Томаш Пациньский - Линия огня

- Сто лят! – на чистейшем польском языке провозгласил он. – И хай воны вси повыздыхають [28].

Морковка с серьезной миной поднял стакан с содержимым.

- А вот за это я с тобой выпью, - сказал он.

Оба рассмеялись. Эти реплики уже сделались частью ритуала.

Мужчины выпили, глубоко вздохнули. Как и следовало настоящим мужчинам, никто из них за закуской не потянулся.

- Ладно, надо кончать, - заявил полковник. – Сейчас сюда придет один… новый…

И он выразительно поглядел на гостя. Украинский офицер нахмурил кустистые брови и беспокойно поерзал на месте, так что пружины пыльной софы протестующе заскрипели. Предмет мебели явно был родом из одного из бесчисленных дворцов Саддама, о чем свидетельствовала не до конца еще стертая позолота.

- Как и в прошлый раз? – спросил украинец.

Черняк отрицательно покачал головой.

- Не получится.

Морозов явно удивился.

- Сам увидишь, - прибавил полковник. – Ты оставайся, я его быстро отошью. А мы закончим с делами.

Коротко остриженный седой украинец кивнул.

- На сей раз двоих, где и всегда. Только большой прибыли себе не обещай, приятель. Цены ужасно упали. К сожалению, предложение громадное.

Полковник брезгливо скривился. Ну что же, подумал он. Можно и дешево, ничего не поделаешь. Все счастье в том, что это уже распродажа остатков.

- И кто на сей раз? – спросил он.

- Оно тебе надо знать? – в свою очередь скривился морозов. Нет, с осторожностью он пересаливал и прекрасно понимал это. Черняк был испытанным партнером, коммерцией они занимались уже неоднократно. И еще больше раз проверяли друг друга. Но Морозов всегда старался говорить как можно меньше. Привычка такая.

- Наверное, не надо, - небрежно отмахнулся полковник и начал разливать следующую очередь.

- Но ведь я мог бы сказать, так? – спросил украинец. – Ладно, проехали. На сей раз – Шин Бет [29].

Рука черняка дрогнула.

- Что, у них еще не было?

Он был по-настоящему изумлен. Машинально стер самогон со столешницы раскладного столика. Морозов рассмеялся.

- Ты удивишься – не было. Слишком много за ними рекламы.

Полковник и вправду был удивлен. Он был свято уверен, что один раз те уже покупали. А, черт с ним в конце концов, подумал он. Самое главное, что мы, наконец-то, избавимся от товара, в последнее время совсем неходового. И доставляющего кучу хлопот при складировании, как должен был признать. Все чаще он опасался инспекции. Или самой банальной утечки. Уж слишком многие уже знали о деле, слишком многие были в него вовлечены. А цены, которые удавалось получать, спадали с головокружительной скоростью, в отличие от постоянно растущего числа лиц, которым следовало совать взятку.

Украинский офицер следил за поляком исподлобья. Старого морковку он знал уже приличный шмат времени. Но и до своих лет он дожил не потому, что верил каждому, с кем вел дела. И даже если вел их месяцами.

Он подумал, что все складывается даже ничего. Черняк был солидным контрагентом, в меру недоверчивым, в меру решительным. Вот только все предприятие тянулось уже довольно долго, но сейчас близилась к грандиозному финалу. Так что дополнительная осторожность не помешает, самое худшее – это уверенность, будто бы все идет как по маслу. Оно притупляет осторожность, приводит к глупым ошибкам. А у Морозов осознавал, что ошибок позволить себе не может. Не сейчас.

Потому он и был доволен хлопотами рыжего полковника. Он знал, что Морковка обязан с ними спавиться. Но, вынужденный действовать внимательно, он будет действовать, обдумав все и вся.

Еще три недели, подумал Морозов. Не дольше. Осталось самое сложное – логистика.

Морковка нажал на кнопку интеркома, выглядевшего удивительно не к месту в палатке, более всего он подходил бы для директорского кабинета.

  

А новое беспокойство полковника Черняка все еще тянулось по стойке смирно.

Морковка, казалось, был полностью поглощен чтением приказа об отъезде. Он держал его, с отвращением на лице, двумя пальцами и щурил близорукие глаза, покрасневшие от вездесущей пыли. Он попросту забыл отдать команду "вольно".

Поручик Карпинский чувствовал, как щеки покрываются румянцем. Его заставлял нервничать седой украинец, небрежно устроившийся на софе, поглядывающий с издевкой из-под кустистых бровей. Он как будто бы ждал того, что произойдет через мгновение. Догадаться было нетрудно.

- И что это вы мне здесь показываете? – Полковник поднял измятый листок, испещренный красными и синими печатями. – Пан поручик…

Он демонстративно поглядел на нашивку над карманом пропотевшей рубашки.

- Пан поручик Карпинский, - иронично закончил он. Фамилия, уже прозвучавшая в ходе доклала, повисла в душном воздухе палатки. На загорелом лице украинского полковника появилась легенькая усмешка.

- Я о чем-то спросил… - тон Морковки был подозрительно мягок.

- Я думал…

Поручик только что совершил первую ошибку. Если бы он знал Черняка, то понимал бы, насколько огромную.

- Вы думали, Карпинский… - Голос сейчас чуть ли не истекал медом. – А вам не кажется, что это, блин, не университет? Что здесь выполняют приказы? А вот когда выполнишь, тогда уже можно и подумать. Во время, свободное от занятий.

Поручик чувствовал, как пылают его щеки. Он устал, поездка потребовала массы сил. А потом два психа в тойоте, похожие на все, что угодно, только не на солдат, теперь вот этот… Ну да ладно, подумал он, хочешь строить из себя такого старого служаку, поглядим. Я ведь тоже могу строить. Он вытянулся еще сильнее, ввинчивая взгляд в начальника.

- Показываю… приказ… выезда… - проскандировал он. – Пан полковник!

Тут он прервал – удивленный – видя, что на лице полковника появляется выражение чуть ли не отцовской озабоченности. Морковка кивнул, при этом прядка вспотевших рыжеватых волос отклеилась от лысого черепа и смешно свисла над ухом.

- Приказ, говорите. – Улыбка сделалась почти дружеской. – Тогда скажите-ка еще, кто из себя высрал это говно?

Карпинский чуть и сам не рассмеялся. Служака попался в собственные силки – он не глянул на подпись.

- Это говно высрал из себя пан генерал Трофимович!

Поручик не мог сдержать триумфальной усмешки при виде неожиданно посерьезневшего лица нового начальника. Ну вот ты и на крючке, подумал он. И что теперь?

Глаза украинского полковника опасно сощурились. Он обменялся коротким взглядом с Морковкой. Тот кашлянул.

- Пан генерал Трофимович. Сам начальник Генерального штаба побеспокоился. Вольно, поручик, а не то удар случится, если станете так половинки сжимать. Или вообще – присядьте. Поговорим.

Он указал на установленные у входа в палатку складные стулья. Поручик, несколько сбитый с толку, взял себе один. Нет, не такой реакции он ожидал.