Михаил Буканов - Расскажи, расскажи бродяга. Pulp fiction

Зелёная трава, редкие осенние листья и огромные голые ветви, как голые руки мифических лапидов, тянущиеся в тщетной тоске в небо. Толстое стекло слайдовой двери, служащей и огромным окном, отделяло от меня холодок этой осенней погоды, внезапно налетающие мелкие порывы дождя и холодного ветра. Хорошо! Когда-то я непременно добавил бы Бунинское «Затоплю я камин, буду пить. Хорошо бы собаку купить!» Но не купить мне больше собаку. Потому, что умирают они раньше нас, оставляя неутешную печаль по другу. Была, ох, была у меня белая в рыжих пятнах на ушах бульдожица Абигейл. Это для собачьего клуба и родословной. А для нас просто Булька! Живой сгусток любви и обожания всех членов нашей семьи, сторонник только одного правила в отношении посторонних: Я лучше знаю. Всех порву! Когда моей Буле было восемь месяцев и размером была собачка с варежку, на меня бросилась и укусила за руку, а я спасал своего щена, двухгодовалая хаски. Волк как волк, только сине- серой масти. Но ошиблась, сучка! Распрямившись мгновенно как боевая пружина в «Макарове», Булька взмыла в воздух, вцепилась в пасть нападавшей и повисла, сжимая челюсти, медленно, но верно окаменевавшие. Мы с хозяином хаски разняли собак. Хаски поджала хвост и трусливо дрожала, a моя Буля рычала и снова рвалась в бой. Вот с тех пор мы и перестали быть хоть какими-то там авторитетами в отношении чужих. «Рвать, ничего не дожидаясь! И все дела!» Умерла моя Булька через одиннадцать лет. Царство тебе бульдожее небесное. Не говорю – собачее. Драка будет! И не пью я. Надоело! Никогда в жизни себе в этом не отказывал, иногда, бывало, и чрезмерно позволял, да вот тут, в США, так пахать физически приходилось, нельзя было пить. И курить! Сломаешься, страховки медицинской нет, всё полетело к чёртовой матери! Да и возраст поджимал. Когда тебе за пятьдесят, а конкурируешь с молодымии неграми и латино, надо быть в хорошей форме. Был у меня знакомец, подчёркиваю, не друг, не приятель, просто знакомец. Некто Илья. Смылись они с женой из Белоруссии, из славного города-героя Минска. Их дочь, свалившая за бугор ранее, дала подписку, что будет содержать родителей, вызвала отца с матерью, да и кинула их, узнав, что чего-либо путного им вывезти не удалось. Бывает! Илья помыкался по ХИАСАМ и синагогам, стонал, ныл и выбил бесплатное жильё, фудстемпы-талоны на получение товаров в магазинах бесплатно, статут беженца и разрешение на работу. Для примера! Моя жена, поскольку родилась в Америки, имела гражданство США. Так вот, своей гражданке дали сумму всего в 1450 долларов для обустройства, с условием её полного возвращения в течение следующего года! Месяц проживания в съёмном аппартаменте нам стоил около 500 долларов. Да, ещё пока найдёшь работу, пить, есть надо. И на транспорт деньги. И на мелочи, типа лезвия и зубной пасте со щёткой. На счета за газ и электричество. То, да сё! А вот беглому еврею из Союза все блага. Но, вот тут и заковыка вышла. Нам рассчитывать приходилось только на самих себя, мы и пахали, как рабы на галерах, a Илья, едва сердцем приболев, побежал в госпиталь. Мол, погибаю. А тогда мода была, чуть-чего, под нож! И резали его, и вставили некую там механизьму для выправления ритма сердца. Бесплатно. Прошло время, уже уровня жизни Илье стало мало, статус сейчас, а он служил когда-то Главным инженером всего Минскстроя, был слишком для него низок, да, и показать решил дочери с мужем ейным, мол, он ещё как, ого-го, и ваще, зарабатывать сможет. Пришёл к нам, я тогда пахал в кинотеатре с 14-тью залами. И не менеджером, а кем быть прикажут. Bсё только бегом! Уборщик, кассир, продавец коки и хатдогов, грузчик, киномеханик, билетёр, сменщик кино- вывесок, и т. д. Рабочий день – 12 часов. Перерыв на обед – 30 минут. Можно поесть принесённый с собою бутерброд, поделиться половиной его с негром, который сидит рядом и смотрит тебе в рот, так посидеть. А в остальное время на своих двоих. Ничего? Расжалобил меня дурака и сердобольного русича Илья, пошёл я к руководству, и договорился, а в США с улицы на любую, пусть самую чёрную работу никого, практически, не берут. Так и устроил беглого рэфьюджи уборщиком. Нормально! Какой чёрт мог тогда знать про операцию на сердце? Стал Илья работать, покуривать себе начал и немного выпивать! Mесяца через три мой коллега, идя домой, увидел выставленный на улицу перед домом приличный диван. Здесь это всегда означает – берите кто хотите, добрые люди. Илюша этот диван короткими перебежками к себе домой допёр, сел и умер! Совсем! Что мне на другой день его жена наговорила, не поленившись придти в кинотеатр! Благо, закалка у меня была. Я всякого за свою жизнь наслушался, да и видел всяких. Чего это я о грустном? Давно дело было. Похоронили Илью стоя, в одной простыне, всё по вере его. Ну, царство тебе твоё. Лежи, жди Мишиаха! Тьфу! Стой и жди. О! Вона белка за окном. Вроде тоже на меня с укоризною глядит. Вот тут, и правда, наша вина. Собрали мы в большие такие мешки, числом штук сорок-пятьдесят, уйму листьев с участка, и все её тайные схроны и кладовочки прахом пошли. Нетути их! Ну, извини, серая. Да! Pыжих белок в нашей части Америки нет. И летом и зимой они серые!

Пацаны! Я книжку одну читал. Приключенческую. Так и называется «Приключения Робинзона». Это такой облегчённый вариант, ну, не для взрослых когда. Слова убрали трудные, матерка нашего добавили для связки. Короче, приспособили. Чего говоришь, Лысый? Банкуй, мол? А я тебя, гниду, спрашивал про разрешение начать? Ты чего, с понтом дела, распоряжаешься. Толян, ты поближе. Две саечки для бодрости и сахарок с завтрашней пайки. Что б не чирикал. Деловой! Слушаете? И вот, в одном английском городе жил-был моряк. Он, правда, не совсем моряком являлся. Хотя, как тут посмотреть. Если человек в море ходит и профессия у него с морем связана – моряк. Но, это к сути дела не относится. Потому что окончил мужик этот университет. Что для моряков той поры и вовсе являлось делом неслыханным. Тогда на улицу из этих самых университетов выпускали попов, адвокатов, алхимиков и врачей. Все эти профессии на корабле не нужны были. Если помрёт кто, то сами ему скажут чего-надо, на доску, к ногам груз и за борт. И тебя бы так надо Лысый! Ну чего ты микраша ковыряешь? В лоб тебе парнёк сам закатать не может, а ты и пользуешься. Толян! Ещё две и шмазь. На долгую и добрую память. С оттягом работай! А врачей иногда брали. Мало ли какая там хвороба в пути встретится. Иногда и вылечивали! Редко только. Потому, старые времена, наука ещё себя не превзошла. И вот из города одного, Ливерпули. Город так назывался. Как понял я, ливер, он и в Африке есть ливер, требуха человеческая. И пуля понятно что. Вот и назвали. Там не разъясняется. Да и так понятно! Вот из города этого вышел корабль, и на нём в поход пошёл врач судовой, звался Робинзоном. А по фамилии Крузо! Или это другая книжка была. Про Гулливера? Разберёмся! Шли моряки в волнах, время тоже шло, совсем как у нас. Мы вот сидим, а срок идёт. Tам буря началась. Море же, оно такое, как даст, так и Вася с Васясей. Только брызги летят. Все взяли и утонули. Как их и не было, a врача этого, который Крузо, на берег выбросило. Живого, правда, но не очень. Ближе к мёртвому. Утром глаза открыл, ручками ножками подёргал, что такое? Неподвижен. Думал врач сначала, что парализовало его. У нас во дворе так было. Очнулся Петюня Кочет, потянулся, а ничего грабками сделать не может. Сам потом рассказывал. Он ногами дрыгать, ни-ни! Тоже не шевелятся. Испугался до смерти. Думал, по-пьяни замуровался где, али баба его дурында живым захоронила. Оказалось, в дурке огинается. Такую «белку» словил, семером вязали, a он всё вырывался и на столб электрический лез. Кричал, что книжку читал про исцеляющую силу тока. Так пришлось на Петюню рубаху такую надеть, с рукавами длинными и по всему низу со шнуровкой. Да закрутить со страшной силой, а то он всё рвал, так что и одолеть не могли! Вот и Робинзон прочухался окончательно, видит, весь он верёвками обвязан, под него доску огромную подводят, с понтом грузить и вывозить, a куда молчат. Может на кладбище, а может и на мясо пустят. И людишки вокруг мелкие какие-то, лилипутами оказались. Да вы, наверно, цирк видели такой. Все маленькие, в блёстках, а главный у них здоровый и пузатый. Что делать? Он вырвался и бежать. Видит остров посреди лагуны. В кустах весь заросший. Так шасть туда. А там, а там… Дикари костёр жгут и приспособились такого же как они жарить. Страшное дело. Позади лилипуты с доской своей разделочной, впереди шашлык живой мастрячать. Куда бежать? Тут Гулливер сразу и призадумался. Какой Гулливер? Так у этого хрена два имени было наверное. Как у нас. Вот я, к примеру, Виктор Степанович Приголубь-Отбросить! И редкую двойную фамилию имею. Плюс кликуха «Коцарь»! У того фраера английского тоже вроде два имени было. Я так смутно помню, давно читал. Ещё во время отсидки прошлой. Гулливер, это когда он по лилипутам и прочим гуигмам работал, а Робинзон когда Пятницу голубил. Вы меня тут с толку не сбивайте. Я даю по-порядку! Гуигмы кто такие? Лошади благородные. Всё у них как у людей, а люди для них вовсе ийеху. Я специально названия заучил. В натуре, обложишь кого x**ми – сдуру обижается. Так я приспособился ийеху называть. Самые гандоны штопанные, а совсем они не догадываются, как я их припечатал. Потому, книги надо читать. Чем такие эти вот типы противные будут? Объясняю! Bот как оно пошло навыворот! Лошади оказались чистюлями и умницами. Из их стойла вышли, дома все людские заняли. Живут-поживают. Чай с сахаром пьют. Сытёхоньки! Да не знаю я, чего они ели. Но не камень же. Лошади прокормиться, как тебе покурить. Травка нужна. Её и ели. И там просо всякое с овсом. Чего найдут. Хоть бы и чачавицу. Лошадь не разбирает. Утроба большая, пока набьёшь, так не до разносолов. Ты вот, Лысый, когда баландёр рыбкин суп разносит, так со дна погуще просишь? Вот и лошадь так же. Только траву. А люди между тем в ийеху у них превратились. Живут стадами, ругаются вечно, помойку всякую жрут и чуть чего там со слабым каким, так как ты Лысяра-профурсет орудуют. В яму загонят и ссут на него всем кагалом, а при том какашками закидывают. Веселятся и отдыхают, значит. Так что Робинзону это понравится никак оно не могло. Он вполне уже и руки мыл свои иногда и ложкой пользовался. А тут Ливерпуль в себя пришёл. Тьфу! Не Ливерпуль, а Гулливер. Вышел к иноземным островитянам, накидал им по почкам и всему организму, да жаркое ихнее осовободил, те, которые все дикие, убежали. Может ещё кого пошли ловить, не скажу, не знаю. Но, наверное! Пожрать то он им так и не дал. Им бы сети на тех лилипутов выставить! Ума что ли не хватило? Не в курсе я. А чудика этого недосьеденного Робинзон Ливерпуль Пятницей назвал. День, вроде, такой был. Но как он определил, то я тоже не знаю. Какая пятница может быть на острове необитаемом? Там по песне всё. Гольные понедельники! Да нет, не подельники. Совсем с мысли сбили. Спать пора. Всё! Все по шконкам, босота. Обнял машку и кочумай во сне. С Пятницей!

Читать дальше