Эрл Гарднер - Дело о кричащей женщине

– Но, мистер Мейсон, я говорю вам правду. В кабинете _б_ы_л_а_ еще о_д_н_а_ женщина.

– Возможно что и была. Но вы все равно обманываете меня.

– Что вы имеете в виду?

– Вы сказали, что поехали с Кирби к дому доктора. На удачу. Что не звонили. Что не назначали встречи.

– Так и было!

– Тогда объясните, почему в регистрационной книге доктора каждый из вас записан на вечерний прием? Мог он сам случайно назначить себе встречу с вами обоими? Причем, на одно время?

Она посмотрела на Мейсона округлившимися глазами.

– Кирби звонил ему? – Мейсон настойчиво повторил свой вопрос.

– Он... должно быть, звонил.

– Вы наследили более, чем достаточно. И полицейским это известно не хуже, чем мне. Я вас уже нашел. И они постараются найти. Я не сомневаюсь, что они найдут вас. Отдайте мне дневник доктора и сматывайтесь отсюда.

– Куда ж я пойду?

– На собственное усмотрение, – ответил Мейсон. – На какое-то время постарайтесь находиться там, где вас не сможет найти полиция. И я кое-что вам скажу, поскольку сказать вам – моя обязанность, как адвоката. Если вы уходите из дома и где-нибудь прячетесь – это улика против вас. Доказательство того, что вы пустились в бегство, но я дам вам лучик надежды. Так уж получилось, но я сам смог узнать о том, что в доме была еще одна женщина. И я приложу все усилия, чтобы выяснить, кто она. Мне в этом деле больше пока не над чем работать, кроме разве что, отпечатков пальцев, которые полиция, надо полагать, обнаружит на месте преступления.

– Сколько времени у меня в запасе?

– Возможно... – Мейсон пожал плечами, – две секунды. Возможно – двое суток. Если еще раз позвонит Кирби, скажите ему, чтобы он позвонил в «Детективное Агентство Дрейка», которое находится в одном со мной здании, и оставил сообщение, где я смогу его найти. Скажите ему, что о его звонке мне сообщат в любое время дня и ночи. И еще скажите, что дело заварилось чертовски неприятное.

– И, вы считаете, мне не стоит рассказывать историю, которую он для меня придумал.

– Я не могу вам советовать. Я лишь скажу, что вам следует немедленно обратиться к адвокату. Но, прежде чем вы это сделаете, отдайте дневник.

– Зачем?

– Чтобы _я_ был уверен, что он не попадет в руки полиции или шантажистов.

– Я не могу отдать его вам.

– Почему?

– Я... я не знаю. Я доверяю вам, но будет надежнее, если дневник останется у меня.

– Вы ошибаетесь. У вас все написано буквально на лбу. Вас схватят в самое ближайшее время. Полиция начнет вас искать преследовать и выйдет на вас, используя данные вашей машины.

Нора Логан смотрела на Мейсона несколько секунд, а затем обратилась к Делле Стрит:

– Мы могли бы переговорить с глазу на глаз, мисс Стрит? Я хочу, как женщина с женщиной, обсудить с вами один вопрос.

Делла Стрит бросила быстрый взгляд на Мейсона и только после этого согласилась:

– Хорошо. Куда мы с вами пойдем?

Нора Логан встала и открыла дверь в ванную. Они с Деллой вошли внутрь и захлопнули за собой дверь. Буквально несколько мгновений спустя, замок вновь щелкнул, и дверь распахнулась.

– Я решила не отдавать дневник вам, мистер Мейсон, – сообщила Нора Логан. – Вы наследили не меньше моего. Я переговорила с мисс Стрит. Мы придумали для дневника более надежное место.

Мейсон посмотрел на Деллу. Она встретилась с ним взглядом, а затем кивнула, давая понять, что согласна со словами Норы Логан.

– Вы стопроцентно не говорили о дневнике Джону Кирби? – еще раз спросил Мейсон.

– Я не знала насколько могу доверять мистеру Джону Кирби.

– Отлично, – согласился Мейсон. – И... Не говорите ему ничего. Вообще никому больше ничего не сообщайте.

– И, все же, если полицейские начнут задавать вопросы, мне рассказывать им то, что предложил мистер Кирби?

– В моем положении не следует советовать вам. Вы должны четко понимать, что я не ваш адвокат. Я представляю интересы Джона Кирби. Я бы вам очень советовал прибегнуть к услугам адвоката, рассказать ему все и получить дельный совет. Я ухожу. Делла, пойдем.

– Шеф, могу я задать тебе один вопрос? – спросила Делла Стрит, когда они уже отъехали от многоквартирного дома Мананаса на достаточное расстояние.

– Не возражаю.

– Эта женщина не твой клиент?

– Совершенно верно.

– И, тем не менее, ты настойчиво попросил ее отдать тебе дневник.

– Да.

– Почему?

– Потому, что она сама сказала – дневник слишком опасная вещь, чтобы таскать ее с собой. В первую очередь я представляю интересы Джона Кирби. Теперь я понимаю, что именно так сильно беспокоило его, когда он явился к нам на встречу. Я собираюсь защищать его сына.

– Это этичная задача? – спросила Делла Стрит.

– Нет, черт побери! – воскликнул Мейсон. – Это неэтичная задача! Дневник – чужая собственность, которая, к тому же, была украдена. Если бы я получил его в «фактическое владение при отсутствии правооснования», как говорит закон, я бы в тот же момент стал считаться соучастником преступления. Я бы нарушил уголовный кодекс. Я бы получил в собственность вещественное доказательство, утаенное от полиции.

– А если бы ты знал, что это книга у меня? Куда, в таком случае, тебя загонит профессиональный долг?

– Я окажусь в крайне неприятной ситуации. Если бы я наверняка знал, что дневник у тебя... – некоторое время он вел машину молча, затем жестко произнес: – Этические нормы – правила поведения, которые выработаны для того, чтобы защитить достоинство и неподкупность профессии. Я склонен подчиняться этическим правилам с точностью до последней буквы.

– А как же Суд Присяжных?

– Они отклоняются от буквы закона сильнее, чем от перепада этических норм. Если полиция когда-либо раскопает, что девушка получила в незаконную собственность дневник доктора, и что он попал в мои руки, если эта информация попадет в руки окружного прокурора Гамильтона Бергера, который ненавидит саму землю, по которой я хожу, он получит возможность, о которой мечтал всю свою жизнь. Он обвинит меня в сокрытии украденной собственности. Он обрушит мне на голову весь уголовный Кодекс.

– И что ты в таком случае станешь делать?

– Тогда я честно скажу, что понятия не имею, где находится дневник доктора. Одно я знаю совершенно точно, Делла. Я не собираюсь ворошить прошлое и отдавать на растерзание волкам Бог знает сколько невиновных детей. Это худшее, что есть в Законе. Он должен следовать собственной букве. Нет углов сглаженных и углов острых. Если закон выяснит, что все эти дети были нелегально отданы на воспитание приемным родителям, закон обязан будет громогласно заявить, что все они находятся под опекой Государства. Родители смогут вернуть их только после длительной процедуры усыновления. Большинство детей имеют полное право думать, что они в своем собственном доме, а их родители – Настоящие Родители! И тут им откроется горькая правда. Дело о незаконных детях привлечет к себя внимание чертовски огромного количества газетчиков, многие «истинные» матери тут же вспомнят о своих правах, шантажисты тоже своего не упустят. Одним словом, начнется черт знает что.