Эрл Гарднер - Тень стройной женщины

– Я готов поклясться, потому что она не давала мне двадцать долларов. Чем больше я об этом думаю, тем больше уверен.

Раскин ухмыльнулся, глядя на Мейсона.

– Вы думаете об этом с четвертого числа? – спросил Мейсон.

– Ну да, время от времени.

– И несколько минут назад вы не захотели поклясться...

– А теперь готов!

– Потому что я вас рассердил?

– Просто клянусь.

– У меня все, – объявил Мейсон.

– Вызываю Луизу Пикенс, – объявил Раскин.

Луиза Пикенс оказалась молодой, привлекательной женщиной, излучающей приветливость и добродушие. Как только она принесла присягу и улыбнулась присяжным, те заулыбались в ответ.

– Чем вы занимаетесь? – начал Раскин.

– Я работаю в полиции.

– Знакомы ли вы с текстом письма, которое миссис Тейлман нашла в кармане своего мужа?

– Да.

– Вы пытались составить такое же?

– Да.

– И что же?

– Я купила «Лос-Анджелес Таймс» и «Лос-Анджелес Экзаминер» за вторник, третьего числа, и обнаружила, что письмо можно составить из заголовков этих газет.

– Вы составили такое письмо?

– Да.

– Оно при вас?

– Да.

– Могу я взглянуть на него?

– Извините, – вмешался Мейсон. – Это не относится и делу. То, что письмо могло быть составлено таким образом, ни в коем случае не является уликой против обвиняемой.

– Я намерен доказать обратное, – ответил Раскин.

– Я думаю, что должен это разрешить, – сказал судья Сеймур. – Это входит в сферу деятельности обвинения. Конечно, присяжные понимают, что оно не обязательно было составлено именно таким образом. Возражение отклоняется.

Луиза Пикенс достала письмо.

– Прошу приобщить его к делу в качестве вещественного доказательства, – сказал Раскин.

– Прошу отметить, что защита вносит протест, – отозвался Мейсон.

– Протест защиты отклоняется, – сказал судья Сеймур. – Письмо будет приобщено к делу.

– Перекрестный допрос, пожалуйста, – повернулся Раскин к Мейсону.

– У меня нет вопросов, – отозвался тот.

Раскин взглянул на часы и пошептался с окружным прокурором Гамильтоном Бергером. Потом он обратился к судье:

– Вы позволите нам посовещаться?

Судья Сеймур утвердительно кивнул.

Раскин и Гамильтон Бергер долго шептались, время от времени поглядывая на часы.

Наконец Бергер встал.

– Обвинение уже почти закончило свое выступление, но мы хотели бы еще кое-что обсудить. Не могли бы мы попросить Суд объявить перерыв до двух часов?

Судья Сеймур покачал головой:

– Еще нет одиннадцати, господа. У нас множество нерассмотренных дел. Суды и так стали начинать работу на полчаса раньше, чтобы побольше успеть, и я считаю, что мы не можем откладывать это дело. Предлагаю вызвать еще одного свидетеля.

Бергер и Раскин снова зашептались. Потом Бергер объявил:

– Вызывается Вилбур Кенней.

Когда Вилбур Кенней вышел вперед и поднял руку, чтобы принести присягу, Дженис Вайнрайт шепнула Перри Мейсону:

– Этот человек продает газеты на углу возле нашего офиса.

– Чем вы занимаетесь? – спросил свидетеля окружной прокурор Гамильтон Бергер.

– Я торгую газетами и журналами. У меня собственный киоск.

– Вы знакомы с обвиняемой?

– Да, я знаю ее много лет.

– Вы видели ее утром во вторник, третьего числа?

– Да, видел.

– Что она делала?

– Купила у меня «Таймс» и «Экзаминер».

– А потом?

– Зашла в лавочку на другой стороне улицы.

– А потом?

– Отправилась к себе на работу.

– Вы видели ее еще раз в то утро?

– Да, видел.

– Когда?

– Примерно через полчаса.

– Что она делала?

– Пришла и купила еще по одному экземпляру «Таймс» и «Экзаминер».

Сидящие в зале ахнули, когда до них дошла важность сказанного.

– В котором часу?

– Утром, без пятнадцати девять. Она шла на работу в восемь тридцать и заговорила со мной. Потом спустилась и купила газеты, зашла в магазинчик напротив и поднялась к себе в контору. А примерно через полчаса снова спустилась и купила еще две газеты.

– Она как-то объяснила вторую покупку?

– Сказала, что ей надо оттуда что-то вырезать.

– Спасибо, – сказал Гамильтон Бергер и с победным видом повернулся в Перри Мейсону: – Теперь спрашивайте вы, господин адвокат.

– У меня нет вопросов, – ответил Мейсон.

– Вызывается Люсиль Рэнкин, – объявил Гамильтон Бергер.

Люсиль Рэнкин привели к присяге.

– Видели ли вы когда-нибудь обвиняемую? – спросил Бергер.

– Да.

– Где?

– В магазинчике, где я работаю.

– Когда?

– Во вторник, третьего числа.

– В какое время?

– Примерно без пятнадцати девять.

– У вас были какие-то контакты с обвиняемой?

– Да.

– Какие именно?

– Я продала ей ножницы.

– Вы о чем-нибудь говорили?

– Она сказала, что ей нужны маленькие ножницы, которыми удобно делать вырезки из газет. Левой рукой она прижимала к себе свернутые газеты.

– Защита может задавать вопросы, – сказал Бергер.

– У меня нет вопросов, – вежливо ответил Мейсон.

– Обвинение закончило выступление, – с триумфом в голосе объявил Гамильтон Бергер.

Мейсон встал и посмотрел на часы.

– Высокий Суд, – начал он, – довольно необычно, что дело об убийстве рассматривается столь поспешно. Защита несколько растеряна. Я бы попросил отложить дело до двух часов, чтобы я мог посовещаться со своей подзащитной.

Судья Сеймур покачал головой:

– Мы стараемся уложиться в расписание, мистер Мейсон. Признаю, что для столь серьезного дела такая поспешность необычна, но у нас есть еще целый час. Сейчас наступает время утреннего перерыва, и вместо обычных десяти он будет длиться двадцать минут, чтобы вы успели посовещаться с подзащитной. – Судья встал и сказал: – Суд объявляет перерыв на двадцать минут. В это время господа присяжные заседатели не должны ни обсуждать данное дело, ни позволять другим делать это в их присутствии, ни выражать какие-либо мнения.

Судья Сеймур встал и вышел из зала.

Когда публика покинула зал судебного заседания, Мейсон повернулся к Дженис Вайнрайт и спросил шепотом:

– Ну, Дженис, что скажете?

– Мистер Мейсон, – ответила она, – они говорят об этом, как о чем-то ужасном, а это было просто обычное поручение мистера Тейлмана. Мистер Тейлман попросил купить утренние газеты. Он сказал, что хочет вырезать оттуда кое-что о земельных участках, и попросил принести ему ножницы. Мне пришлось пойти купить их, потому что те, что были в конторе, я сломала за несколько дней до этого.

– Что было дальше?

– Когда я вернулась, он попросил спуститься и купить еще две газеты.

– Что стало с этими газетами?

– Не знаю. В корзину для бумаг он их не бросил, это точно. Но обычно он и не бросал газеты в корзину, а складывал в шкаф, Когда набиралась большая стопка, уборщица их выносила. Иногда мистер Тейлман искал в старой газете какое-нибудь объявление о продаже недвижимости. Но, сделав вырезки, обычно выбрасывал газету в корзину, а в этот раз не выбросил.