Марта Таро - Кинжал с мальтийским крестом

Конечно же, его поведение могло оказаться всего лишь простой любезностью светского человека, но Лив очень хотелось поверить в сказку, в то, что этот взрослый и прекрасный рыцарь, начинает любить её так же, как она любит его. Эта мысль согревала душу. Лив скосила глаза, пытаясь рассмотреть лицо своего кумира. Александр был серьёзен. Ни улыбки, ни тёплого взгляда… О чём он думает? У него такой вид, будто приехал не на бал, а куда-нибудь в присутствие. Надежды оказались напрасными. Лив в мыслях кузена точно не было.

Но эта догадка не испортила настроения, ведь у Лив всё равно остались надежды и мечты. Лучше уж жить мечтами, чем знать правду, если эта правда так печальна.

По знаку распорядителя вступил оркестр. Начались танцы. Полонез Лив танцевала с Александром. На кадриль её пригласил друг детства Вася Оборин, а потом у неё уже не было отбоя от кавалеров. Это оказалось необычайно приятно. Ведь в зале, не отрывая от неё внимательных глаз, стоял тот, кто занимал все её мысли.

Закончился гавот, и очередной кавалер, имя которого Лив мгновенно забыла, вернул её под надзор опекунши.

– Отдохни, дорогая, побудь рядом со мной, – предложила баронесса.

– Хорошо, тётя, – послушно откликнулась Лив.

Она стояла так близко к Александру, что ощущала исходящее от него тепло. Лив даже задержала дыхание, боясь разрушить эту связь. Подняла глаза и встретила ласковый взгляд. Кузен нежно ей улыбнулся:

– По-моему, вы сегодня затмили всех.

– Спасибо, – отозвалась Лив и рассмеялась. О чудо! – в её голосе зазвучали низкие, грудные нотки. Так говорят только очень счастливые женщины.

Лив даже испугалась, что тётка заподозрит её, но баронессу отвлекли. Перед их компанией появилась очень красивая молодая дама. Её черные глаза светились лукавством, а пухлые карминно-красные губки сложились в очаровательную улыбку. Не слишком высокая, она была великолепно сложена, покатые белоснежные плечи и низко открытая тугая грудь выступали из пены кружев на её корсаже.

– Добрый вечер, баронесса, – сказала красавица и, не дожидаясь ответа Евдоксии, повернулась к Александру. – Князь, я оставила вам вальс, и поскольку вы ещё не начали искать меня в зале, решила облегчить вам поиски.

Она протянула руку мгновенно помрачневшему Шварценбергу и потянула того за собой на середину зала. Баронесса так и осталась стоять, глядя им в спину. Лив не могла понять, что всё это значит. Впрочем, тётка Евдоксия быстро обрела дар речи:

– Я же велела ему держаться подальше от внучки графа Литты, – зашептала она на ухо Лив. – Вот приедем домой, я устрою ему такой разгон, что он сильно пожалеет о своей дерзости. Графиня Самойлова замужем, значит, не должна танцевать на сегодняшнем балу, а она специально приехала и вальсирует тут с моим сыном. Где это он мог увидеться с Юлией, что она пообещала ему вальс?

Неужели Евдоксия этого не понимает?.. Нет! Всё она понимает, просто сохраняет хорошую мину при плохой игре… Счастливое настроение Лив мгновенно исчезло, как будто его и не было. По сердцу вновь заскребла когтями горькая тоска. Самойлова вела себя с Александром как хозяйка, и, значит, имела на этого право. Лив вдруг чётко поняла, что её мечты никогда не сбудутся. Какой взаимности она хотела? Это просто смешно!.. Есть только одна правда: Александр танцует вальс с молодой и красивой любовницей.

У него есть любовница! Это открытие просто убивало. Лив так и промучилась всю ночь, вспоминая Алекса, кружащего в танце красотку Самойлову. Задремала она лишь под утро, но выспаться ей не удалось – горничная прибежала будить её:

– Вставайте, барышня! Ваша тётушка приехала прощаться. Говорит, что больше не сможет повидаться с родными до отъезда.

– Полина здесь? – переспросила Лив, с трудом выбираясь из сумбурного и унизительного сна, где она скандалила с тёткой Евдоксией и черноглазой любовницей Александра.

– В гостиной вас ждёт, кофе пьет с младшей сестрицей, – доложила Саня.

– А Евдоксии нет?

– Ещё не изволили вставать…

Лив обрадовалась. По крайней мере, она сможет провести утро с приятными её сердцу людьми. Она быстро оделась и спустилась в гостиную. Тётки уютно расположились за маленьким кофейным столом: Полина устроилась в углу высокого резного дивана, а Алина утонула в подушках глубокого кресла. Обе дамы пили кофе и ели тёплые булочки. Судя по их довольным лицам, сёстры наслаждались приятной беседой и отсутствием Евдоксии. Первой увидела племянницу Полина, она в восторге всплеснула руками и объявила:

– Лив, ты всё хорошеешь! Думаю, что ещё несколько месяцев – и ты станешь самой красивой девушкой Москвы. Как бы мне не пропустить твою свадьбу!

Лив отмахнулась:

– Ну, тётя, вы просто не видели нынешних московских красавиц – например, Александру Римскую-Корсакову. Вчера на балу все головы свернули, наблюдая, как она идёт по залу.

– Ну что сравнивать: Александра – уже в годах, ей надо равняться на своих ровесниц, а ты – самая красивая дебютантка, – не согласилась с ней тётка.

– Да уж, – поддакнула Алина, – у Александрин Корсаковой другой круг поклонников, чем у тебя: там люди более зрелые, солидные, а молодые ей уже не подойдут.

Выдав это замечание, Алина вдруг почему-то покраснела. Кровь полыхнула на её щеках, сделав их свекольными. Сестра испытующе глянула ей в глаза и тихо хмыкнула:

– Ты, как видно, хорошо в этом разбираешься.

– А в чём тут разбираться? – прошептала Алина. Она пылала, как фонарь: теперь горели не только щёки, но и лоб, а плоская грудь в вырезе платья порозовела.

Пожалев сестру, Полина отвела взгляд и обратилась к Лив:

– Ну и как прошёл бал?

– Хорошо…

И зачем только тётя спросила? Лив не умела врать и теперь заливалась краской, как прежде Алина.

– Да что с вами обеими происходит?! Мне кто-нибудь это объяснит? Как я уеду, если не смогу быть спокойной за вас обеих? – расстроилась Полина.

– Езжай хоть завтра, у нас всё хорошо! – ответила ей младшая сестра. Щёки Алины по-прежнему горели, а чашка в её руке заметно дрожала.

Полина обняла Лив и заглянула ей в глаза:

– Дорогая, может, ты развеешь мои сомнения? Я подозреваю, что на вчерашнем балу Евдоксия опять что-нибудь учудила, и тебе досталось…

Что сказать? Не признаваться же в несчастном увлечении собственным кузеном. Язык просто не поворачивался назвать вещи своими именами. Но и врать не хотелось – Полина этого не заслужила. Оставалась лишь полуправда, и Лив сказала:

– Алекс до сих пор в ссоре с матерью. У них сейчас очень плохие отношения, и мне тяжело находиться с ними рядом.

– Бедняжка, – пожалела её Полина. Она помолчала и горестно вздохнула. – Хочешь, я никуда не поеду?