Михаэль Цвик - Бесстрашные

В течение одной минуты, пока он стоял на улице, он успел рассмотреть, что кругом все было темно и пустынно и лил дождь. На краю дороги ждал автомобиль, также со спущенными занавесками, в который он должен был пересесть. Он пытался по крайней мере установить, кто его спутник: мужчина или женщина? Но и это не удалось: теперь он был один в автомобиле, а незнакомец сидел впереди, у руля, и вез его дальше, казалось, в бесконечность.

Целый час длилась эта бешеная езда. На поворотах Курта Швиля бросало из одного угла в другой, дамская шляпа сползла набок, а револьвер, спрятанный в каком-то кармане юбки, бил его по ногам.

Когда автомобиль наконец остановился, он чувствовал себя совершенно измученным. Какой-то мужчина открыл дверцу. Курт не мог рассмотреть его лица; единственное, что ему бросилось в глаза, был невероятно высокий рост.

– Выходите, мадам, – довольно громко произнес тот.

Швиль немедленно последовал приглашению и ступил ногой на подножку, но он забыл, что на нем была юбка. Подол запутался у него под ногами, и прежде чем он успел оглянуться, он упал в объятия стоявшего перед ним человека.

Впереди Курт увидел большой, одиноко стоявший дом с острой высокой крышей, смутно видневшейся в темноте. Фонарь бросал скудный свет на истертую каменную лестницу, ведущую к маленькой двери. В сводчатой передней горела керосиновая лампа, и громадные тени вошедших плясали на выщербленных стенах.

Высокий человек шел вперед, и Швиль, подобрав юбку, поспешил за ним. Высокая узкая лестница вела наверх, где у двери их уже ожидало двое мужчин. Один из них был худым человеком болезненного вида, второй маленького роста, очень живой и болтливый.

– Ну, поздравляю, – сказал последний, беря руку Курта и долго тряся ее. Худой ничего не сказал. Они провели освобожденного в квартиру, и Швиль широко раскрыл рот от изумления. Нельзя было ожидать, чтобы в этом заброшенном доме, одиноко стоявшем у края пустынной дороги, была бы такая роскошь. Длинная анфилада комнат напоминала музей. На стенах висели картины, и притом картины далеко не плохие, как Швиль установил с первого же взгляда. Мраморные бюсты, керамика, хрусталь, серебро и персидские ковры были в таком изобилии, что нужно было двигаться с большой осторожностью, чтобы не опрокинуть чего-нибудь. С потолков, расписанных художественными плафонами, свешивались бронзовые люстры. Мебель в первой комнате, выдержанная в стиле ампир, была очень дорогой. Швиля провели через все комнаты. В последней, главное украшение которой составлял улыбающийся арлекин, сидевший на позолоченном цоколе, было расставлено множество фарфора.

Удивленному Швилю предложили место на тахте, заваленной тяжелыми ковровыми подушками.

– Парик и шляпу вы можете снять, – сказал маленький господин, – но платье надо пока оставить.

– Я еще не у цели? – разочарованно спросил Курт.

– О нет, далеко нет. Вы можете здесь только отдохнуть и поесть. Мы находимся в связи с вашей тюрьмой, – то есть, не непосредственно, – поспешил он поправиться, – мы ожидаем известий о происшествиях в вашей камере. Они скоро должны поступить.

– Я вас не совсем понял, – произнес Швиль.

– Ну, ведь вы, так сказать, оставили в некотором роде своего заместителя; это должно рано или поздно открыться. Пока этого не случилось, вы вне опасности…

– А когда его откроют? – взволнованно перебил Швиль.

– Тогда вас надо будет увозить в другом направлении. Заместитель постарается играть вашу роль как можно дольше. Если ему удастся остаться неузнанным до одиннадцати часов, мы отправим вас на пароход; если же нет, то вас надо будет переправить через границу другим способом.

– Могу я спросить, где нахожусь сейчас?

– В двухстах пятидесяти километрах от вашей виселицы, – рассмеялся худой человек.

– А у кого?

– Вы нетерпеливы, господин Швиль, в вашем положении это не годится.

– Но могу я по крайней мере спросить куда меня везут? – сделал Швиль последнюю попытку выяснить свое положение. Но и на этот вопрос он получил отрицательный ответ.

– Не беспокойтесь: вас проводят до цели и там вы узнаете все.

С этими словами его собеседник надавил кнопку звонка. В комнату бесшумно вошел негр и поклонился.

– Подайте господину ужин.

Через несколько минут слуга принес серебряный поднос с изысканными блюдами и винами.

– Здесь вы поужинаете с большим аппетитом, чем в вашем прежнем жилище.

– Но как же с тем беднягой, который находится там? – спросил Швиль.

– Не беспокойтесь: его они не могут казнить, как казнили бы вас.

Швиль ел и пил с большим аппетитом. Хорошее вино, которого он давно уже не пил, теплом разлилось по его жилам; мозг, занятый последнее время одной только мыслью и поэтому притупившийся, теперь постепенно пробуждался и снова становился восприимчивым к разносторонности жизни. Бледно-желтые щеки спасенного человека окрасились легким румянцем, и глаза, видевшие до сих пор перед собою только смерть, приобрели свое прежнее, естественное выражение.

У Швиля была характерная голова, немного узкая в висках; высокий крутой лоб; темно-карие глаза, глубоко сидевшие под тонкими бровями, искрились темпераментом: они обладали способностью с быстротой молнии схватывать все, что находилось в поле их зрения, оценивать это и выбирать самое существенное. Нос был не мал, но хорошей формы. Судя по подвижным ноздрям, Швиль был впечатлительным человеком. Немного пухлые губы говорили о почти детской мягкости, но иногда неожиданно приобретали и злое выражение.

Несмотря на то, что каждое его движение наблюдалось остальными двумя, это ему, кажется, не мешало: он постарался забыть обо всем. Худой человек первым заметил эту необычную ситуацию и спросил:

– Вам не мешает, что мы смотрим на вас?

– Нисколько, господа: после моего одиночества я рад каждому обществу.

– Видите ли, мы впервые видим человека, сбежавшего с виселицы, – откровенно объяснил второй. – Такого человека не часто приходится встречать, не правда ли?

Где-то совсем тихо прозвенел телефон. Швиль вздрогнул и неуверенной рукой поставил бокал с вином, который поднес уже ко рту, на стол.

– Не бойтесь, здесь вы в полной безопасности, – успокоил его худой человек. Оба они поспешно направились через анфиладу комнат. Швиль нетерпеливо ждал. Они вскоре вернулись.

– Все в порядке, вы едете на пароходе. Вашего заместителя до сих пор еще не открыли. Если так пойдет и дальше, – рассмеялся маленький веселый человечек, – то завтра он может получить по ошибке пеньковый галстук. Вам везет!

На Швиля неприятно подействовала эта острота; он невольно передернул плечами, как будто сбрасывая что-то с шеи.

– Мой друг иногда слишком резок, но он не зол, – поспешил загладить выходку товарища другой. – А теперь, господин Швиль, нам пора трогаться в путь, – прибавил он, взглянув на золотые часы.