Елена Верховская - Амьен. Дочь ювелира

– Предполагается, что рубины добывались уже в бронзовом веке в Бирме. Две тысячи лет назад рубины ценились и в Индии и использовались в качестве талисманов. Знали рубины также греки и римляне. В греческом городе Мирраполисе посреди главного храма стояла статуя Геры, жены Зевса, позолоченная и осыпанная драгоценными камнями, главный из которых, крупный рубин, назывался Светочем – ночью он светился так ярко, что освещал собой весь храм вместо светильника, а днем при свете солнца он становился похож на огненный пламень.

Еще древние тамилы, жители Юго-Восточной Азии, нередко находили сероватые непрозрачные камни, отличавшиеся исключительной твердостью. Эти камни они называли корунда́м. Отсюда пошло звучание индийского каурунтаки и санскритского курувинда. Позже уже прозрачные красные камни получили название рубин от латинского рубенс, краснеющий, а прозрачные синие стали называться сапфирами. В старину оба эти камня считались камнями жизни и любви. Есть предание, что владение ими придает хозяину больше власти, смелости и достоинства, ими даже надеялись защититься от черта и от чумы. В астрологии рубин является камнем Солнца, а сапфир – Сатурна.

На мой взгляд, рубин очень тревожен, недаром он считается королевским камнем власти и украшает перстень кардинала католической церкви. Если выбирать между рубином и сапфиром, то мне больше по душе сапфир.

– Почему же у тебя на трости рубин?

Пьемон усмехнулся:

– К сожалению, или к счастью, но я не выбирал ее. Мне она досталась по наследству.

Когда они пили чай, то разговор непринужденно перетекал от одной истории к другой. Но каждый раз затрагивая душу и мысли девочки, так что она продолжала размышлять об услышанном по дороге домой.

В первый по-настоящему зимний день, когда выпал снег, Пьемон встретил девочку с подарком. Теплые рукавички, с вышитыми разноцветными бусинками узором:

– В этом подарке заключены целых три символа. Сможешь отгадать?

Амьен захлопала в ладоши:

– Это ирисы! Первая история про драгоценные камни, которую ты мне рассказал. И даришь ты ее мне в день, когда выпал первый снег в мою первую зиму в Нордбридже.

Старик радостно засмеялся:

– Да, моя дорогая Амьен, как же я люблю тебя! Особенно за то, что ты понимаешь скрытый смысл вещей и поступков. Я тебе уже говорил когда-то, все в нас, как и мы сами по себе, имеет значение. Вот, например, твое имя Амьен. Ты знаешь, что оно означает, помимо названия старинного города? Есть древнее кельтское слово ambe или река, то есть движение воды.

Амьен обрадованно заметила:

– А я очень люблю воду, вернее море!

– Да, я помню, ты говорила мне, что твои самые первые воспоминания – о море. И я чувствую, что твоя жизнь будет связана с водой, которая будет для тебя и испытанием, и спасением в трудную минуту.

Амьен ходила в обычную городскую школу. Дети в большом городе оказались недружелюбны к новенькой. Они выросли с детства вместе и не приняли Амьен в свой круг. Хромота была одной из причин.

На одной из перемен она подслушала разговор девочек из класса:

– Эта Амьен какая-то странная. Вчера на арифметике ее поставили в угол. Она испортила всю тетрадь рисунками. Учитель оттащил ее в центр класса, а она даже и не подумала извиниться.

– И не говори, – вторила ей другая одноклассница, – Но что с нее взять. Провинция, где она жила до этого, не учит хорошим манерам.

Говорившие вернулись в класс, так и не заметив, что у этого разговора был слушатель. А Амьен грустно вздохнула. Похоже, в лучшем случае в школе ее оставят в покое. А в худшем, будут еще и преследовать насмешками. Мальчишки не обращались к ней иначе, как ковыляка.

Можно было, конечно, налупить им всем и показать, что хромая нога может иметь крепкую руку. Да и по знаниям она была впереди не только своего класса, но и даже старшеклассников. Но Амьен бездействовала и не стремилась с кем бы то ни было подружиться. Это был чужой мир, куда она не хотела входить и который она не хотела впускать в свою собственную жизнь.

Время вне школы было куда более интересным. С Пьемоном, к которому она убегала при всяком удобном случае до самого позднего вечера, они обсуждали таинственные истории и прекрасные камни. Дома же, закончив помогать матери по хозяйству, она выскальзывала во двор, где ее поджидал новый друг – Даниэль. Или, как его звали в семье, Дэн.

Амьен почему-то нравилось называть его полным именем. Оно было каким-то сказочным, как будто принадлежало изящному французскому принцу – звучало, как мелодия флейты, Даниэль. А он и не возражал. Ему хотелось доставить Амьен радость в любых мелочах, которые для нее отчего-то имели огромное значение. Странно, но у него не было такой близости ни с кем из братьев и сестер. И уж тем более с друзьями во дворе, где они росли с самого детства.

Больше всего дети полюбили играть в придуманную Амьен историю – в Город Солнца. Видимо, под влиянием историй Пьемона про великие разрушенные цивилизации древних Майя, пропавшую Атлантиду, пришедшие в упадок Египет и Грецию, она придумала несуществующий Город Солнца. Он воплотил в себе магию всех этих древних культур. Сначала у них были разрозненные игры – постройки пирамид, подземные лабиринты Каира, стройные колонны греческих храмов, построенные из непрочного для архитектурных поисков песка. В игре действовали герои легенд и мифов. Но для Амьен самым главным был именно момент создания города – расчет площадки, подготовка плана застройки, выбор декоративных элементов. Гораздо важнее игры в королей и рыцарей для нее был сам процесс строительства. Материалами служили подручные природные средства: летом – песок и камни, зимой – снег и лед.

Но девочка начинала уже чувствовать разочарование от временности созданного. Как-то раз зимой, замерзнув на улице, они забрались в подсобную мастерскую в доме бургомистра. Там лежали ремонтные и нужные в хозяйстве материалы. Сначала от нечего делать они попробовали скрепить деревянные палки. Даниэль тут же занозил себе палец и уронил на ногу тесак. А вот Амьен, казалось, родилась с пилой и рубанком в руках. Уже через час в ее руках был каркас чудесного домика в приморском стиле. Она умудрилась даже вылепить из глины петушка для башенки. С этого домика и началась история создания уже настоящего города. Даниэль не нашел себя в прикладном творчестве. Зато он начал сопровождать строительство домов совместным придумыванием историй и записью их в толстую тетрадь с темно-коричневой кожаной плотной обложкой.

Жизнь была такая насыщенная, что Амьен приползала в свою комнату только поздно вечером и замертво падала на кровать. Эльза смотрела на утомленное, но счастливое лицо дочери со смешанным чувством одновременно и радости, и грусти. Ее маленькая девочка стала совсем взрослой. Она вытянулась, детская пухлость постепенно исчезала. Золотистые волосы еще больше посветлели и обрамляли узкое смуглое лицо. Эльзу и радовало, и пугало, что дочка вырастает. У Амьен появились новые друзья, свои интересы. Все реже она прибегала к матери и обнимала ее в поиске силы и поддержки. Хотя, с другой стороны, одиночество взрослости со временем становится уделом каждого человека, даже если он заводит большую семью. И все равно Эльзе было страшно представить свою малышку Амьен в огромном мире, полном неведомых опасностей и грядущих испытаний. К тому же, девочка уже почти не делилась с ней своими мыслями и заветными мечтами, как это было раньше. Лишь иногда, во время совместной работы по выходным, проблеск былой близости проскакивал между ними. Для Эльзы это было как глоток свежего воздуха, подтверждающий нужность своей дочери.