М. Р. Маллоу - Пять баксов для доктора Брауна. Книга 1

– продекламировал в ответ Джейк страшным голосом.

Отсмеявшись, Дюк почесал кончик носа, на который с мокрых волос упала капля.

– Да уж, веселее не придумаешь. Давайте-ка, сэр, уничтожим улики.

Мокрые волосы сперва ерошили до тех пор, пока с них не перестало капать. Потом долго сидели на солнце.

Наконец, солнце стало клониться к закату. Дюк пощупал шевелюру.

– Слушай, – сказал он, – придешь завтра?

– Приду, – ответил Джейк.

Новые знакомые поднялись по осыпавшимся ступенькам набережной и побрели по булыжной мостовой. Вместе зашли в лавочку Крисби за керосином – мистер Саммерс-старший послал за ним сына сегодня после завтрака и велел быть, как всегда, одна нога здесь, другая там.

– Кстати, а где это – «здесь», где должна быть твоя нога? – поинтересовался Дюк.

– Вон, – показал Джейк на двухэтажное, в довоенном стиле, здание по Чейс-стрит.

" Похоронный дом Саммерса. Быстрый сервис ночью и днем".

Сквозь кроны кленов пробивались лучи вечернего солнца, дом стоял в тени, а выкрашенные в цвет слоновой кости стены и белые колонны, поддерживающие треугольную крышу, придавали дому вид совершенно кладбищенский. Вдобавок по обеим сторонам песчаной дорожки в траве белели мелкие цветочки. Дюк близоруко прищурился, выглядывая из-за угла.

– Ночью и днем? – не поверил он.

– Ночью и днем, – подтвердил новый знакомый. – Не успеете вы кого-нибудь грохнуть, как наше богоугодное заведение поможет вам замести следы. Только ты туда не ходи, ладно?

– Я только вывеску.

Дюк повытягивал шею и повернулся.

– Гром и молния? Кары небесные?

– Если бы, – Джейк усмехнулся. – Земные.

– Понял, – сочувственно кивнул Дюк. – Но я, правда, только вывеску. И сразу назад.

Джейк помолчал. Добавить было нечего. Отступать некуда.

– Все, сэр, – сообщил он. – Пошел принимать кары.

– Дайте пять.

– Нате пять. Ну, пока.

Кресло на террасе, в котором обычно сидела мать, стояло пустым. Это значило, что настало (если уже не прошло) время ужина.

Джейк представил лицо отца. По спине побежали мурашки. Ускорил шаг и торопливо взбежал на крыльцо.

– Станешь тут философом, – пробормотал он себе под нос и взялся за ручку.

Тем временем Дюк читал вывеску над входом:

«Похоронный дома Саммерса: "Гробы, саваны etc. Быстрый сервис ночью и днем!"»

– Мда, – сказал он, наконец. – Поэзия!

И ушел, гадая по росшим вдоль тротуара деревьям:

– Попадет-не попадет, попадет-не по… вот не верю я в гадания, леди и джентльмены, не верю. Глупости все это.

Джейк открыл дверь и осторожно заглянул в холл. Пусто.

– Господи, – еще тише пробормотал он, – нельзя ли в виде исключения, а? Только сегодня. Это же совсем-совсем маленькое чудо!

Но лицо Создателя на темном распятии над входом в гостиную было непроницаемо.

Джейк на цыпочках прошел по ковру мимо кремовых перил ведущей наверх лестницы. Желание быстренько подняться в свою комнату пришлось обуздать. Юный джентльмен вздохнул и переступил порог гостиной: низкий, с тяжелыми балками, потолок, полузадернутые тяжелые синие занавеси на окнах, от которых в комнате царил полумрак. Все оказалось еще хуже, чем он думал. На дубовом столе посреди комнаты красноречиво лежала стопка книг в ярких обложках.

Содержание их Джейк знал отлично. Как и то, что еще днем, когда отец послал его в лавочку, эти книги находились совершенно в другом месте. Опять эта София! Ну что за жизнь у человека, а?

Мистер Эзра Джосайя Саммерс, рукоположенный пресвитер берлингтонской общины «Первая баптистская церковь», постоянный член-корреспондент «Нью-Йоркского общества подавления греха», почетный председатель городского Общества трезвости, яростный сторонник комстокеризма, автор многочисленных выступлений в «Баптистском миссионерском вестнике» касательно «искоренения всякой безнравственности или аморальности», неслышно вошел в комнату и встал за спиной сына.

– Здравствуй, отец, – не оборачиваясь, сказал Джейк.

Мистер Саммерс приблизился почти вплотную.

– Мир и покой снисходит на того, кто всем сердцем постигает, что Христос жил и умер ради всех нас…

Джейк перевел взгляд с раздраженно вздрагивающих брылей над пышными бакенбардами отца, на безупречный узел широкого черного галстука.

– …и муки его искупительной жертвы сопровождают нас ежедневно и ежечасно, на рассвете и на закате, – пробормотал он, надеясь хоть немного ускорить переход к делу.

– Ибо на каждом шагу всех нас и каждого из нас подстерегают ловушки и искушения, – пресвитер предпочел не заметить насмешки в его голосе. – И в одну из них, в эти врата праздности и неги ума, попался мой сын!

Мистер Саммерс схватил со стола верхнюю в стопке книгу и потряс ею в воздухе.

– Что это?

– Это? – переспросил Джейк.

– Именно это!

– Это, – осторожно сказал юноша, – сочинение мистера Стивенсона, описывающее путешествие на лодке по рекам Франции.

– Прекрасно! Ну, а это?

– А это, – не моргнул глазом Джейк, – сочинение мистера Жюля Верна, описывающее пребывание четверых путешественников на необитаемом острове. К вящей славе Господа.

Мистер Саммерс устало сгреб книги со стола. Присел, поддернув брюки, перед камином. Джейк печально проводил взглядом то немногое, что делало его жизнь хоть чуть-чуть счастливее. Пресвитер, не обращая внимания на испачканные в золе рукава, свирепо рвал «плоды ума изнеженного и праздного».

– Роза! – позвал он, не прекращая своего занятия.

Вошла пухленькая девушка.

– Да, мистер Саммерс?

– Принесите трость.

Локти отца судорожно дергались. Джейк обвел глазами комнату. Высокий диван. Кадка с какой-то зеленой дрянью рядом. Большой кирпичный камин, отделанный темным дубом. С портрета над камином с выражением самоводольной брезгливости сиял крупным, чистым подбородком мистер Э. КомстокЭнтони Комсток (1884–1915) – бывший почтовый инспектор из Коннектикута, основатель «Нью-Йоркского Общества искоренения греха». Так яростно боролся с безнравственностью, что в конце концов забыл о здравом смысле. Поборники идей этого джентльмена носят гордое название комстокеристов.

Д.Э.С… По бокам отбрасывали круглые тени свечи в деревянных двойных канделябрах. На каминной полке ничего, кроме мерно тикающих часов в корпусе темного дерева. Джейк отвернулся и стал смотреть в другую сторону. У стены перед окном – журнальный стол с лампой, возле которого стоит стул с высокой прямой спинкой. На столе ровной стопкой сложены «Секрет силы», «Большая ошибка», "Царство рассвета" и прочие душеспасительные брошюры, совершенно необходимые для чтения молодым людям, чрезмерно заботящимся о мирских благах, тщеславным девушкам и вечерним чтениям в кругу семьи.