небо всегда было безоблачным!». Она через силу улыбнулась, и ее улыбка была больше похожа на оскал бешеного и дикого зверя.

Праздник объявляется открытым!

Все бурно захлопали и большой людской волной двинулись к столу. Элли схватила меня за руку и потащила к столу. Потом она побежала куда-то и пропала в толпе. По-видимому, в ее поле зрение попали сладости. Я подошла в конец стола туда, где лежали сэндвичи и захватила в плен все тарелки. Кусая по маленькому кусочку, я стала наслаждаться вкусом, потому что это повторится только через долгий-долгий год, затем отложив сэндвич на тарелку, посмотрев на него печальными глазами, будто бы прощаясь с ним, я зачерпнула из миски какой-то сок с надписью «эсфито».

«Хорошо, звучит неплохо» – подумала я, поднося стакан ко рту.

«Ммм, и на вкус ничего, похож на обычный ананас» – сказала я тогда с какой-то иронией. Иногда нам удавалась съедать плоды с плантации, пораженные червем.

Было уже темно, но, повернув голову к другой половине стола, я увидела два огонька, которые смотрят на меня. Это был какой-то парень, облокотившийся на стол и смотревший на меня с широкой белоснежной улыбкой. Никогда я не видела такого счастливого человека ранее, не считая своей семьи.

Затем я обернулась обратно к столу, позабыв о ярких огоньках, которые прожигали меня.

Сэндвичи! Сэндвичи на тот момент волновали меня больше всего…

Через час я уже облопалась досыта. Казалось, что я съела огромный, раздувающийся камень. Я наконец почувствовала удовлетворение. Как всегда, неожиданно, перед нами появились голограммы.

Это была семья Хопп. Бенедикта кашлянула в микрофон, прикрепленный на этот раз, на ее сильно выглаженном пиджаке. Рядом с ней сидел Себастьян. Он с каким-то неестественным и неподвижным взглядом посмотрел вперед и, не отводя глаз, подтянул галстук обеими руками и такими же движениями вернул их в прежнее положение. Рабочие с надеждой уставились на сцену с лицами преданных псов.

Бенедикта коротко кивнула Себастьяну. Тот зеркально отобразил ее кивок и начал говорить: «Дорогие граждане! Я бы хотел сказать вам, что скоро вас всех ожидает переворот. До этого вы жили легко и безбедно. Но сейчас вы испытаете нечто новое!

И продолжила дальше Бенедикта:

– Я полностью согласна со словами своего мужа! Вас, видите ли, не устраивает, так как вы живете! Это еще только начало, – гадко ухмыльнулась она, – Вы же понимаете, что лучше уже стать не может. Все слишком запущенно. Что мы можем поделать, если Земля была такая изначально. Мы пытаемся облегчить вам жизнь и сделать ее лучше! Вы стали неуправляемыми, мы не можем неустанно следить за вами и расстреливать каждого нарушителя. Но мы попытаемся. Вас стало слишком много и каждый день вы совершаете странные поступки, за которые мы должны нести ответственность. Нет. Хватит. Вы все слишком расслабились. Постоянно отлыниваете от работы, болеете, вы постоянно чем-то недовольны! – нарастающая раздражительность голоса была четко слышна. – Вы не думали быть выше ваших природных инстинктов? Отдаться работе полностью. Работать неустанно. Мы даем вам слишком много. Может вы и праздник ежемесячный хотите?! А?