Мэри Стюарт - Костер в ночи. Мой брат Майкл. Башня из слоновой кости (сборник)

– Мне надо с тобой поговорить, Джанетта.

Я возразила ему очень холодно:

– Нам не о чем говорить с тобой.

– И все же я хочу поговорить.

– О чем?

– О нас.

Я подняла брови:

– Никаких «нас» не существует, Николас. Ты что, забыл? Нас больше ничто не связывает. Есть отдельно ты и отдельно я, и ничто не связывает нас. Даже фамилия.

Он сжал губы:

– Мне это прекрасно известно.

Прежде чем я успела осознать, что говорю, я спросила:

– Прошлой ночью ты был с Маршей Малинг?

Глаза его блеснули, а затем снова стали непроницаемыми.

– Да, – прозвучало в ответ.

Я вышла из комнаты.

Оракулы оказались правы. К одиннадцати часам дождь перестал, и тучи стали рассеиваться с неожиданной быстротой. Через полчаса Мэрион Брэдфорд и Роберта отправились в путь вверх по долине. Вскоре вслед за ними по тропинке, ведущей к Стратэйрду, ушел и Николас.

Около полудня пробилось солнце, и моментально небо стало чистым и голубым, а на горных вершинах подобно снегу стал таять туман. Осока и вереск переливались, словно драгоценные камни, а легкая паутинка повисла между веточек вереска под грузом бриллиантов – выкупом Титании.

После ланча вышли и мы с Хьюбертом Хэем и спаниелем Билла Персимона. Через небольшой березняк мы стали спускаться к каменистой переправе через Камасунари. Старые, покрытые лишайником березы легко качались на ветру и, словно ладаном, окуривали чистый воздух дождевыми каплями. Мы шагали по мокрым листьям черники, мху и грибам чаги, упавшим с деревьев, пытаясь укрыться от солнечных лучей, пробивающихся сквозь ветки.

Перейдя по камням реку, мы после часа крутого, но нетрудного подъема добрались до гребня Сгурр-на-Стри. Хьюберт Хэй, несмотря на свою округлость, оказался хорошим ходоком и на удивление занимательным собеседником. Выяснилось, что его осведомленность и любовь к природе совсем не поверхностные, как я полагала после нашего предыдущего разговора; он со знанием дела рассказывал о птицах, оленях и гималайских лисицах и прекрасно разбирался в растениях. Несмотря на то что, выбирая «вид» и устанавливая фотоаппарат, он беспрерывно болтал, произнося одни шаблонные фразы, я почувствовала, что его любовь к тому, что он называл «огромным миром на свежем воздухе», глубока и неподдельна. Его сходство с петушком малиновки с каждой минутой становилось все более удивительным, однако то качество его характера, которое Марша называла «сорбо», объяснялось его неиссякаемым весельем, интересом в совокупности с восхищением ко всему окружающему, но никак не самодовольством. На самом деле он оказался очень привлекательным человечком.

Мы сделали три фотографии. С вершины Сгурр-на-Стри была видна цепь гор Черного Куллина, грозной дугой тянувшаяся с юга на север от Гарсвена к Сгурр-нан-Гиллеану, у подножия которого лежала чаша озера Лох-Коруиск, черного, как чернильница. Я позировала со спаниелем, аристократическим, но безмозглым животным на фоне гор, неба и озера по очереди, а Хьюберт Хэй возился с фотоаппаратом и метался от одного места к другому с криками вежливого восторга.

Когда он закончил свою работу, мы уселись на камень и закурили. Казалось, он хочет что-то мне сообщить, потому что курил как-то судорожно.

Наконец он заговорил:

– Мисс Брук, вы не… не возражаете, если я вам кое-что скажу?

– Разумеется нет. Что?

– Вы ведь здесь одна отдыхаете?

– Да.

Он серьезно посмотрел на меня, лицо у него было обеспокоенным.

– Не ходите никуда ни с кем, мисс Брук. Со мной вы, естественно, в безопасности, но ведь вы этого не знали. – Его нелепый голосок наводил ужас своим пылом. – Но больше ни с кем никуда не ходите. Это небезопасно.

Я мгновение молчала, осознав, что совершенно забыла об опасности, бродящей по этим горам.

– Вы не против того, что я сказал? – заволновался Хьюберт Хэй.

– Конечно нет. Вы совершенно правы. Обещаю, что впредь буду осторожна.

Была в этом какая-то ирония: он предупредил меня о том же, что и Родерик Грант. Значит ли это, что теперь я могу исключить двух подозреваемых из «джентльменов из гостиницы», или же они оба меня ловко обманывают? Если я так и буду продолжать прогуливаться с «джентльменами», я наверняка вскоре это выясню. Поежившись, я потрепала собаку за уши.

– Вы не считаете, что думать об этом не очень-то приятно?

Лицо Хэя приобрело багровый оттенок.

– Чертовски неприятно! Я… я должен извиниться. Но это единственное слово, которое в подобном случае приходит на ум, мисс Брук, – он сделал странный, почти яростный жест, – эта девушка, Хизер Макри… ей было всего восемнадцать лет!

Я промолчала.

– Был как раз ее день рождения. – Его забавный высокий голосок зазвучал чуть ли не свирепо. – Ей исполнилось восемнадцать… – Затянувшись сигаретой, он заговорил более спокойно: – Я немного переживаю из-за нее. Понимаете, я был с нею знаком.

– Знаком? Хорошо?

– О боже, нет. Лишь поверхностно, как говорят. Я пару раз заходил на ферму, и она угощала меня чаем. Она была хорошенькой, веселой, чуточку развязной и полной жизни. В ней ничего не было дурного. Ничего, чтобы напроситься… на то, что она получила.

– А вам она не намекала, с кем гуляет?

Это был, конечно, глупый вопрос, ведь полиция тщательно всех допросила, но Хэй ответил спокойно:

– Нет, не намекала.

Но в его голосе прозвучала какая-то неуловимая интонация, поэтому я посмотрела на него:

– Вы что-то знаете?

– Совсем немножко, – осторожно ответил он. – Я, разумеется, сказал ей, что пишу книгу, и она заинтересовалась. Людям всегда интересно… Она сказала, что много людей приходят на ферму и задают вопросы о местных обычаях, суевериях и тому подобном. Я спросил ее, знает ли она какие-нибудь специфические суеверия – так, ради шутки. А она ответила, нет, что вы, она же современная девушка. Тогда я полюбопытствовал, не знает ли она какие-нибудь магические обряды, которые до сих пор совершают на островах, и она, – он взглянул на меня своими светлыми глазами, – захлопнулась, словно устрица, и почти что вытолкнула меня из кухни.

– Магия? – вопросила я. – Но это же абсурд!

Он кивнул:

– Я знаю. Но понимаете, я никак не могу перестать думать об этом убийстве. Оно было явно запланировано. Убийца, должно быть, специально приносил туда топливо для костра, ветку за веткой. Там были сильно обгоревшие вереск, торф, березовые ветки, огромное дубовое полено и куча сухих пластинчатых грибов – тех, что растут на березах.

Я вскрикнула, но он не услышал.

– Потом, когда все было готово, он привел туда девушку… Вы только представьте себе на минуту… простите, что снова говорю об этом. Костер, туфли и одежда – все сложено аккуратной кучкой, все чистое, а девушка лежит с перерезанным горлом, со сложенными на груди руками и с лицом, посыпанным пеплом… Видите ли, это напоминает… жертвоприношение!