Томаш Пациньский - Линия огня

Небрежно опиравшийся о борт автомобиля солдат был офицером. К тому же – старшим по званию. Тот же дружески усмехнулся:

- Добро пожаловать в зону, пан поручик.

В кабине тойоты было тесно. Водитель сам был здоровенным мужиком, да и капитан Борейко – не дохляком. В кабину он втиснулся вслед за поручиком, который сидел теперь в средине, держа на коленях свой вещмешок уставного цвета хаки. Он старался держаться подальше от рычага смены скоростей, что не всегда удавалось. Тогда управлявший машиной капрал чего-то злобно ворчал себе под нос, настолько громко, что его было слышно сквозь рык двигателя с прогоревшим глушителем. И с настолько выразительной миной, что не было никаких сомнений – никакие это не комплименты. При этом от него исходил интенсивный запах пота.

Ручной пулемет на корпусе вездехода остался без обслуживания. Когда машина мчала по узким улочкам Карбалы, он болтался туда-сюда, свисающая патронная лента позванивала о металл.

С момента выезда никто не проронил ни слова. Поручик с любопытством глядел по сторонам, только сидел он не в слишком способствующем этому положении, а единственный работающий дворник протер на лобовом стекле всего лишь небольшой полукруг в желтой пыли. Все, что он сумел заметить, это запыленные пальмы, парочку мрачных туземцев, внешность которых и так была ему прекрасно знакома по телевизору. И еще кое-что – останки разбитого хамви [24], от которых все еще шел дым. Поручик даже высунулся, пытаясь увидеть хоть что-то большее. Не успел, они ехали слишком быстро.

- Спокойно, - заметил Борейко с иронией, заметив гримасу на лице недавно прибывшего. – еще наглядитесь, ничего особенного.

Ему приходилось говорить громко, чтобы его слова можно было слышать сквозь рев двигателя и скрежет деталей.

- В третью роту? На место Михаляка?

Поручик выкручивал шею, чтобы увидеть хоть что-нибудь еще через маленькое окошко в задней части кабины. Только ничего не было видно, если не считать клубящейся за вездеходом пыли.

- Что? – спросил он наконец, когда уже повернул голову. – Нет, не знаю, на месте следовало узнать…

Он старательно затягивал завязки своего вещмешка. Казалось, эта деятельность поглотила его полностью.

Тойота резко затормозила. Поручик полетел вперед, на панель управления машиной. Туго набитый мешок сваллся на пол.

Двигатель закашлялся и заглох. Водитель выглянул в окно, тут же прозвучали сложносвязанные маты. Борейко пожал плечами. Одной рукой он держался за рукоятку над дверью. Между колен у него торчал ствол калашникова, опирающегося прикладом о пол.

- Держаться надо, - поучил он молодого с издевательской усмешкой. – В противном случае коллега морду разобьет.

Босоногий, смуглый пацан сгонял с дороги худющего ослика. Ему были безразличны ругательства, выплевываемые в его адрес водителем-неряхой. В ответ он лишь скалил в усмешке белые зубы.

- И за что я, по-вашему, должен держаться? – буркнул поручик, уже справившись с мешком. Борейко кивнул.

- Ну да, тут ты прав. – Он пригляделся. – Коллега Карпинский, - наконец-то он прочитал надпись на нашивке. До того ему даже как-то и не хотелось.

Поручик деланно улыбнулся.

- Анджей, - сказал он. – Мы же вместе служить будем, так зачем же эти церемонии.

- Щетинистый капитан вновь лишь пожал плечами.

- Можешь обращаться ко мне "Борейко".

Капрал чуть ли не до половины высунулся в боковое окошко и продолжал поливать сопляка. Пацан стоял в паре шагов и радостно скалил зубы. Ослик наконец-то решил уступить дорогу тойоте.

- Да хватит уже, капрал, - буркнул наконец-то Борейко.

Ноль на массу.

- Это он выговориться должен, - плюнув на все, пояснил капитан. – Сукин сын ужасный, но водила классный.

Карпинскому показалось, что капитан снова над ним подтрунивает. Все это ему никак не нравилось: явное отсутствие дисциплины, видимая на каждом шагу распоясанность. И что-то от этого неодобрения отразилось в его взгляде.

Борейко внимательно приглядывался к поручику.

- Ты жить любишь? – спросил он неожиданно.

- Чего?

- Ну, жить. Долго и счастливо. – Глаза офицера, набежавшие кровью от длительного пребывания на солнце, злобно прищурились. – А потом еще и вернуться на своих ногах, а не в алюминиевой банке?

Поручик молчал. Что-то до него уже начинало доходить.

- Тогда делай так же, как мы. – В голосе Борейко звучала скука. – Сначала погляди, а потому же заводи казарменные порядки. Здесь не Оржиш, [25]коллега. Говорю это тебе с самого начала, и будет лучше, чтобы ты поверил. Впрочем, я это всем говорю, но некоторые не верят. Как Михаляк, к примеру.

Капрал, у которого запасы изобретательности в укладывании многоэтажного мата исчерпались, вновь уселся за рулем и злорадно загоготал. Но тут же замолк под крастким, укоряющим взглядом Борейко.

- А что же случилось с Михаляком? – спросил наконец Карпинский, когда молчание слишком уж затянулось.

Борейко вновь усмехнулся.

- Он слишком уж любил порядок. Банка лежала на дороге, так себе, мелочь, он хотел пинком отправить ее на обочину. Только то была не банка…

Он на мгновение замолк.

- Не банка, а кассетная бомба, - продолжил он, и в голосе его прозвучали жесткие нотки. – Кассетный боеприпас, не срабатывание процентов двадцати – это норма. Разрисованный веселенькими красками, как пепси. Сам увидешь, сколько говнюков бегает здесь без ручек, потому что нравится им играться этим блядством…

Все свое внимание Карпинский посвящал сейчас обшивке вещмешка. Что сказать, он просто не знал.

- Михаляку оторвало ногу до колена, а при случае – еще и яйца. Голову на отсечение давать не стану, но, похоже, парни дали ему истечь кровью, ведь что это за мужик без яиц. Да и не слишком его любили, уж больно он выпендривался. Уж слишком привязан был к уставам. Так ведь уставы в Варшаве пишут, а здесь у нас Карбала. Ирак долбанный. И кто нас не слушает, тот быстро возвращается. У Михаляка все заняло недели две.

Я знаю, подумал поручик, больше, чем тебе кажется.

- Поэтому, если хочешь выжить и вернуться, будешь глядеть на нас и будешь учиться. Чем быстрее, тем лучше для тебя. Отцепишь знаки различия и натянешь занюханную майку. Тогда появляется шанс, что попадут не в тебя, а в кого-то другого. Будешь ездить на такой же таратайке, вкладе японского народа в борьбу с мировым терроризмом, что и мы. Не станешь рваться туда, куда тебя не посылают. А самое главное, если моча стукнет тебе в башку какую-нибудь глупость, и ты решишь сделаться героем, то исключительно на свой счет. Паней за собой тащить не станешь.

Поручик понял, что этот человек, ничем не похожий на офицера, говорит смертельно серьезно. Что все это предупреждения, которых лучше всего будет послушать.