Линкольн Чайлд - Меч карающий

Хатч напряжённо выжидал в медицинском бараке, но к пяти часам ему сообщили, что сильный прилив пришёл и ушёл, а вода в Колодец так и не просочилась. Затем наступил черёд беспокойного наблюдения за внутренними структурами – брусья стонали, потрескивали и усаживались под отяжелевшей ношей. Сейсмические датчики зарегистрировали несколько обвалов, но они произошли в боковых туннелях и колодцах, не в главной шахте. Через несколько часов основной этап стабилизации, казалось, завершился. Дамба выдержала. И теперь команда взялась за магнитный крюк, чтобы вытащить обломки, нападавшие за прошедшие столетия в Водяной Колодец и осевшие на бесчисленных поперечных балках и брусьях.

Поставив лодку на якорь у пристани Стормхавэна, Хатч заглянул в «Ко-оп», чтобы взять себе филе сёмги. Затем, повинуясь внезапному порыву, отъехал на восемь миль вдоль берега, в Сауфпорт. На шоссе 1А, старой прибрежной автостраде, он обратил внимание на линию мрачных молний над морем, бледно-жёлтую на фоне синих и лиловых тонов вечера. Мощная гроза разорвала небо за островом Монхеган далеко к югу, вздымаясь ввысь на тридцать тысяч футов, и её внутренние части цвета прямо-таки сочились электричеством. Типичная летняя гроза – обещала здесь ливень и, быть может, несколько молний, но она не настолько сильна, чтобы вызвать на море опасный шторм.

В бакалейной лавке Сауфпорта, пусть и имеющей по стандартам Кембриджа достаточно скудный выбор, всё же оказалось довольно много продуктов, которых в «Суперетте» Бада нет в принципе. Возвращаясь в «ягуар», Хатч быстро осмотрел улицу – ему вовсе не хотелось, чтобы его кто-нибудь узнал и поведал о таком предательстве самому Баду. При этой мысли он улыбнулся, подумав, какой чуждой показалась бы подобная логика мелкого городка уроженцу, например, Бостона.

Вернувшись домой, Хатч налил себе чашку кофе, отварил сёмгу с лимоном, укропом и спаржей, после чего на скорую руку залил соусом из приправленного карри хрена. Большая часть обеденного стола оставалась покрыта большим зелёным полотнищем брезента, так что ему пришлось расчистить место у дальнего края, где он и уселся ужинать с «Вестником Стормхавэна» в руке. Его частично обрадовало и немного разочаровало, что материал о раскопках на острове Рэгид переместили на вторую страницу. Первая полоса была всецело посвящена Празднику омаров и лосю, который забрёл на стоянку за хозяйственным магазином Кая Эстенсона, начал буйствовать и был отловлен лесниками. В статье же, посвящённой поискам сокровищ, упоминался «потрясающий прогресс, несмотря на некоторые неожиданно возникшие сложности» и, в частности, говорилось, что мужчина, получивший травму на прошлой неделе, уже пошёл на поправку и находится дома. Как Малин и просил, его собственное имя так и не было упомянуто.

Покончив с ужином, он залил посуду водой и оставил в раковине, после чего вернулся в столовую к зелёному брезенту. Попивая новую чашку кофе, Малин отодвинул ткань в сторону. Под ней оказался брезент поменьше, а на нём лежали два скелета, откопанные днём раньше. Доктор отобрал из ошеломляюще огромной братской могилы наиболее цельные и типичные образцы и привёз домой, где можно было спокойно их исследовать.

Кости были чистые и сухие, усыпанные светло-коричневыми пятнышками железистой почвы острова. В сухом воздухе дома от них исходил слабый запах застарелой земли. Хатч отступил на шаг, уперев руки в боки, и принялся созерцать сами скелеты и жалкую коллекцию пуговиц, пряжек и гвоздей от сапог, что при них нашли. На одном скелете висело кольцо – золотой кружок с драгоценным камнем без оправы, ценное скорее с точки зрения истории. Хатч вытащил его из аккуратной кучки и примерил на мизинец. Обнаружив, что по размерам подходит, так его и оставил, по непонятной причине получив удовольствие от такой своеобразной связи с давно умершим пиратом.

Летние сумерки спустились на лужайку за открытыми окнами, и жабы на запруде у мельницы, в низине, взялись за вечернее кваканье. Хатч взял небольшую тетрадь, написал «Пират А» с левой стороны страницы и «Пират Б» – с правой. Затем перечеркнул и заменил прозвищами «Чёрная Борода» и «Капитан Кидд». Каким-то образом так показалось более человечным. И на каждой половинке начал записывать первые впечатления.

Хатч начал с определения пола – известно, что в 1700-х годах по морям плавало больше женщин-пиратов, чем считают многие. Оба пирата были мужчинами. Они оказались практически беззубыми – характерная черта и прочих скелетов в братской могиле. Хатч взял в руки лежащие отдельно челюстные кости и осмотрел их через лупу. На нижней челюсти отметил рубцы от повреждений дёсен, местами кость истончилась и, очевидно, частично съедена. Немногие из оставшихся зубов проявляли удивительную патологию: слой одонтобласта отделился от дентина. Хатч опустил челюсть на стол, размышляя, в чём причина – болезнь, истощение или просто плохая гигиена.

Он покачал на руках череп пирата, прозванного «Чёрной Бородой», и внимательно осмотрел. Единственный оставшийся резец, очевидно, имел форму лопатки; это подразумевало либо выходца из Восточной Азии, либо эскимоса. Опустив череп, Малин продолжил осмотр. Второй пират, Кидд, когда-то ломал ногу: края кости рядом с трещиной истёрлись и затвердели, причём перелом не сросся как надо. Вероятно, при ходьбе он хромал и испытывал сильную боль. При жизни Кидд едва ли был добродушным пиратом. У него имелась ещё одна рана, на ключице – глубокий шрам на кости, окружённый костными шпорами. Удар саблей ? – подумал Хатч.

Оба пирата, похоже, не дожили до сорока. Раз Чёрная Борода – азиат, тогда Капитан Кидд, по всей вероятности, европеец. Хатч мысленно сделал себе зарубку на память – спросить Сен-Джона, что он знает о расовом составе команды Окхэма.

Хатч обошёл вокруг стола, размышляя, после чего взял в руки бедренную кость. Та показалась лёгкой и хрупкой. Когда доктор её согнул, кость, на удивление, хрустнула между пальцами, как тонкий прутик. Доктор посмотрел на края обломков. Явный случай остеопороза – истончения костей – а не обычное разложение в земле. Теперь Малин внимательнее осмотрел кости второго скелета и обнаружил те же самые симптомы.

Пираты были слишком молоды, чтобы это имело отношение к возрасту. Ещё раз – это может объясняться либо скудным питанием, либо болезнью. Но какой именно болезнью? Он мысленно перебрал несколько возможных заболеваний со схожими симптомами, диагностический аппарат был запущен на полную катушку, – и внезапно лицо расплылось в широкой улыбке.

Малин повернулся к шкафу с медицинской литературой и схватил потрёпанную копию «Принципов изучения болезней внутренних органов» Гаррисона. Прошёлся пальцем по алфавитному указателю, затем быстро раскрыл на нужной странице. «Цинга (Scorbutus) (Дефицит витамина C)». Ага, вот и симптомы: потеря зубов, остеопороз, замедление восстановительных процессов, даже повторное вскрытие старых ран.