Ольга Крючкова - Черный Рыцарь

Тот замешкался. С одной стороны, ему было унизительно принимать деньги от женщины, с которой он делил ложе, но с другой… Ему надо было добраться до Монбельяра, а это как минимум четыре дня пути. Да и потом, как встретит его виконтесса?..

Ригор принял мешочек и окончательно сник, понимая своё унизительное положение.

– Во дворе вас ожидает мул. В его седельной сумке вы найдёте всё необходимое… – произнесла графиня на прощание.

Ригор покинул Шальмон в удручающем состоянии. Ему казалось, что жизнь закончилась: Беатрисса отвергла его в угоду своему пасынку, а его отправила ублажать какую-то престарелую виконтессу.

Ригор ехал на муле по тракту, ведущему в Монбельяр. Его одолевали тягостные мысли о ничтожности жизни и превратностях судьбы.

Когда солнце уже стояло в зените, он ощутил чувство голода. Но, увы, на дороге не было видно ни одной харчевни. Тогда Ригор спешился и решил перекусить, заодно и дать отдохнуть своему длинноухому «коню».

Не успел он достать из седельной сумки пирог, начинённый мясом, как до его слуха донёсся женский смех. Ригор насторожился: кто это может быть вдали от Мюлуза и Монбельяра? Неужели крестьянки?

Несмотря на охватившее его любопытство, он надкусил пирог и начал смачно его жевать. До него снова донёсся женский смех.

Ригор взял мула под уздцы и пошёл в том направлении, где по его разумению и происходило веселье. К своему вящему удивлению, через два десятка туазов за придорожным кустарником ему открылась живописная картина: две повозки, украшенные паланкинами из разноцветных кусков ткани, рядом – трое мужчин, две женщины и трогательный юноша, настолько женственный, что его можно было принять за девушку. Именно над ним и посмеивались женщины. Юноша же отшучивался, но силы были явно не равны, и хохотушки вогнали его в краску.

Мужчины пытались развести костёр, дабы согреться и приготовить пищу. Одна из женщин ловко орудовала острым ножом, расправляясь с тушкой кролика, который ещё недавно бегал по здешним полям. В то же время она умудрялась словесно задеть юнца, да побольнее.

– Ты настолько хорош, Леон, что тебя стоит нарядить девицей и продать подороже в ближайшей харчевне какому-нибудь толстосуму. А когда он решит поразвлечься с тобой и задерёт тебе юбку, то там его будет ждать сюрприз!

Вторая женщина, достававшая вещи с повозки, залилась звонким смехом.

– А ну замолкните, потаскухи! – рявкнул на них один из мужчин, самый старший по виду. – Совсем мальчишку довели! Разве он виноват, что румян и нежен, как девчонка? Таким уж его создал Всевышний. И негоже издеваться над ним…

– Ладно тебе, Жосс, – примирительно сказала женщина, умело снимая при помощи ножа шкурку с кролика, – мы просто зубоскалим. Не ровён час от холода и голода подохнем. А так, хоть посмеяться напоследок…

– Это точно, Мадлен! – подхватила её товарка. – Виконтесса Монбельяр приказала прогнать нас прочь! Даже взглянуть на наше представление не пожелала! Гордячка! Старая ведьма! – возмутилась она.

– Интересно, а кто её развлекает?.. – задумчиво произнесла Мадлен. – Небось полный замок жонглёров, музыкантов и этих новомодных рифмоплётов-трубадуров…

– Нам бы такой рифмоплёт не помешал. Господа нынче предпочитают утончённые представления. А что мы можем им предложить? – сокрушался Жосс. – Конечно, Леон хорош в облике девицы. Бароны так и исходят слюной, дабы удовлетворить с ним свою похоть, но роли его совершенно не годятся. Надо бы придумать что-нибудь получше…

Жосс пытался развести огонь при помощи огнива. Ещё двое мужчин ломали хворост, дабы бросить его в костёр.

– А ты, Жан, – обратился Жосс к одному из своих помощников, – подумай над моими словами. Иначе Мадлен права: сдохнем с голода посреди леса.

Жан отбросил хворост в сторону.

– А что я могу сделать?! – с жаром возмутился он. – Я и так придумал несколько сценок! А они, видите ли, не достаточно хороши!

– Уймись, Жан, – сказала Мадлен. – Тебя никто не винит. Просто времена меняются. То, что до Крестового похода казалось смешным, сейчас вызывает лишь слёзы.

Ригор, стоявший за кустами, стал невольным свидетелем этой словесной перепалки и подумал: «Виконтесса де Монбельяр – старая ведьма… Я так и думал… Ни за что не пойду к ней в услужение. Уж лучше примкну к бродячим актёрам…»

Он глубоко вздохнул, набрался смелости и вышел из своего укрытия.

– Приветствую вас, почтенные актёры! – бодро произнёс он.

Актёрская братия разом оторвалась от своих насущных дел и воззрилась на чужака.

– Вот те раз! На ловца и зверь бежит! – воскликнул Жосс. – Ты, братец, часом не лютнист? – он указал на инструмент, висевший на плече у Ригора. Тот утвердительно кивнул. – И что играть прилично умеешь? – не унимался пожилой актёр.

– Разумеется, – уверенно ответил трубадур и пристроился на колченогом табурете у костра. – С вашего позволения… – сказал он, снял с плеча лютню, распахнул плащ, устроился поудобнее и начал играть.

Актёры, заворожённые мастерской игрой незнакомца, бросили все дела, рассевшись подле костра. Ригор, видя, какое впечатление он произвёл, и дабы закрепить первоначальный успех, решил исполнить кансону, которую сочинил по дороге и посвятил Беатриссе де Мюлуз:

Ригор в последний раз дотронулся до струн, они издали трепетный звук и замолкли. Он вернулся из мира грёз в мир реальный и, к своему вящему удивлению, увидел Колетту и Мадлен в слезах.

– Ах, сударь, – всхлипнула Мадлен, – как это возвышенно… Скажите вы любили знатную даму?

Ригор решил не выдавать своей тайны и лишь загадочно ответил:

– Увы… Кто может устоять перед совершенной красотой?..

– Не сомневаюсь, что она была молода, богата и красива, – высказала своё мнение Колетта, смахивая ладошкой набежавшие слёзы. – Наверняка её старый муж помешал вашей любви…

Ригор печально улыбнулся: Колетта попала почти в яблочко – только не муж, а пасынок.

– Вы очень проницательны, сударыня… – вежливо заметил он.

– Вы покинули замок Дамы сердца и теперь вынуждены искать новое пристанище… – предположила Мадлен.

Трубадур потупил взор и тяжело вздохнул. Слова Мадлен разбередили свежую сердечную рану.

– Ах, простите меня, сударь! – спохватилась Мадлен. – Я не хотела сделать вам больно.

– Не вините себя, сударыня… Простите, не знаю вашего имени…