Антон Кочнев - Знак Человеческий. Повесть

Тяжесть.

Камень весь в кровавых разводах.

С хрустом острая грань срезала мозоль на ладони.

С хрустом сминались стебли лесной травы под тяжелым валуном, что катил Охотник.

Тяжесть.

Кусты и ветви, через которые продирался он, срывали лохмотья одежды и кожи.

Старик не назвал места, где будет стоять Капь.

«Закатный луч покажет, и ты поймешь».

Тяжесть.

Камень застревал во всех ямках, цеплялся за все корни. Он не хотел покидать место, которое в лесу ему уготовила судьба. Но теперь Охотник стал его судьбой. А может это Охотник стал лишь перстом судьбы.

Люди. Много людей. Все они как камень посреди леса.

Дожди и грады бьют его, под ним заводятся черви и мокрицы, солнце и ветер нещадно разрушают, а бывает, что кто-то придет да и выкатит из леса в чисто поле. И каждый, кто проходит через поле это, получает власть над этим камнем. Может откатить из канавы, может сбросить в овраг, может расколоть тяжелым молотом. Скульптор может даже сделать камень настоящим произведением искусства, а кто-нибудь с удовольствием помочится на этот Камень.

Мало кто возьмется докатить этот камень до нужного места . Докатить, срывая мозоли и ногти. Мало таких. Поэтому и лежит камень посреди леса или поля.

И ждет, когда перекатят его к месту истинного предназначения. Судьба ли, Охотник ли.

Но

Тяжесть.

Хрип вырвался из груди Охотника, когда камень вдруг уперся во что-то на земле, ударив его в грудь.

Иногда камень сам мог решить, где ему остаться.

В ту же секунду луч солнца сквозь листву красным закатным светом погрузил камень в кровь, смешав кровь солнца с кровью из рук Охотника.

Без крови камень не найдет свое место.

***

Столпы Охотник взял в соседней роще. Самый большой он дотащил до места лишь к вечеру следующего дня.

Когда и камень, и столпы были на месте, новый Творец взял в руки топор и медленно, щепка за щепкой стал наделять ликом природу.

Старец стоял рядом. Он и сам когда-то строил Капь. Но когда закончил, ужаснулся. Бог показался ему мертвым.

Ночью Охотник врыл в землю последний столп и зажег у камня Огонь.

Отблески пламени плясали на глазах и губах родившегося Бога. Он смотрел на Творца и улыбался.

Старец положил руку Охотнику на плечо.

– Огонь очищает, твоя Капь живет. Здесь Бог.

– Бог везде, Старец.

– Но ты своим потом и кровью создал место, куда он может спуститься и отдохнуть из глубины высоких гор и пропастей широких пещер.

– Я вижу Бога. И он видит меня. Но он все так же спит. Этот Бог не Творец, этот Бог Сотворенный.

– Будь осторожнее, Охотник. Как бы тебе не поменяться местами с ним.

Старец рассмеялся, и Охотник улыбнулся в ответ.

А родившийся Бог перстом указывал в сторону Востока. Туда, где на вершине горы спал его отраженный в древесном лике образ.

Утром Старец и Охотник медленно брели через лес.

К полудню они вышли к реке.

– За той рекой до горы станет ближе.

– Спасибо тебе, Старец, что приютил в своем шалаше.

– Пусть твоя жизнь будет как река, Охотник. Весело плещется и сверкает на солнце, несет тебя легким своим течением и не ударит об острые пороги.

– Река без порогов и разливов становится не такой веселой и радостной.

– Да, ты прав. Но тогда рой сам русло для своей реки. И будь сильным, чтобы в любой момент встать и смочь пойти против течения, или выйти обсохнуть на берег.

Старец протянул Охотнику бусы. Ровно девяносто девять бусин из дерева, камня и металла. Вместо сотой бусины на веревке висела золотая пирамидка.

– Когда придешь к Горе, поймешь.

Охотник взял бусы, поклонился Старцу и медленно побрел вдоль реки.

Все реки рано или поздно впадают в море. Но вот только на пути этих рек часто попадаются озера. Прекрасные тихие и спокойные.

Река вывела Охотника к одному из них.

Здесь он решил отдохнуть в тени деревьев и прохладе дыхания водной глади.

На бережке сидел Рыбак и дремал, закинув удочку в пучину.

– Не угостишь ли ты меня свежей рыбой, брат? А я собью тебе своими стрелами белку или куницу.

– У меня нет рыбы в моем садке, Охотник. Я здесь ловлю свежие мысли. А свежую рыбу отпускаю в глубины озера снова и снова.

Охотник удивился. Ведь каждая работа должна приносить видимый результат. Не бегает же он, в самом деле, по лесу с пустым колчаном и не тренькает тетивой по воздуху, пугая глухарей да куропаток.

– Я смотрю на это озеро и на тебя и вижу спокойствие и стабильность. О чем же ты так тяжко мыслишь в этом безмятежном месте?

– Спокойствие не одной лишь стабильности признак. Безмолвие и спокойствие это еще и признак застоя. Еще несколько лет пройдет, и это озеро станет болотом, рыба в нем умрет, заведутся жабы да лягушки, а на дне – страшные болотные твари. Так говорю я.

Охотник сел рядом и начал всматриваться в синюю гладь озера.

– Хочешь, я помогу тебе бороться с гибелью этого озера?

– Нет. Когда оно погибнет, я пойду искать новое озеро, и в нем буду ловить свои мысли. А потом пойду к морю. Смотри на рыб. Они разъяснят.

– Странный человек ты. Разве достойная цель – прожигать жизнь свою, глядя на то, как озеро становится болотом?! Это болото когда-нибудь затянет тебя в свои недра, и ты станешь одним из тех чудовищ, живущих на дне зловонных болот.

Рыбак промолчал. Лишь по озеру пробежала рябь, да где-то в заводи по воде ударил хвостом огромный сом.

Охотник поднялся и побрел прочь от озера.

Вечерело. Холодный воздух срывался с губ облаков. Тогда он вышел из-под сени деревьев и побрел по долине. Рядом бежал Волк.

– Позволь мне убить тебя, Охотник. Я не ел уже неделю, волчата мои умерли от голода.

– Мне жаль тебя, Серый Брат, но я иду к Богу. Когда я разбужу его, он обязательно сделает мир лучше.

Все голодные будут накормлены, все униженные отомщены, все слабые будут равны сильным. Бог сделает мир лучше. Ведь не зря же он его создал.

– Бог дал нам мир, чтобы мы сделали его лучше сами. Дай мне своей крови, так ты насытишь меня. Так ты сделаешь добро хотя бы мне. Бог не проснется!

– Пойдем со мной, и ты сам спросишь Бога о справедливости.

Охотник сбил стрелой зайца, и бросил под ноги ослабевшему Волку.

Хищник насытился.

– Теперь я сыт и могу думать о Боге. Я пойду с тобой, Охотник.

Вдвоем они долго брели через поля и долины, поднимаясь на холмы и спускаясь в овраги. Курганы древних царей лежали на их пути, и они остановились, дабы поклониться старым воителям.

– Добрых снов вам.

Курганы вздыхали под тяжестью лет.

– Доброго пути человеку и волку.