Виктор Житинкин - Новые рассказы о прошлом

© Виктор Михайлович Житинкин, 2017

ISBN 978-5-4485-5494-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Удивительно быстро летит время. Не минуты, не часы или дни – годы летят. Кажется, что сбилось что-то в небесной механике, кто-то не тот сел у кривой ручки и крутит вселенную изо всей силы. Вот и летят эти годы одним махом.

Прошло четыре года с того времени, как мы осели в далекой чужой стране и прижились там. Кажется, совсем недавно с замиранием сердца покупал я в железнодорожной кассе билет за границу. Загруженный большими чемоданами с военной формой, только полученной со складов, изнывающий под тяжестью ноши, я преодолел огромный путь из центра Союза до самой Германии.

Слава богу, все тогда кончилось благополучно. В распределительном пункте во Франкфурте я получил назначение на службу на севере Демократической Германии. Прибыв в часть, я быстро освоился, подружившись со многими офицерами. Вскоре получил телеграмму, о том, что моя жена с маленькой дочерью уже в пути ко мне.

Мне повезло – через полтора часа после отъезда из полка, чтобы встретить их, я был уже в Магдебурге. Волнуясь, я нервно бегал по перрону в ожидании поезда, следующего из Бреста.

Время вышло, подходил поезд. Я бежал вдоль вагонов поезда с бешено бьющимся от волнения сердцем и заглядывал в каждое окно, но людей там, в этих темных окнах уже не было. Наверное, все уже были в проходах и в тамбурах.

Но вот, я увидел их, таких родных и таких хороших! Валя была в полнейшей растерянности, ее глаза искали меня. В чужой стране, среди чужих людей, да еще с маленьким ребенком легко растеряться, но я был на месте. Варюшка стояла на столике у окна и, по-деловому разглядывала людей на перроне. Увидев меня, Валя заулыбалась, а я бежал рядом с вагоном и не сводил с них глаз, боясь их потерять.

Поезд остановился, люди из вагонов стали заполнять перрон. Они не спешили, но мне ждать было некогда. Я протиснулся между выходящими людьми, заслужил кучу оскорблений в свой адрес и, даже, была попытка вышвырнуть меня. Но мне было некогда разбираться в мелочах, а вышвырнуть меня было очень трудно, ведь там, в вагоне, меня с нетерпением ждала моя семья.

Дочь, отвыкшая от меня, расплакалась, но когда мы вышли из вагона, она с удовольствием сидела у меня на руках и с интересом разглядывала все, что было бы недоступно ей увидеть с земли. Порой, она начинала крутить головкой, разыскивая маму, но, найдя, тотчас – же успокаивалась и продолжала рассматривать окружающий ее новый мир.

Мы расположились в вагоне немецкого поезда. Рядом с нами сидели два пожилых человека, которые на протяжении всего пути наблюдали за нами, и улыбка не покидала их лиц. В городе на Эльбе нас ждал тот самый автобус, который привез меня сюда тремя часами раньше. Майор, старший автобуса был уже веселым и счастливым, он всегда обедал здесь на этом вокзале в «Митропе» – привокзальном ресторанчике, съедая полюбившиеся ему свиные сардельки и запивая их светлым пивом. Увидев мое семейство, он живо выскочил из машины и, улыбаясь во всю физиономию, помог моей жене справиться с дочерью, а мне с чемоданом, вырвав его из моих рук. Пассажиров в этот день, кроме нас, не было, и потому, выстояв до определенного времени, наш автобус быстро побежал в сторону города, где находился наш полк. Майор щебетал всю дорогу голосом кастрата, укорачивая нам и без того короткий, минут в двадцать, путь. Моя жена с любопытством смотрела в окно автобуса, все-то ей ново, интересно. Вопросов не было, сама разбиралась во всем, на много ли раньше ее прибыл сюда я.

Но время нещадно. И вот, уже подходит к концу наш четвертый отпуск. Цену отпуску начинаешь осознавать в тот момент, когда билеты уже куплены и чемоданы наполовину упакованы. Сразу нестерпимо хочется побывать во всех местах, хоть чуточку связанных с детством, школьными годами, юностью и где не успел побывать во время продолжительного отпуска. Со странным чувством находишься в том месте, где когда-то стоял до боли родной, родительский дом. Здесь прошло мое безоблачное детство, пролетели незабываемые школьные годы.

По счастливой случайности остался расти дубок, мой ровесник. Его росток вылез из земли в год моего рождения в палисаднике недалеко от дома. Я не ожидал увидеть его таким могучим красавцем. Когда я покидал эти места, он был таким же юным, как и я. Дом снесли, а дубок пожалели, и он рос и взрослел, как и я. Недалеко от дуба, я случайно увидел несколько веточек желтой акации, и они навеяли мне новые воспоминания.

В ту пору мы с матерью вдвоем коротали вечера. Она сидела на диване и вязала мне шерстяные носки на зиму, которая была уже не за горами. Сама же она маленькая, седенькая и такая теплая, вызывала умиление своей добротой и любовью. Я сидел на стуле возле окна, положив книгу на подоконник, и читал. На улице был дождливый вечер. Молнии то и дело на миг останавливали все движение, словно фотографировали наш палисадник. Раздавались раскаты грома, мать молилась и в очередной раз просила меня отодвинуться от окна и завесить штору. Но мне было так хорошо, я уговаривал мать и оставался сидеть у окна. На улице лил дождь, свет падал через стекло на мокрые ветки желтой акации, а ветер, изо всех сил раскачивал их, стуча ими в окно. Остатки этого куста я и увидел случайно недалеко от красавца дуба.

Мой брат, Владимир, годами несколько старше меня, приютил нас на время отпуска, предоставив целую комнату в наше распоряжение. Мне с ним приходилось общаться меньше всего, хоть и были в одной квартире. Нам доставались одни вечера, да и то, часто я возвращался из очередных гостей объевшийся, а иногда и «подшофе». Естественно, что в таком состоянии я торопился уйти спать и оставлял его одного, обиженного и очень озабоченного. Я чувствовал, что Владимир переживает и хочет переговорить со мной, но пока не решается. Незадолго до нашего отъезда, он все же решился и с самого утра попросил меня не планировать никаких визитов на сторону, а к ужину быть дома. Я знал, о чем он будет говорить, но все – же ждал этот разговор с волнением.

В тот вечер мы с Володей не пригласили женщин с собой на кухню, заявив им, что нам есть о чем поговорить наедине. Они не возражали, и весь вечер прощебетали в соседней комнате, решая свои женские проблемы.

Я совсем не ожидал, что для Владимира так серьезно то, о чем я только изредка вспоминал.

– Виктор, – начал говорить он, как мне показалось, слишком трагическим голосом. – Ты должен правильно понять меня. Раньше я не мог решиться на этот разговор, но сейчас откладывать его я больше не могу, иначе, будет поздно.