Понсон дю Террайль - Западня

– Я сделала это для того, чтобы вечером оказаться вместе с вами в безопасном месте и рассказать то, что вам так хочется знать.

– Если это правда, мадам, – молвил Гонтран, – то ума вам не занимать.

– Значит, над жизнью Франсуа Давида, кузена мадемуазель де Женуйяк, нависла угроза? – в свою очередь спросил Танкред.

– Да.

– И вы утверждаете, что эта угроза исходит от господина де Сентака?

– Добавлю, что, когда маленький кузен мадам де Сентак умрет, опасность будет угрожать уже ей самой.

– Неужели Сентак решится на то, чтобы убить жену?

– Даже не сомневайтесь.

– Послушайте, мадам. То, что вы нам рассказали, очень серьезно. Признаюсь, ваши слова, очень похожие на правду, оказали на меня живейшее впечатление. Но чтобы убедить людей строгих и обстоятельных, этого недостаточно, ведь мы не юные безумцы, явившиеся на бал-маскарад, мы пятеро поборников справедливости, которым вы, если я правильно понял вашу мысль, рассказали о готовящемся преступлении.

– Совершенно верно.

– Попытаюсь проследить за вашей логикой дальше: по всей видимости, вы сказали себе, что органы правосудия и полиция, с учетом состояния и общественного положения обвиняемого мной человека, отнесутся к вашим откровениям крайне скептически. А раз так, то лучше обратиться к бесстрашным молодым людям, у которых достаточно времени, чтобы последить за этим человеком, достаточно денег, чтобы противостоять де Сентаку, если ему вздумается задействовать свои финансы, и, наконец, достаточно смелости, чтобы не отступить ни перед чем, не дрогнуть ни перед какой опасностью.

– Вы все поняли правильно. Ну так что? Станете поборниками справедливости?

– Мадам, перед тем как ответить, позвольте задать вам несколько вопросов, – сказал Танкред, жестом успокаивая пыл друзей, стремившихся поскорее взяться за выполнение миссии, которую им предлагали, и которая тешила их самолюбие, в точности соответствуя жажде приключений, охватывающей каждого молодого человека в возрасте от двадцати до тридцати лет.

– Я вас внимательно слушаю.

– Во-первых, мадам, вы должны понимать, что с этой минуты и речи быть не может о жеманстве. К тому же мы освобождаем себя от обязательств не обращаться к вам с расспросами.

– Которые вы взяли на себя, посчитав, что встретили на балу женщину, не возражающую, чтобы за ней приударили?

– Совершенно верно. Поэтому, с вашего позволения, я осмелюсь поинтересоваться, кто почтил мой дом своим присутствием?

– Сударь, я согласна ответить на ваш вопрос, но сначала позвольте мне попросить вас…

– О чем же?

– Вы дадите слово чести, что никому не расскажете, кто я.

– Конечно! Что до этого, то…

– Даже матери, даже невесте, если она у вас есть, даже возлюбленной, если ей придет в голову поинтересоваться событиями, свидетелями или даже действующими лицами которых вы стали.

– Мадам, эта мера предосторожности представляется мне несколько излишней.

– Нет, сударь, – возразила молодая женщина. – Позвольте вас заверить, что любая неосторожность с вашей стороны, как и любая оплошность с моей, могут стоить жизни не только мне, но и другим людям.

– Тем не менее, мадам, – сказал Гонтран де Кастрак, – согласитесь, что в той партии, которую мы начинаем и которая, исходя из скрывающейся за вашими словами угрозы, обещает быть весьма нелегкой, нам не пристало играть роль простаков, не знающих, с кем и почему они имеют дело.

– Не спорю.

– Мы вас никогда в глаза не видели, в то время как вы знаете нас очень хорошо. И мы как люди благоразумные хоть и не опасаемся ловушки в вашем предложении, но все же можем заподозрить, что она за ним скрывается.

– Ловушки, господа? – воскликнула молодая женщина. – Но я могу предоставить гарантии своей искренности!

– И все равно, это выглядит слишком таинственно и запутанно, – упрямо гнул свое Танкред де Мэн-Арди.

– Чтобы прекратить этот спор, господа, скажу лишь, что я могу назвать вам свое имя только в том случае, если вы сохраните его в тайне.

– По-видимому, это и есть то, что вы называете гарантиями.

– Нет.

– Мадам, соблаговолите подождать. Перед тем как ввязываться в авантюру, привлекающую нас своей необычностью, но в то же время имеющую весьма серьезные, если не сказать больше, стороны, нам нужно посоветоваться.

– Советуйтесь, господа.

Кроме Танкреда и Гонтрана, присутствовавшие молодые люди сгорали от желания принять предложение дамы и совершенно не понимали тех мер предосторожности, которые предпринимали их друзья.

Так что совещание длилось недолго.

Трое друзей Танкреда всем своим видом давали понять, что согласны, и на их лицах отражалось не столько колебание, сколько нетерпение.

Гонтран, не раз принимавший в Канаде участие в большой охоте на медведя-гризли, не отступал ни перед чем. Когда в свою очередь тоже выразил согласие, слово взял Танкред.

– Мадам, – сказал он, – мои друзья считают, что мы должны выступить на вашей стороне в той борьбе, которую вы затеяли против Сентака и короля лжецов.

– А вы?

– Я, мадам, всегда из принципа присоединяюсь к друзьям в любых начинаниях – как хороших, так и не очень.

– Ничего другого от вас, господин де Мэн-Арди, я и не ожидала.

– Поэтому даю вам слово чести, что никогда и никому не назову вашего имени.

– Благодарю вас.

– Вы желаете попросить меня о чем-то еще?

– Где бы вы меня ни встретили, вам нужно будет сделать вид, что мы незнакомы.

– Это я тоже могу вам обещать.

– Хорошо.

– Это господин Гонтран де Кастерак, он берет на себя те же обязательства.

– Клянусь честью, – промолвил молодой человек.

– А это господин Бертран де Бюдо.

– Я тоже клянусь, – произнес юноша, – от чистого сердца.

– Сударь, у ваших предков, случаем, не было крупных владений в Базадене?

– Были, мадам. В Сотерне до сих пор стоит замок, носящий то же имя, что и я, хотя от него остались только четыре стены да несколько башенок.

– Ну что же, отлично. Теперь, господин де Мэн-Арди, соблаговолите представить мне остальных ваших друзей.

– Этот славный малый полон рвения и пыла, которые нам следует сдерживать, – сказал Танкред, указывая на соседа справа. – Его зовут Мальбесан.

– Просто Мальбесан?

– Совершенно верно, мадам, – ответил молодой человек, – я не дворянин.

– Но только по происхождению! – изящно возразила ему молочница.

– Сердца лучше, чем у него, не сыщешь на всем белом свете, – сказал Танкред.

– Пообещайте, что…

– Без малейших колебаний, мадам, – ответил Раймон Мальбесан, сопровождая свои слова энергичным жестом, тут же сделавшим его похожим на ибиса.

– Наконец, это Гектор де Сент-Элен, он тоже приносит клятву.

– Да, мадам, – добавил Гектор.