Мэри Стюарт - Костер в ночи. Мой брат Майкл. Башня из слоновой кости (сборник)

– Чушь, – повторила я, чувствуя себя крайне неловко, и встала. – Пожалуй, я пойду спать.

Марша потянулась и осушила свой стакан.

– Я тоже пойду. Не хочу оставаться здесь одна. Думаю, мы услышим, когда они вернутся, тогда все и узнаем.

Когда мы начали подниматься по лестнице, она взяла меня под руку и улыбнулась:

– Надоела я вам?

– Нет. Да и почему вы должны мне надоесть?

– Да потому, милочка, что я говорю о том, о чем не говорят. Кстати… боюсь, я вас сегодня выдала. Я не хотела.

– Выдали меня? Каким образом?

– Я проболталась Родерику Гранту, что вы с Ники развелись. Не помню, как это получилось… Все произошло во время той шумихи, вы тогда торчали на кухне. Я очень сожалею, честное слово.

– Ничего.

«Ники, – подумала я. – Ники. Держу пари, она произнесла его имя как Никки…»

– Надеюсь, ничего страшного я не сделала, – заволновалась Марша.

Я засмеялась:

– Что тут может быть страшного? Думаю, он никому не проговорится.

– Что ж… – сказала она, когда мы дошли до лестничной площадки. – Тогда все в порядке. Пойдемте посмотрим мое платье.

Я пошла за ней к ее комнате. Сегодня окно в конце коридора изображало лишь серую грозу, и наши бледные тени на ее фоне расплывались и принимали странные очертания. Толкнув дверь, Марша вошла внутрь и стала на ощупь искать выключатель.

– Секундочку, я…

Загорелся свет.

Марша ахнула и застыла на месте, схватившись за горло. Потом она закричала высоким надрывным криком. От ужаса меня на мгновение парализовало. Я окаменела, затаив дыхание. Затем она снова закричала и повернулась ко мне лицом, с ужасом размахивая одной рукой и вцепившись в горло другой. Рванувшись вперед, я схватила ее за руку и воскликнула:

– Марша, ради бога, в чем дело?

Она прерывисто дышала:

– Убийца. О боже мой, убийца…

– Марша, здесь никого нет.

Ее всю колотило. Схватив меня за руку, она крепко вцепилась в нее и указала на кровать. У нее так дрожали губы, что она не могла связно говорить.

Я уставилась на кровать, и по моей спине поползли мурашки.

На покрывале лежала кукла, хорошенькая кукла в юбке с оборочками – таких кукол Марши всего мира обожают сажать на диваны среди сатиновых подушек. Я видела таких кукол – с тряпичными головами, голубоглазых, розово-белых и мягких.

Но эта кукла была не похожа на других.

Эта кукла распростерлась на кровати, вытянув ноги и сложив руки на груди. Она была посыпана пеплом из пепельницы, а на шее ее зияла рана, потому что горло у нее было перерезано от уха до уха.

В ту ночь не было найдено ни следа Мэрион Брэдфорд и Роберты.

Из-за бури ночью было очень темно, и после нескольких бесплодных и изматывающих часов хождения по горам и криков среди мрака искатели, усталые и с красными глазами, побрели домой, чтобы перекусить и чуточку поспать, а потом снова двинуться на поиски.

Билл Персимон дозвонился до местной спасательной команды, и в девять часов утра новые силы, числом в двадцать здоровяков, тронулись в путь на поиски места, где, как было теперь очевидно, произошел несчастный случай.

На этот раз я отправилась вместе с ними. Пусть я не умею лазать по горам, но у меня, по крайней мере, есть пара глаз, с помощью которых я могу осмотреть каменистые склоны и заросли вереска, окружающие Черную Трубу.

Утро – со смутным удивлением я вспомнила, что сегодня канун дня коронации, – стояло серое и мрачное. Среди камней и вересковых холмов дул порывистый ветер, и ливневые струи были тяжелыми и острыми, как стрелы. Закутавшись так, что только глаза оставались открытыми, мы пробивались по мокрой долине сквозь злобное бичевание дождя.

У холма, где мы с Родериком разговаривали два дня назад, было поспокойнее, но, как только мы стали с трудом подниматься на него, ветер с новой силой обрушился на нас. Струи дождя впивались в лицо подобно гвоздям, и я повернулась к ветру спиной, чтобы немножко передохнуть. Порывы ветра обдували меня, рвали на мне плащ и уносились по равнине к морю.

Вдали виднелся отель, крошечный и одинокий, за ним белел морской залив, над которым гонял ветер. Я увидела, как от крыльца медленно отъехала машина и поползла в сторону Стратэйрда по дороге, по которой колотил дождь. Большущий автомобиль кремового цвета, с откидывающимся верхом.

– Машина Марши Малинг, – пробормотал кто-то рядом со мной.

Это оказалась Альма Корриган; в непромокаемом плаще, алом шарфе и огромных башмаках она походила на деловую женщину. Она выглядела на удивление привлекательной, так как ветер добавил краски ее лицу и блеска ее красивым глазам.

Когда мы снова двинулись в путь вдоль вершины отрога, она произнесла с легким оттенком презрения:

– Вряд ли стоило ожидать, что она присоединится к нам, но зачем же забирать шофера? Нам необходим каждый мужчина…

– Она уезжает совсем, – объяснила я.

Альма глянула под ноги.

– Уезжает совсем? Вы хотите сказать, домой?

– Да. Возвращается в Лондон. Она сказала мне об этом вчера.

– Я думала, что она собирается погостить по меньшей мере еще неделю! По-видимому, это событие да еще все остальное…

– По-видимому.

Само собой разумеется, я не собиралась объяснять кому-либо причину внезапного отъезда Марши. Миссис Персимон она была известна, да и миссис Каудрей-Симпсон тоже, но если истерика Марши не разбудила прошлой ночью Альму Корриган, тем лучше. К тому же я была больше чем уверена, что завтра сама уеду домой. Но поскольку меня не предупредили, как Маршу, чтобы я убиралась, я чувствовала, что не могу уехать, прежде чем не выясню, что произошло с Мэрион и Робертой.

– Что ж! – воскликнула миссис Корриган со странной интонацией, в которой на три четверти звучало облегчение, а на четверть что-то еще, чего я не смогла определить. – Не скажу, что у меня разбито сердце. Она была здесь всего пять дней, и… – Она запнулась и искоса взглянула на меня из-под своих длинных ресниц. – Если бы вы были замужем, мисс Брук, вы бы поняли меня.

– Несомненно, – ответила я и тихо добавила: – Понимаете, она не в состоянии удержаться… Полагаю, ее избаловали, ведь она такое прелестное существо.

– Вы гораздо снисходительнее меня, – чуть мрачно заметила Альма Корриган. – Но вам-то нечего терять.

Я не стала делать вид, что не понимаю ее.

– Все мужское внимание должно принадлежать ей, – продолжала я, – постоянно, вне зависимости от того, что кто-то может обидеться. Я… простите, но на вашем месте я бы не обращала на это внимания. Вы способны сделать вид, что этого никогда не происходило?

Она с трудом выдавила улыбку.

– Вы, я вижу, ничего не смыслите в мужчинах.

На секунду я замолчала, раздраженно дивясь тому, как часто замужняя женщина принимает тон удовлетворенного превосходства, говоря о своих страданиях. Но потом я сказала себе, что она, вероятно, права. В конце концов, мое замужество потерпело полный крах, так кто я такая, чтобы давать ей совет?