Ирина Версадисс - Её последнее желание

Тут в комнату заглянула мама, а в глазах её стояли слёзы.

– Артёмушка, милый, у нас горе, сынок, – говорила мама, всхлипывая.

– Что? – соскочил парень с дивана, – что-то с отцом?!

– Папа попал в аварию, мне только что сообщили по телефону.

– Как он? Жив?

– Да, Артёмушка, папа в реанимации.

– Мам, прекрати звать меня Артёмушкой! Я тебе не маленький мальчик. Он перевёл взгляд на гостя и жёстко поставил того перед фактом:

– Если он умрёт, я тебя сам заживо закопаю, понял?

– Не гони, я к этому не имею никакого отношения, это уже не смешно.

– Ах, значит, до этого было смешно?

– Не придирайся, лучше езжай с матерью в больницу.

– Артёмушка?

– Мам! Я же сказал!!!

– Извини сынок, а что, Афанасий один останется у нас дома? Валя то уже шла.

– Нет, он поедет с нами, я ведь не конченый лох, чтобы оставлять его одного в такой затаренной квартире.

– Что затаренной? Не поняла?

– Ладно, мам, забей! – крикнул он ей на ходу, натягивая джинсы.

– Артём, кого забей? О чём ты? Поехали уже, там ведь отец!

– Щас, мам! Пару минут. А ты чего стоишь? Одевайся! – обратился он к Афанасию, и бросил тому штаны и рубашку. – Не тупи, поедешь с нами.

– Не рычи, я понял, – сказал Афанасий и покорно стал одеваться. На лице парня прослеживалось недоумение, видимо, он никак не ожидал такого оборота. Теперь он уже не сомневался в том, что девушки, наверное, серьёзно заигрались, если пошли на такое.

В больнице сообщили, что к отцу нельзя, сейчас он в коме, и остаётся только ждать. У мужчины серьёзная травма головы и шансы, как говорили врачи, невелики.

– За что нам такое горе? – причитала Антонина Александровна, прижимаясь к сыну. – Сынок, почему нас Бог так наказал, за что?

– Мам успокойся, на этот вопрос он тебе точно не ответит. У него на этот счёт сугубо противоположное мнение.

– Не богохульствуй, Артёмушка! – это кощунство.

– Мам, да я и не думал богохульствовать, я же не конченый.

– Артём, сынок! Да что с тобой происходит такое? Не груби матери!

Артём посмотрел на мать, и подумал, что она действительно ни при чём. Прижав мать к себе, он хотел было попросить у неё прощения, как вдруг мама его перебила, с тревогой заглядывая в глаза.

– А где Афанасий, он что, уехал домой? Ты что, ему ключи дал от квартиры?

– Да нет, мам, ты чего? Я что, похож на идиота?

– Ох, Артёмушка, как ты некрасиво выражаешься, – покачала мама головой и снова прижалась к сыну. – Что теперь будет, как мы будем жить? А если папа не сможет больше работать, как жить будем?

– Мам, успокойся, всё будет хорошо, я же наследник, не уж-то я не справлюсь?

– Ой, сынок, ты ведь ничего не умеешь, а бизнес у отца серьёзный.

– Хорошо, чего-нибудь придумаю, давай будем верить в лучшее.

А тем временем Афанасий уже ехал в такси домой. И не Афанасий он вовсе, а Михаил, который работал в единственном театре города, осветителем. Ольга посещала драмкружок и там она познакомилась с Михаилом, который, как увидел девушку, сразу неровно задышал в её сторону. Парня она держала на дистанции, иногда давая ему мизерную надежду на то, что у него есть шанс.

Ольга была девушка не из с простых: характером, да и натурой, она была похожа на мать. А та, в свою очередь, была достаточно жёсткой женщиной, работая на заводе у станка, вытачивала детали для лёгкой промышленности. Со временем она доросла до бригадира, ну а потом, уже и до мастера смены. А пять лет назад она заболела и ушла с работы. Тяжёлый мужской труд сделал своё дело, и женщина к пенсионному возрасту была серьёзно больна. Оторвавшийся тромб не оставил женщине ни малейшего шанса. Ольга долго приходила в себя, отвергая «всё» и «всех». Она жила всё это время в каком-то своём мире и только несколько месяцев назад окончательно пришла в себя. Старшая сестра Наталья заменила ей мать и теперь выстраивала модель отношений с сестрой так, чтобы та не считала себя обделённой. Наталья хорошо зарабатывала, возглавляя небольшую торговую компанию по доставке удобрения и комбикорма на просторы нашего сельского хозяйства, которое, в принципе дышало на ладан. Бизнес, который ей достался после смерти мужа, она удачно развивала, несмотря на то, что бизнес, впрочем, не из самых перспективных. Ольга работала в этой же компании менеджером по импортным доставкам.

Иногда проходя мимо подъезда, где сидела баба Шура, которая с наслаждением покуривала папиросы, Ольга останавливалась и садилась рядом с ней.

– Хорошо как! – говорила Ольга скорее себе, чем бабе Шуре, втягивая в лёгкие вечерний воздух города.

– Ну да, хорошо, – соглашалась баба Шура, втягивая в себя дым от папирос. – Смешная ты, Олька, – говорила она, – сидишь, дышишь моим дымом и говоришь, как хорошо!

– Баб Шур, а я и не чую твой дым, а чувствую запах этого города, ведь совсем недавно я поняла, что жизнь должна, да и обязана продолжаться.

– Ты чё, милая, влюбилась? – вдруг спросила старушка.

– Да, баб Шур, влюбилась, я в жизнь влюбилась! Ольга встала, поцеловала женщину в щёку, и бодрым шагом пошагала к дому.

– Ладно, баб Шур, завтра поболтаем, я побежала.

– Хорошо, Олька, если свидимся, что-то сны мне нехорошие снятся, – прошептала старушка и печально посмотрела девушке вслед.

После этого вечера Ольге довелось свидеться с женщиной только уже в трагичной обстановке. Через пару дней она и обнаружила её недалеко от своего дома. Та лежала на боку и стонала от побоев, которые нанесли ей малолетние монстры, и жизнь её уже висела на волоске.

– Олька? – прошептала старушка, – вот и свиделись, – улыбнулась она вымучено через боль, – только я умру сейчас. Говорить ей было тяжело, во рту стояла кровь, дышать было трудно.

– Баб Шур, молчите, я уже вызвала скорую, не тратьте силы!

– Оленька, – говорила она сквозь слёзы, – если я буду молчать, то ты не узнаешь, кто это сделал.

– Говорите, баб Шур, говорите, – уже просила Ольга сквозь рыдания.

– Это Артём Виноградов со своими дружками, третий самый мелкий из них не бил меня, даже пытался отговорить их. Не знаю, что я им сделала. Оленька, пообещай мне, что накажешь их, мне ведь так жить хотелось. А ещё, мне пообещали квартиру вернуть, сам прокурор взял это дело под контроль. Вот, Оленька, хотела пожить, но, видать, не суждено. Прости, если что! Женщина тяжело вздохнула, и взгляд её застыл, в следующую минуту последняя и единственная слеза скатилась по щеке. По приезде скорой, фельдшер констатировали смерть от внутреннего кровотечения.

– Во дела! Какая же ты смелая и правильная! – говорила Зоя, шмыгнув носом, – это ведь надо – за чужую женщину так вписалась! Вот, учитесь, бабы, вот это человек с большой буквы, уважаю! Теперь можешь на меня рассчитывать, если на одну зону попадём, будет тебе «грев»!