Томаш Пациньский - Линия огня

Он пошел к мерседесу, склонился к окошку, из которого скалил зубы чернокожий водитель.

- Сколько? – коротко спросил он и, чтобы прибавить весу своим словам, стукнул что было сил по покрытой пылью крыше. И скорчил рожу, когда раскаленный металл ошпарил ему кожу.

Улыбку с лица таксиста тут же снесло, что говорило о хорошем начале в процессе переговоров.

Матильда с Борейко шли по узкой тропинке, вытоптанной в сухой, высокой траве. Они приближались к застройкам, которые все больше и больше походили на разваливающиеся сараи. Из-за одного из них выступала характерная форма.

Девушка усмехнулась, узнав хвостовую балку "хьюи". Перед ближайшим сараем, в разваливающемся, как и строение, кресле кто-то сидел. И этот кто-то даже не удосужился подняться, увидав гостей.

Пара бессознательно ускорила шаг. До них донесся зычный голос капрала:

- Сколько?! Ты чего, Бвана Кубва, с дуба съехал?!

У Матильды не было ни малейших сомнений, что скидку, на которую он надеялся, Квятек получит. В конце концов, торговался он ведь по-польски.

  

- Сколько?! – В голосе Борейко звучало недоверие.

Матильда стояла сбоку, ради развлечения разглядывая мужчину в кресле. А еще с некоторым отвращением. Да, этот человек явно соответствовал разваленному предмету мебели.

Выглядел он словно худшая, более затасканная копия Питера де Вет. Намного более затасканная. Из-под старомодного пробкового шлема выползали небрежные, седые лохмы, грязные и слипшиеся в сальные стручки. Лицо похожего на хряка блондина блестело от пота. Девушка старалась держаться подальше, от плантатора несло прогорклым жиром, словно от козла.

Хозяин сощурил маленькие, налившиеся кровью глазки, покачался в кресле.

- Восемьдесят тысяч.

- Сколько?! – не мог сдержаться

- А конкретно: восемьдесят тысяч пятьсот.- Толстые губы скривились в усмешке. – Зеленых.

Капитан опустил руки. До сих пор он никак не мог предполагать, что жизнь наемника настолько сложная. В армии таких проблем не было.

- Мы же договаривались про пятьсот, - беспомощным голосом произнес он. – За неделю, с нашим пилотом.

Плантатор сплюнул ему под ноги. Матильда глянула, и ее лицо сделалось незначительно более суровым. Плевок был ядовито-зеленым.

- Так ничего и не поменялось, - пояснял толстяк. – Цена составляет пятьсот, вы должны признать, что она весьма даже конкурентная.

- Ну тогда, курва, откуда восемьдесят кусков? – не сдержался Борейко.

Плантатор молчал, только шевелил челюстью. Жирные щеки были чем-то набиты, как у хомяка.

- А это залог, - объяснил он грубым тоном. Затем со злостью глянул на капитана. – Или ты думаешь, что я дам тебе вертолет вот так, без какого-либо обеспечения? А ты улетишь на нем в сиреневый туман?

Тот лишь скрежетнул зубами. Капитан должен был признать, что предложение было разумным. Об этом сам он мог подумать и раньше. Вновь в голову пришла настырная мысль про оплату налога с желторотых.

- Вас я не знаю. – Голос толстяка подтвердил опасения Борейко. – Вы новые, и что с того, что по рекомендации? - Он захихикал и снова сплюнул. Практически прицельно: зеленая жидкая слюна на волосок разминулась с сапогом Борейко. – Таких здесь много крутится. И ты не поверишь, как мало из них возвращается. – Таких вот как вы, в форме с иголочки.

Капитал понимал, что толстяк прав. Вот только он не мог найти выхода из дурацкой, куда ни поверни, ситуации. Хуже того, он просто горел от банального стыда. Да еще взял с собой девчонку, во взгляде которой выискивал ироничные смешинки. Другое дело с самим Квяткем, подумал он, не так стыдно. Он же такой же умник, как и я.

- Послушай… - попытался Борейко еще раз. – Я же не собираюсь его покупать, только арендовать. На неделю.

Плантатору тоже уже все надоело. Постанывая, он поднялся с кресла, приблизился к капитану.

- Это ты послушай, my seun , - оскорбительным тоном начал он, направляя свое несвежее дыхание прямо в лицо прибывшего. – А чего, можешь и купить. Цена та же самая, восемьдесят кусков.

Он незначительно отодвинулся, так что капитану чуточку полегчало. Харкнул и сплюнул на сухую траву.

- Наличными, - прибавил он.

- Все эти разговоры, словно мертвому припарка, подумал Борейко, испытывая лишь бессильную злость. Он пожалел о том, что не может просто так взять кольт у Матильды и просто пристрелить жирного сукина сына. Вот только разумным это не было бы, нужно было устоять перед искушением. Неизвестно, а кто скрывается в этих курятниках, толстяк выглядел очень даже подозрительным типом.

Он даже вздрогнул, услышав металлический щелчок затвора старого кольта. Оказалось, что Матильда не столь устойчива к искушению.

Плантатор смешно подскочил, когда ствол сорокапятки впился в его мужскую гордость, практически теряясь в складках жира под обвислым пузищем, выливающимся из под не застегнутой рубашки. Толстяк резко втянул воздух, но даже и не пискнул. Похоже, он слишком был привязан к своему естеству.

- А можем мы заплатить картой? – спросила девушка голоском, буквально истекавшим сладостью. Губы ее сложились в улыбку, но глаза оставались чуткими.

- С ума сошла, dogter ?! – отшатнулся плантатор, забывая об осторожности.

И тут же обмяк, когда девица приложила ему посильнее, после чего приставила ствол прямо под нос.

- Какая, блин, еще доченька! – фыркнула Матильда. – Да если бы у меня был такой папаня, я бы зарезалась! В общем, мы заплатим картой.

Старик покосился на черное отверстие ствола.

- У меня нет… - попытался он еще. И тут же замолк, когда ствол кольта коснулся кончика громадного, пересеченного сетью синих жилок шнобеля.

- Терминал у тебя имеется, - отрезала Матильда, указывая на сарай, на крыше которого еще раньше она заметила ажурную складную антенну спутниковой связи. – Так что не ври, должен он у тебя быть.

Резким движением она отвела оружие от лица толстяка. Большим пальцем сдвинула флажок предохранителя и сунула пистолет за пояс.

- Так что без глупостей, дядя, - рассеянно буркнула девушка. – Мы приехали делать бизнес. Нам нужен вертолет, а не то распрысканное по траве дерьмо, которое ты называешь своим мозгом. Веди, времени жалко.

Гнев плантатора как-то незаметно испарился. В мутных глазах можно было прочитать нечто вроде признания.

- Так это ты должна быть шефом, dogter , - кислым тоном заметил он. – А не эта размазня.

И он показал на багрового от ярости Борейко.

- Я уже говорила тебе: не называй меня дочкой, - гневно отрезала Матильда. Но она приняла руку, которую плантатор предложил ей элегантным жестомЮ и отправилась с ним в направлении сарая, на крыше которого имелась спутниковая тарелка.

А Борейко остался один. И он не знал, то ли злиться, то ли смеяться.