Андрей Салов - Семь смертей Лешего

Кто-то из них, не дожидаясь команды, сбегал к колхозному механику, который приходил на работу раньше всех, чтобы окинуть все хозяйским взглядом, продумать масштабы предстоящих дневных работ. Слушая торопливый и сбивчивый рассказ мальчишки, механик досадливо крякал, качал головой, да дергал себя за ус, словно твердо вознамерился оторвать его, лишить себя, наиглавнейшего украшения.

Когда мальчишка умолк, механик, не дожидаясь прихода механизаторов на работу, приходили они в лучшем случае точь-в-точь в назначенное для начала работы время, всякий раз норовя начать рабочий день как можно позже, а закончить, как можно раньше, засуетился. Механик и сам когда-то был рядовым механизатором, поэтому прекрасно знал все их уловки и отговорки и по возможности старался с этим. Он никогда не стремился перегибать палку, понимая, что добьется прямо противоположного эффекта. Он был раньше простым работягой, и знал, также как и они, сотню и один способ, без особого ущерба для себя, надолго испортить жизнь слишком ретивому и придирчивому начальнику. Но и быть с работягами запанибрата, тоже не мог. Как-никак начальство, а поэтому вел с ними затяжную, безвыигрышную для любой из сторон, войну.

Рассчитывать на помощь какого-нибудь, страдающего бессонницей и припершегося на работу ни свет, ни заря, не приходилось. Уж что-что, а поспать они любили, дай им волю, допусти слабину, и они готовы дрыхнуть хоть весь день, особенно если это рабочий день. И поэтому, уж будьте уверены, раньше означенного часа, в колхозные гаражи и мастерские, никто не заявится.

И поэтому механик не дожидаясь помощи, завел старый, видавший виды трактор с небольшой тележкой впереди и дал полный газ в направлении колхозного сада, где в немедленной эвакуации нуждался колхозный сторож Никанорыч, после приключившегося с ним несчастья. Механик нутром чувствовал, что здесь не обошлось без мальчишеского вмешательства.

Пацаны замешаны в этом деле и пострадал старик явно не без их участия. Но он решил не лезть в это дело, не вмешиваться. Для этого есть милиция, есть Авдеич, который получает за это зарплату. И хотя механика так и подмывало задать мальчишкам парочку каверзных вопросов, подловить на слове, но он решил промолчать.

Лишком свежи были в памяти воспоминания о событиях, связанных с делом об исчезновении, а затем благополучном возвращении в колхозный гараж, партии ломов. Тогда он не сдержался и дал волю языку, в определенных, конечно, пределах. Не поленился обойти дома замешанных в деле пацанов, и переговорить с родителями, об их детишках, и о проделках, за которые не долго и в тюрьму угодить. Никого он тогда не забыл. Крик потом стоял по всей деревне, так отчаянно вопили выпоротые самым безжалостным образом, пацаны. С неделю было тихо, деревенские хулиганы на время прекратили безобразничать, зализывая раны.

А неделю спустя, ночью, когда механик с семьей мирно почивал, сладко похрапывая во сне, в окна его дома, полетели камни. Он помнил, как вскочил ошалевший со сна от звона разбивающихся вдребезги стекол, пронзительного визга жены и криков детей, перепуганных насмерть полуночным погромом.

Он путался в штанинах, никак не мог в них попасть со сна. Когда он в них все-таки попал и схватив стоящий в сенях топор выскочил наружу, чтобы посчитаться с погромщиками, на улице было тихо и пусто. И только где-то вдали, был еле различим топот множества убегающих ног.

Мчаться куда-то в ночи не имело смысла, все равно никого не догонит, стучаться ночью в чужие избы и что-то предъявлять, значит выставить себя в дурацком свете. Можно и по шее схлопотать от мужиков, с вечера изрядно заложивших за воротник, по случаю окончания рабочей недели.

Не нужно куда-то бежать и искать погромщиков. Хоть он никого и не застукал на месте преступления, но знал, кто и почему это сделал. Сподобиться на такой поступок могла лишь нещадно выпоротая по его доносу пацанва, сводящая таким образом счеты. Гнаться за ними не имело смысла, все они давно лежат в кроватях и изображают спящих сладким сном ангелочков. Словно у них и в мыслях не было вставать ночью, куда-то идти, и кому-то пакостить. И доказать обратное будет очень сложно, если вообще возможно. Ведь для такого серьезного обвинения одних подозрений мало, а доказательств их участия в ночном нападении, у него не было.

Сон был безнадежно испорчен. И не только он один бессонно возлежал на семейной кровати, уставившись в потолок, прислушиваясь к размеренному тиканью часов. Не спала и жена, и дети, смертельно напуганные, настороженно прислушиваясь к звукам, доносящимся из темноты. Словно стремясь и страшась одновременно уловить из заоконья, крадущиеся шаги незримой опасности, готовой обрушиться на их дом. Так и провалялись они до утра не сомкнув глаз, а утром не выспавшиеся, злые как черти, с больными головами и кругами под глазами, разбрелись по делам.

Механик сбегал к председателю, к участковому Авдеичу, поделился с ними своей бедой и подозрениями. Председатель выписал ему стекол взамен побитых, в счет будущей зарплаты, а Авдеич пообещал немедленно отправиться по домам сорванцов и постараться выяснить степень их участия в ночном погроме. И ежели данное участие подтвердится, оштрафовать родителей, дабы покрыть затраты на стекло и работу по остеклению дома.

Авдеич сдержал слово и пока механик с призванной на помощь парой соседских мужиков согласившихся помочь за магарыч, остеклял зияющий пустотными провалами окон дом, обошел названные механиком адреса, и имел серьезный разговор с родителями означенных чад. Но итог воспитательной беседы был по большей части нулевой. Никто из сорванцов, находясь под двойным давлением, не сознался в своем участии в ночном нападении на дом механика. Не признался сам и не выдал дружков под градом тумаков и затрещин, щедро отвешиваемых желающими знать правду, родителями.

Так и ушел Авдеич ни с чем, сопровождаемый ревом и визгом безжалостно поротых пацанов. Родителей не провести и хоть их чада клялись и божились в своем неучастии в нападении на дом механика, им никто не верил, и удары ремнем становились все хлестче, а крики поротых, все громче.

Визг пошедший по деревне от одного подворья к другому не прошел мимо ушей главного механика, застекляющего пустые глазницы выбитых окон. Вопли вызывали в душе двойственные чувства. С одной стороны он злорадно ухмылялся, радуясь, что поганцам досталось от души, хотя наверняка они ни в чем не сознались. С другой стороны имел нехорошие предчувствия, как бы все это снова не кончилось плохо. И хотя на этот раз ходил по дворам и жаловался участковый Авдеич, все равно. Авдеичу стекла бить не станут, побоятся, а вот заявиться к нему снова, это они могут. Он чувствовал подобную развязку, когда в разговоре с председателем и Авдеичем, просил последнего сильно не давить на пацанов, когда взял со склада стекла вдвое больше, чем было нужно. Так, на всякий случай, ибо предчувствия у него были хреновые.