Ирина Пантюхина - Цвет полевой. Книга I. Табия

Мамаша нраву была крутого. Ежели что не по ее – дворовых мужиков били батогами да розгами, нещадно. А девок нерадивых – на год отдавали в красильни строгонькой Игуменье Аполлинарии, на перевоспитание.

– Что Максимушко, намаялся? – ласково, на распев, произнесла Марья Ивановна.

Максим Фёдорович равнодушно повел косматой бровью, не поворачивая головы лишь глухо спросил:

– Алёнушка как? В разуме девка?

– Слава Богу! Сторожится. Буде – лишний рот. Ты пока погодь с ней решать… Пущай до лета поживет. Она мне «смертное» 12 12 «Смертное» – одежда для погребения, приготовленная пожилым человеком для своих похорон. вышивает, а там и в монастырь отправим. А дале – как сам решишь. – ответила мать и не дождавшись ответа, встала. Плавной походкой вышла из комнаты, притворив за собой дверь. Остановилась тихонько, притаилась.

Барин схватил тарелку с куриными потрошками и швырнул в дубовую дверь, прохрипев тихонько:

– Держи, дура старая!

Матушка расслышала. Удовлетворенно кивнула и сделав страдальческое лицо, удалилась в свои покои. Оттуда еще долго слышались причитания и старческие проклятья приживалок. Кляли антихриста – сына неблагодарного, жалостливо голосили на весь дом.

Максим Фёдорович достал из шкафа граненый стакан, налил берёзовки 13 13 Берёзовка (березовица) – древнерусский напиток, известный со времен скифов. Готовился из бродящего в тепле березового сока. . Выпил залпом, занюхал хлебом. Сложно было описать, что испытывал он при общении с матерью. Стукнуло ему сорок лет, а все метался он, ища и ожидая неведомого. Ничем не мог он насытиться, ни остановиться. Душа его кидалась из крайности в крайность. То пил он нещадно и шалил мордобоем в доме терпимости. То в монастырь молиться ехал. То неделями колесил по селам, незнаемо зачем. Про себя звал мать – Она. И каким-то звериным своим чутьем понимал, считает Она его слабым и нерешительным. Никогда не мог он Ей услужить. Разве было ему понять, что он в родительских руках – игрушка. Не знал и не догадывался, какие еще коварные планы были изобретены ею, ради удовлетворения ненасытной, властолюбивой натуры.

Скитаясь по деревенькам и селам, свела как-то барина судьба с попом – расстригой Осипом, по кличке «Чё-дашь». Лишился он своего сана за вольные речи и крамольное толкование Евангелия. Памятуя прошлую сытую жизнь свою, любил распопка поговорить и покушать. От скуки, подобрав Осипа на дороге, привез его барин на двор старосты, в Мошки.

Подпоив побирушку, сели обедать. Оказалось, расстрига был нраву беспокойного. Сначала со всеми соглашался, потом кричал. Вскакивал с места, лез целоваться, а в другую минуту оскорблял лобзаемого и забывал об этом. Громко рыгал. Расстрига был тельца тщедушного, роста высокого, с костлявыми руками до колен. Голова – сверху приплюснута, лба у него почти не было. Высокие скулы – особенно выделялись. Больше, портили это существо – два, близко посаженных, «рыбьих» глаза. Рыжая, редкая бородка делала весь образ, похожим на тощего козла.

Покачиваясь на табурете взад – вперед, помахивая зонтиком укропа выловленного из миски с солеными огурцами, дурачок разглагольствовал:

– Знаешь ли ты барин, мой дорогой, что такое человек? – «Чё-дашь» замер на мгновенье. Стул под ним перестал скакать. Не услышав от харчующихся ни слова – продолжил, мучая четыре ножки деревянного табурета:

– Это такое животное, что не способно ни к учебе, ни к просвещению. За всю свою жизнь ничему духовному оно не учиться. Только тянет лямку свою, словно осел. С рождения оно уже зловонно – больно. Ничто его не беспокоит, кроме себя, самолюбца 14 14 Самолюбец – самолюбивый человек. . Только и знает это животное, что мучиться и каяться! Само себе помочь не может, слепо верит в Бога и заповеди его. Влачит нищее существование, потому что так надо, так велит ему Единый. И не видит оно разницы между нищенством и воздержанием, веря в Пришествие, Искупление, Добродетель. И где все эти человеки, скажи?

Осип остановился и послушав немного стук ложек за столом вперемешку с забористым словом проезжающего возницы, продолжил:

– Я тебе скажу – в клоаке земной, в грязи! И выбраться им нельзя. Только мы, носители мысли – Сверхчеловеки, можем отринуть все!.. Вскрыть этот пошлый нарыв, гной больного воображения – сердобольное Христианство. Взять все, что нам надобно без границ и предрассудков! Сжечь прошлое дотла! И возвести новое, на крови и костях старого – вот принуждение нашего Времени. А тем, кто цепляется за веру – нужно помочь сдохнуть, ибо они слабы и недостойны своего звания Человеков!

Закончив свою помпезную речь, Осип торжественно порвал укроп в клочки. Они попадали на стол, в винную лужу. Сказав так – застыл, олух блаженный, скрестив руки на груди. Растянувшиеся от времени, сальные обшлага рясы, оголили тощие, в цыпках, волосатые руки.

Староста постукал расписную деревянную ложку о край тарелки, отряхивая от «свойской» 15 15 Свойская – домашняя лапша. изделие из пшеничной муки, в виде узких тонких полосок теста. лапши. Нехотя отложил прибор, повернулся к красноречивому гостю и со всего маха ударил расстригу правое в ухо. Недовольно заметил:

– Молчи, балаболка! Бога не трож. Не велю. – и снова принялся за лапшу.

Осип слетел с табуретки в угол. Кряхтя поднялся, не с первого раза. Утирая кровавые сопли грязным рукавом, сказал упрекая:

– Правильно, бей! Сострадание ноне дорого.

Нетвердо подошел к старосте, хлопнул по спине, отпрыгнув (на всякий случай) и торжественно произнес:

– Смело, товарищ 16 16 Товарищ – люди, объединенные общим занятием, бытом или делом. ! Да здравствует дорогой хозяин!

Барин:

– Так ты говоришь, Бога нет? А что есть?

Расстрига встал и задрав голову, тыкнул перстом вверх:

– Великое Ничто!

Староста поднялся, взял Осипа за шкирку и молча выкинул из дома. Тот отряхнулся, торопливо подбежал с улицы к окошку и заглядывая в светелку, заорал:

– Дураки! Я о свободе вашей радею, халдеи! – расстроившись, осел на завалинке. Жалобно поскулив притих, разомлев от дармового обеда.

Неделю в пьянстве и распутстве колесили барин и распопка по селам, похваляясь меж собой, кто сколько баб силой взял, кто за сколько девок купил. Выиграл барин: за четыре деньги купил у многодетной семьи девку – хороша была. От истошной безысходности, виновато, выпихнула родня из дома невинное дитё – в лапы зверям.

Позабавились «мохнорылые» вдоволь. За ненадобностью, бросили у пруда страстотерпицу 17 17 Страстотерпица – мученица, страдалица. , швырнув на кровавый подол полушку. На другой день, тамошний водовоз нашел ее утопленной. На берегу лежал аккуратно сложенный девичий сарафан, на нем бечевка с оловянным крестиком, и злосчастная полушка – «на смерть».