Татьяна Беспалова - Мосты в бессмертие

– Вси повмыралы. И матир, и сестра, и брат. Я поховала их тут [8] Все умерли. И мать, и сестра, и брат. Я закопала их тут ( укр .). , – Яринка указала рукой на землю у себя под ногами.

– Как закопала? – Гаша заметила, как ее мать покачнулась. – Сама?

– А хто ж. – глаза девушки округлились. – Не залишати ж их так… [9] А кто же? Не оставлять же их так? ( укр .)

– И у тебя больше никого нет? – осторожно спросила Гаша.

– Е, як же не бути? – отозвалась девушка. – Еще брат Григорий. Але вин пишов до Киева, коли на нас впали перши бомби. Вин там и воюе. Був батько, тильки не знаю, де вин зараз… [10] Есть, как же не быть? Есть еще брат Григорий. Но он пошел в Киев, когда на нас упали первые бомбы. Он там и воюет. Был отец, только не знаю, где он сейчас… ( укр .)

– Наверное, надо еще камушки сверху положить, чтобы курочки не расклевали или собачка… – вставила свое слово Леночка. – Мы поможем тебе, а ты пусти нас…

– Смиливи яки! Видно, нимци не сильно ще понапугалы. Ступайте на двир, та стережиться мин… [11] Какие смелые! Видно, немцы не сильно еще напугали. Ступайте на двор, да берегитесь мин… ( укр .)

В хате было чисто прибрано, пахло свежим молоком и кровью. Гаша заметила на чисто выскобленном полу кровавое пятно. Рядом стоял таз, полный кровавых бинтов.

– Брату ногу миною выдирвало. Я його ликувала, але даремно. Все одно помер… [12] Брату ногу миной оторвало. Я его лечила, но напрасно. Все равно помер… ( укр .) – пояснила Яринка.

Гаша не помнила, как провалилась в сон. В ушах набатом гремели разрывы тяжелых бомб. Она падала в днепровскую воду, коричневая муть застилала ей глаза, а в уши лез неумолчный грохот разрывов. И толчея, и давка на мостах, и сосущий голод, и неотвязная тревога, и постоянные поиски питьевой воды и пищи. А ей так хотелось еще хоть раз увидеть мать в длинном платье из тяжелого шелка, в шляпке с вуалеткой на изящно уложенных волосах, веселую и беспечную. Услышать «Дунайские волны» в исполнении Киевского симфонического оркестра, но вместо этого она слышала вопли тонущих людей под оглушительный аккомпанемент разрывов.

На рассвете ее разбудили голоса. Гаша открыла глаза и увидела спину Александры Фоминичны, прикрытую потемневшей от пыли нижней сорочкой, ее темную косу без следов седины.

– Идить до Гиркой води. Там можна сховатися, – говорила Яринка. – Там моя ридня: бабка и дидка, та ище титка Клава.

– Там твой дедушка, Яринка? – уточнила Леночка.

– Надежда – моя бабка, та Уля – моя пробабка, та дидку, та Клава…

– Полон двор народу! На что мы им? – вздохнула Александра Фоминична.

– Они добры люди, примут, – заверила Яринка. – Вид мене привет донесете…

– Может быть, и ты с нами? – осторожно спросила Гаша, поднимаясь.

– Не-е… – Яринка опустила глаза. – Мене за хатой доглядать. А мож кто и вернется, та хоть мене застанут…

Гаша спросонья уставилась на Яринку. Хозяйка хаты оказалась чудо как хороша. Яринка сменила замызганную мужскую рубаху и порты на длинную, до пят, расшитую по вороту сорочку, ладно облегавшую ее стройное тело. Светлые, вьющиеся кольцами волосы обрамляли свежее личико. Черты лица тонкие, острые, глаза ореховые, добрые, разумные, с искоркой задора. Как же смогла она пережить столькие беды, не утратив этой искорки? Гаша вздохнула и почувствовала, как легкая рука матери легла на ее руку.

– Тебе нельзя тут оставаться одной. Слишком уж ты красива, – проговорила Александра Фоминична, словно услышав мысли дочери.

– Ви теж гарна, пани. Але ви ж не бойтеся [13] Вы тоже красивая дама. Но вы же не боитесь ( укр .). , – возразила Яринка и, немного поколебавшись, добавила: – У мене зброя… бомба. Идите, а я буду з нимцями воювати! [14] У меня оружие… бомба. Идите, а я буду с немцами воевать! ( укр .)

– Милая!.. – Александра Фоминична всплеснула руками.

Внезапно Гаша почувствовала странную тревогу. Страх мертвой хваткой вцепился в горло, мешая дышать.

– Что это? – прохрипела Гаша.

– Це снаряд летить. Не бійся. Він мимо… [15] Это снаряд летит. Не бойся. Он мимо… ( укр. ) – заверила ее Яринка.

Взрыв грянул внезапно. Стены хаты дрогнули, с потолка им на головы посыпалась соломенная труха. Олька и Леночка полезли под кровать. Гаша вскочила:

– Мама, мама! – она металась по горнице, собирая их жалкие пожитки. – Собирайся, мама! Сколько нам пути до Горькой Воды, Яриночка? Сколько?

– До зализяки треба добигти… тут недалеко… там паровоз… так врятуетеся… [16] До железки надо добежать… тут недалеко… там паровоз… так спасетесь! ( укр .) – Яринка быстро напялила портки, сунула ноги в огромные разношенные сапоги, прикрыла голову засаленным картузом.

– Леночка, сбегай-ка к дороге… – Гаша не успела договорить, как племяшки уж и след простыл.

Леночка вернулась скоро. И платьице ее, и тугие косы покрывала дорожная пыль, но на запыленном лице сияла счастливая улыбка.

– Зачем ты сняла платок? – возмутилась Александра Фоминична. – Ну скажи на милость, как мы теперь промоем твои волосы? Где нам взять мыло?

В ответ Леночка протянула ей свой бывший с утра таким белым платочек из хлопковой ткани. Он оказался завязан узлом и полон теплой еще вареной картошкой.

– Солдаты дали, – счастливо проговорила Леночка. – Не наши солдаты, а немецкие. Они добрые, не страшные совсем. Песни поют, веселые…

– Они видели, куда ты пошла? – спросила Гаша, хватая Леночку за плечи.

– Конечно, видели, Глафира! А ты что, драться задумала?

– Какие еще солдаты? – всплеснула руками Александра Фоминична.

– Немцы, бабушка! – повторила Леночка. – Авагандр в железных касках…

– Авангард… – задумчиво поправила ее Гаша. – А кто же тогда стреляет на той стороне Днепра?

– Смертники, – в один голос проговорили Яринка и Лена.

– Нет, у меня это не укладывается в голове! – проговорила Александра Фоминична.

– Вот и убежали… – вздохнула Гаша.

– Вам треба йти. Треба поспишати! Ольга, збирайся! – голос Яринки сделался твердым.

– Так мы погубим детей…

– Оставь, мама! Мы должны сделать все возможное, чтобы не остаться под немцем! Яринка, ты с нами? Решайся!

– Я залишаюся… Идите до Гиркой Води. Та не затримуйтесь! [17] Я остаюсь… Идите к Горькой Воде. Да не задерживайтесь! ( укр .)

Они подхватились. Гаша рывком посадила Ольку себе на плечи. Яринка зачем-то натянула драный, пропахший хлевом жупан. Хозяюшка быстренько порылась в запечье, достала нечто, завернутое в грязную холстинку, сунула под полу жупана. Гаша присматривала за ней краем глаза, но не слишком-то внимательно. Где-то наверху, по вершине пологого холма, там, где по-над селением пробегало шоссе, уже рычали двигатели танков.