Элеонора Пахомова - Белое братство

И те и другие были совершенно не способны испытывать удовольствие от жизни, находить в ней пространство со спокойным, мягким освещением, где можно расслабиться и хоть на время ощутить гармонию с собой и миром. Так были ли они «счастливчиками»?

Среди своих шалопаев студентов, перебивавшихся с хлеба на воду, Погодин чаще наблюдал более счастливых людей, их смех звучал куда звонче и чище.

«Если рассматривать этом феномен сквозь призму восточных учений, она непременно высветит законы кармы», – размышлял Мирослав, томясь в пробке. Карма, емко характеризуемая как закон причины и следствия, подразумевала, что земная жизнь каждого существа начинается с предлагаемых обстоятельств, в которых нужно расти над собой и развиваться, стремясь к осознанности. От жизни к жизни человек получает новое задание, позволяющее извлечь необходимые уроки, как в компьютерной игре, где, попадая на новый уровень, либо справляешься с испытаниями и переходишь на следующий, либо начинаешь заново. Изначальные условия в виде бедности или других очевидных невзгод – один уровень сложности, в виде богатства и вседозволенности – другой и, возможно, более трудный. Ведь человек, над которым нет контроля и ограничений, должен развить высшую степень осознанности, чтобы не скатиться до уровня примата, достойно пройти свой путь.

Съезжая с шоссе, Мирослав думал, что ему, пожалуй, действительно повезло, главным образом в том, что его родители сошлись в счастливом союзе, и в том, что он имел врожденную предрасположенность к осознанности. Осмыслял, анализировал, думал, задавался вопросами и находил на них ответы, которые помогали отстраивать фрагменты его «я» в более или менее цельную, понятную ему самому картину. Но травмоопасные ситуации, кармические задания, требующие отработки, конечно, происходили и с ним. В какой‑то момент жизнь стала казаться ему похожей на сложный музыкальный инструмент. Умение играть на нем требовало усердия, постоянного совершенствования слуха, и лишь со временем он начинал звучать все чище, без терзающих фальшивых нот. В этом свете прошлогодняя история, которую с ужасом и тревогой вспоминал отец, самому Мирославу виделась не несчастным случаем, а счастливым. Благодаря ей из его музыкальной симфонии исчезли несколько лишних, нарушающих гармонию звуков. Зря отец считает майора предвестником бед. «Кстати, майор…”, – вспомнил Мирослав, выруливая на Садовое кольцо. Он подключил к телефону гарнитуру и позвонил Замятину.

– Привет, майор! Как жизнь семейная?

Голос Замятина звучал спокойно и слегка устало. «Наверное, опять голову ломает над какой‑нибудь закавыкой», – решил Погодин, живо представив, как Иван Андреевич сидит, склонившись над своим рабочим столом, и натужно вникает в очередную преступную схему. Пару минут они болтали о жизни, Мирослав обмолвился о предстоящей поездке и перешел к сути вопроса.

– Ваня, окажи услугу, наведи для меня справки про Вадима Успенского. Он еще по телевизору мелькал, в программе про экстрасенсов, кажется. А вчера он с собора на Малой Грузинской сиганул. Да нет, никаких проблем, можно сказать – праздное любопытство. Но все же…

Майор Погодину, конечно, в просьбе не отказал. Беседа их завершилась, когда Мирослав уже парковался у здания университета. Сегодня ему предстояло принять последний в этом семестре экзамен по своему предмету, проявить твердость характера, глядя в просящие глаза лоботрясов‑двоечников (к которым, вопреки здравому смыслу, питал особое расположение), выдержано пережить аргументы из разряда: «Мирослав Дмитрич, ну я же почти ответил на первый вопрос», твердой рукой расставить заслуженные оценки и отправить примерно треть потока на пересдачу. Остаток дня обещал быть богатым на эмоции. Так и вышло.

В свою квартиру на Остоженке Погодин вернулся под вечер несколько вымотанный, но умиротворенный. Покормил Алису, за которой успел заехать после экзамена, и пошел в свою обитель дум, кабинет, пить вино и расслаблено созерцать вечерний город через панорамные окна. Там, в кабинете, пробегая взглядом по рядам книжных полок, Мирослав поймал себя на том, что выискивает определенные корешки. «Ну да, конечно, Шамбала», – вспомнил он. Подниматься с места и идти за книгами было лень, поэтому он откинул голову на мягкую спинку кресла и стал неспешно вспоминать, что он знал об обители земных могуществ.

Шамбала, она же Агартха, Олмолунгринг, – блуждающий огонек, который вот уже много веков мелькает то здесь, то там в религиозных и эзотерических текстах. Он появляется, исчезает и снова появляется, будто дразнит, маня за собой. Те, кто вдруг заинтересуются этим загадочным мерцанием, либо следуют за ним в непролазную глушь, рискуя потерять разум, (а возможно и сгинуть), либо замирают на месте, но начинают путешествие к глубинам собственного «я». Для них идея Шамбалы – как первозданный алмаз с острыми неровными краями, который неодолимо тянет прикоснуться к себе, взять в руки, покрутить на свету, любуясь всполохами и бликами. И каждый подспудно выбирает для долгого любования тот ракурс, который отзывается в нем чем‑то глубинным, неосознанным. В полюбившейся грани как в волшебном зеркале отражается для каждого то, что он хочет увидеть. Одни различают обещание блаженного счастья и покоя, другим видится власть над миром, третьим – вечная жизнь, четвертым – приход нового мессии, который возглавит решающую битву сил добра и сил зла. Все потому, что легенд и мифов о Шамбале существует множество; углубившись в тему, можно выбрать любой по нраву. Отправной точкой для их появления послужили бонские и буддийские источники. В дальнейшем обрисованная ими легенда о скрытом могущественном царстве подхватывалась религиозными адептами, философами, мыслителями, эзотериками. Она переиначивалась, додумывалась, обрастала новыми деталями, предположениями, выводами и, видоизменившись, прирастала к основе старых и новых учений и вер.

Считается, что самые ранние письменные упоминания Шамбалы встречаются в священных книгах тибетского буддизма Канджуре и Танджуре, известных как тибетский канон. Согласно этим источникам потаенное царство находится в окружении заснеженных гор к северу от Тибета, а внутреннее его устройство по форме напоминает восьмилепестковый лотос. Буддисты верят, что в мистической Шамбале хранятся самые сокровенные знания. Существует пророчество о том, что, когда во внешнем мире из‑за войн, жажды власти и наживы окончательно угаснет свет истины, будущий Владыка Шамбалы выйдет с великой армией, чтобы разбить силы зла и установить золотой век. Тогда Земля станет местом мира и изобилия, преисполнится мудростью и состраданием. Однако тексты предостерегают – найти путь в Шамбалу может лишь избранный, тот, кто приглашен и имеет необходимую духовную подготовку. Остальных в мистическом путешествии туда через пустыни и горы ожидают испытания, беды, а возможно, и гибель.