Ирина Версадисс - Её последнее желание

– С Лавашем всё намного проще: этому придурку всё прикольно, он почти всегда гашённый, так что с него как с гуся вода.

– Ничего и до него достучимся, он у нас на каком этаже живёт?

– На третьем, а окна в его комнате не во двор выходят, а с торца дома, угловые. У него шторы на окнах красные, так что не спутаешь.

– Ох ты, батюшки! Прям, как по заказу, то, что доктор прописал. Хоть в этом повезло! Ладно, пора расходиться, чеши домой, мы здесь уже сами. А я подумаю, чем удивить твоего друга, чтобы жизнь не казалось ему сказкой, пора уже серьёзно подойти к этому делу.

– Да окей, дерзай, я только за…

– Тебе такси вызвать?

– Ну, если денег не жалко, то вызови, своих-то у меня нет. Я чё тут подумал, может, мне пора вознаграждение какое, а то я, как церковная мышь. Мамка-то вообще карманных денег не даёт.

– Хорошо, я подумаю.

– Да хорош, я пошутил!

– А я нет, – сказала она в ответ и протянула парню пятьсот рублей. – Извини, ты прав, любой труд должен быть в почёте, а значит должен быть оплачен.

– Я же сказал – ты зачётная! Мне бы такую сеструху! «Нет, мне бы такую девушку», – добавил он мысленно.

– Иди уже, такси вон у подъезда ждёт, – хлопнула она парня по плечу и закрыла за ним дверь.

На следующий день, вечером, она выбрала время и сходила с Михаилом в кино. Ольга много узнала интересного о парне, и весьма, была удивлена самой себе, придя к выводу – что парень, даже очень, ничего.

Михаил пообещал достать машину с люлькой, не очень понимая, зачем она ей.

– Потом расскажу, я сама ещё не совсем придумала, но то, что мне нужна, будет, машина – это факт. Не обижайся, потом, обещаю, всё расскажу.

– Да конечно! Что ты, милая, какие могут быть обиды? Слово «милая» Ольге, как ни странно, пришлось по душе, девушка забыла, когда последний раз её кто-то так называл, имея в виду представителей сильного пола. Она гнала от себя мысль, что она и Михаил неплохая пара. Но мысли почему-то вновь возвращались к слову «милая». Ольга знала, что сейчас неподходящий момент отвлекаться на подобное, но парень был настойчив, и не переставал звонить ей каждый божий день, предлагая свои услуги в помощи по перевоспитанию подростков.

– Хорошо, – соглашалась она, почти, совсем, о чём говорил Михаил, и поймала себя на мысли, что ведёт себя, как идиотка. Нет, это уже никуда не годится, я не готова к отношениям, да и не до этого мне сейчас. Вечером, когда позвонил Михаил, она спокойно ему ответила, что сейчас занята и завтра тоже. Парень замер на том конце провода и не понял такую перемену настроения. «Хорошо, подождём, когда ты оттаешь», – принял он мудрое решение.

Ребята быстро сгоняли на кладбище, они ходили туда, как к себе домой, отметил сторож, умиляясь их любовью к старушке.

А баба Шура не переставала их удивлять своей изобретательностью. В письме она просила прощения за отца Артёма, что не хотела с ним так поступать, оправдывалась, что сейчас уже мало что зависит от неё, так как механизм запущен и всем достанется по заслугам. Бабуля попросила у Артёма компьютер, объясняя тем, что без интернета ей скучно. А ещё выговаривала ему, что он, якобы, обидел Афанасия и тот снова на улице по его милости. А ещё она посоветовала держать себя в руках и беречь маму. А Кириллу велела извиниться перед теми людьми, которых он обидел или нагрубил за последнее время. От такой странной просьбы Кирилл пришёл в ярость, выговаривая друзьям, что бабка там совсем того…

– Вот чёрт! Я чё, помню, кому нагрубил, и кого на хрен послал? Это ж я и через год не закончу извиняться! А ты прикинь, как на меня будут люди смотреть, скажут, парень с катушек съехал! Артём, как ни странно, просьбу старухи воспринял нормально, на подсознательном уровне, он догадывался, что – это, человеческий фактор, и это его ещё больше огорчало. Единственное, что он понял, это то, что он малолетка и сажать его в тюрьму кому-то нет смысла, а значит дело в чём – то другом. О своих сомнениях он не говорил друзьям, так как видел страх в их глазах. Да и переубеждать их ему было попросту лень. А Кирилл продолжал возмущаться и наотрез отказывался исполнять желания старухи.

– Слушай, Чиж, а чего бабка про тебя ничего не написала? Это чё, она позабыла про тебя? Или… – он замолчал и посмотрел другу в глаза. – Она, наверное, для тебя что-то особенное готовит. Думаю, в следующую пятницу – тебе жопа!

– Хорош, Лаваш! – огрызнулся Сергей, чуть обиженно. – То, что я пережил ночью на кладбище, этого достаточно на всю оставшуюся жизнь, сегодня утром, выдернул два седых волоса, от страха чуть не обделался!

– Откуда выдернул-то? – хихикнул Кирилл.

– Да пошёл ты!

– А, ты, чё гонишь?! Ты же сам рассказывал, что обкурился и ничего не помнишь!

– Ну да, – опомнился вдруг Чиж, – ну… это… я же, ну же… имею в виду до того, как обкурился, – выкрутился парень.

– Ну, и чего ты там натерпелся?

– А то, что когда я надел шубу и закурил первый косяк, кто-то стал шептать мне на ухо, чтобы я бросил – это делать. Я обернулся и никого не увидел. А потом на могиле венки стали ходуном ходить, я хотел было убежать, но подумал, что мне это мерещится и выкурил ещё косяк, а потом и ещё, и уже очнулся утром, завёрнутый в шубу, словно та гусеница в кокон. Открыл глаза, понял, где нахожусь и дёрнул оттуда, сверкая пятками. Думаю, бабка ещё покажет мне «кузькину мать». Просто, наверное, дала мне передышку.

– Ну да, может и есть в этом смысл, – вдруг согласился Кирилл, только вот Сергей не очень понял, про какой смысл говорил тот.

«Чёрт, чуть не засыпался» – подумал он и решил, что надо сказать Ольге, чтобы что-нибудь выдумали «эдакое» для него.

Вечером, следующего дня, друзья собрались у Артёма и долго обсуждали старуху, которая разошлась не на шутку. Артём странно посматривал на друзей, он пытался объяснить им, что это чья-то игра, но они были уверены, что такое невозможно.

– Да ты подумай сам, кому это нужно? – говорил Кирилл. – Если кто и знает про то, что это мы её грохнули, то почему занимается фигнёй? Зачем все эти шарады? Насколько я знаю, – сказал Кирилл деловито, – в таких случаях требуют выкуп, а не мелочь в виде телека да шубы. Или кто нас спалил – это – сопливые малолетки, поэтому такие нелепые запросы. И, сто пудово, там есть тёлка!

– А может, это? – вдруг призадумался Артём, не обращая внимания на доводы друга. – Это те тёлки, что хоронили её? Лаваш, ты, вроде, говорил, – это Ольга Алёхина с трёхэтажки и её чокнутая подруга?

– Ну да, говорил. Просто тёлки клали вещи старухи в гроб. А потом эту трость я видел у старухи в церкви. С ней ещё тёлка какая-то шепталась, стрёмная такая, как моя жизнь!

– С кем шепталась, с тростью? – усмехнулся Сергей.

– Да нет! Чё подкалываешь? Тебя там не было! Она шепталась с бабкой, у которой «Паркинсон». Бабку так колбасило! Трость чуть не выскакивала из рук. Так вот, в церкви мне показалось, что за нами кто-то следил.