Елена Фёдорова - Расскажите, тоненькая бортпроводница. Повесть

Сильным порывом ветра ее парашют отнесло на приличное расстояние от места планируемой посадки. Марина осталась в тайге в полном одиночестве. Но не испугалась, не стала сидеть на месте, а двинулась вперед. Подруги ждали ее. Верили, что Марина найдет их, не зря же она штурманскому делу училась.

Ровно через девять дней Марина вышла из тайги недалеко от поселка Керби, точно к тому месту, где приземлился самолет «Родина».

Раскова, Гризодубова, Осипенко вернулись в Москву поездом. Их встречали, как настоящих героев. Мы были счастливы, что все закончилось благополучно. Никто не скрывал слез радости и восторга. Казалось, радость будет вечной, но…

Как-то вдруг сломалась, рухнула мирная жизнь. Страшное слово «война» бесцеремонно вторглось в нашу речь. Голубое небо, которое мы так любили, превратилось в грохочущее от рева самолетов, смятое, вздыбленное, огненное пространство.

С первых же дней войны мы все стали рваться на фронт. А Марина Раскова предложила создать женские авиационные части из летчиц Осавиахима и пилотов Гражданского Воздушного флота. В ЦК партии предложение обсуждали до осени. Наконец, решение о создании женского полка легких ночных бомбардировщиков было принято, а командовать им поручили Марине Расковой и Евдокии Бершанской. Никто и не подозревал, что через несколько месяцев женский полк будет наводить на немцев парализующий страх.

А секрет наш был простым. Мы летали на маленьких самолетах У-2 «уточках», как мы их любовно называли. Так вот эти «уточки» летали туда, куда было невозможно пробиться тяжелым бомбардировщикам. Мы научились летать с выключенными моторами на бреющем полете низко над землей. Появление наших самолетов было всегда неожиданным. Поэтому-то немцы нас и окрестили «Ночными ведьмами». Жаль только, Марина не порадовалась за нас…

Мария Николаевна замолчала, вспомнив, как ей было невыносимо больно, когда 12 января 1943 года хоронили Марину Раскову.

– Это противоестественно, неправильно, непоправимо, – твердила она, размазывая по лицу слезы.

Самолет, на котором летел экипаж командира женского Таманского полка ночных бомбардировщиков, майора Марины Расковой попал в сложные, тяжелейшие метеоусловия и потерпел катастрофу. Погибли все…

В день вылета Марина отослала маме и дочке письмо: «Дорогие мои, мамочка и Танюрочка… Посылаю вам привет и тысячу поцелуев… Все у нас в порядке, обо мне не беспокойтесь. Посылаю тебе ключи от нашей квартиры, которые улетели вместе со мной в моем кармане. Будьте умницы, мои дорогие, берегите здоровье… Целую вас, мои любимые…»

– Мои любимые, – вслух повторила Мария Николаевна и, словно очнувшись от воспоминаний, спросила:

– А ты мне о себе рассказывать будешь?

– Буду, обязательно буду, – сказала Оля. – Только потом, когда вы все расскажете о себе. Вы столько видели, столько пережили, столько можете поведать, что я должна превратиться в слух и не дышать. Я еще тогда, пять лет назад, должна была расспросить вас обо всем, а я начала вам щебетать про свою любовь, про свои невзгоды…

– Правильно сделала, что начала щебетать, – прервала ее Мария Николаевна. – Откуда же тебе было знать, что я военная летчица – авиатрисса, инструктор, командир звена «Ночных ведьм». Вот когда я тебе все о себе расскажу, а ты потом мимо меня пройдешь, это будет скверно…

– Ни за что не пройду, – замотала головой Оля.

– Верю, – сказала Мария Николаевна. – Я тебе сразу поверила, когда ты мне в плечо уткнулась. Были в этом жесте растерянность, мольба о помощи, беззащитность. Ты плакала а я вспоминала, как однажды мне так же уткнулся в плечо мой однокашник по Батайской школе пилотов – Анатолий, Толя Попов – наш первый красавец, по которому сохли все девчата. Мы были молодые, веселые, бесшабашные смеялись, песни пели, планы строили грандиозные, но… – она вздохнула. – К сожалению, война все залила кроваво-красным огнем, исковеркала людские судьбы, надломила даже самых сильных и смелых… Люди плакали и не стеснялись своих слез… Такое страшное время было.

С Толей Поповым мы встретились уже на Белорусском фронте. Шло стремительное наступление на Минск. Нашим полкам была дана задача искать разрозненные группировки немцев. На лесной поляне собралось сразу несколько мужских и женских летных полков. Мы все сроднились за это время. Знали друг о друге почти все, принимали живое участие в радостях и бедах. Читали одну на всех книгу Белинского… Она, к сожалению, сгорела в одном из самолетов… Но мы больше горевали не о книге, а о молодом пилоте, который не смог её прочесть…

Этот мальчишка погиб совершенно нелепо. Он вылетел на поиски немцев, перелетел речушку, находившуюся прямо за нашим леском, и попал под одиночный немецкий обстрел. Горящий самолет медленно опустился на берег реки. Штурману удалось выбраться из горящего самолета и передать сообщение командиру эскадрильи Анатолию Попову.

Толя незамедлительно помчался к месту трагедии, но ни пилота, ни самолет спасти ему не удалось.

Обратно Анатолий шел медленно, не разбирая дороги, размышляя о нелепости случившегося. Он был против этого вылета, но не смог переубедить командира полка, не смог настоять на отмене приказа. Он жалел юного пилота, который и в полку-то побыл всего несколько месяцев.

– Не уберегли парня. Не уберегли, – твердил Анатолий. – Скорей бы конец войне… Скорей бы…

Думы его были такими тягостными, что он не сразу сообразил, куда идет. А шел он прямо на нас с девчатами. Мы дружно крикнули ему:

– Здравствуйте, товарищ майор!

Он поднял глаза, долго-долго блуждал взглядом по нашим лицам, а потом удивленно проговорил:

– Маша? Тепикина? Что ты здесь делаешь?

– То же, что и ты, – засмеялась я. – Я командир звена «Ночных ведьм».

– Маша, милая, как я рад тебя видеть. Ты себе даже представить не можешь, как я рад этой встрече, – он схватил меня за руки и начал трясти так, что я думала он мне их оторвет.

– Да тише ты, медведь! – воскликнула я. Толя порывисто обнял меня и, уткнувшись в плечо, заплакал. Это были слезы ребенка, который наконец-то может излить всю свою боль, обиду, отчаяние, поняв, что его выслушают и поддержат. Он плакал, а я молча гладила его по голове и думала:

– Как странно порой складывается наша жизнь. Там, в летной школе, Толя даже не подозревал, что я была в него влюблена. Он ни на кого не обращал внимания, потому что был увлечен своей будущей женой, молоденькой, милой учительницей Танечкой…

Но так вышло, что милая Танечка не захотела долго ждать возвращения Анатолия с войны. Решив, что муж может погибнуть в одном из сражений, а ей будет очень трудно одной растить дочь, Татьяна ответила взаимностью на ухаживания молоденького капитана.