Николай Сванидзе - Погибель Империи. Наша история. 1913–1940. Эйфория

На семейных фотографиях генерал-губернатор Юсупов в белом кителе чрезвычайно похож на Сталина. Это случайное сходство. Князь Юсупов, по линии жены граф Сумароков-Эльстон, сын внебрачного сына прусского короля Фридриха Вильгельма IV. Хоть князь Юсупов и очень похож на Сталина, ему, внуку Фридриха Вильгельма, вроде не пристало высылать немцев. К тому же подобная невыдержанность неожиданна для князя Юсупова. Сохранилась еще одна редкая фотография. Замечательный русский художник Валентин Серов в родовом подмосковном имении жены Юсупова Архангельское рисует голову любимой лошади князя. Только голову лошади. Но с какой выдержкой, вытянувшись, при полном параде стоит на коврике князь и держит свою лошадь! И очевидно, что стоит так не пять минут.

Немцы из Москвы высланы не были, но немецкие погромы в Москве, по оценке французского посла в России Мориса Палеолога, свидетельствовали о готовности России к бунту против всего лежащего за ее западными границами. Кроме того, невероятное озлобление, свободно разлившееся по Москве в мае 1915 года, было первым симптомом года 1917-го.

11 июня 1915 года военный министр Сухомлинов, начинавший войну, был отстранен от должности. Затем он был отдан под суд по обвинению в государственной измене, а также за злоупотребления служебным положением.

11 июня, в день отстранения от должности, Николай направляет Сухомлинову послание:

«Дорогой Владимир Александрович! Интересы России и армии требуют Вашего ухода в настоящую минуту. Сколько лет проработали мы вместе, и никогда недоразумений у нас не было. Благодарю Вас сердечно за всю Вашу работу. Господь с Вами. Искренне уважающий Вас, Николай».

По словам председателя Госдумы Родзянко, Распутин рассказывал:

«Приезжаю в Царское Село и вижу, папашка (то есть государь) сидит грустный. Я его глажу по голове и говорю: „Что грустишь?” Он говорит: „Все мерзавцы кругом. Сапог нет, ружей нет – наступать надо, а наступать нельзя”».

По словам того же председателя Госдумы Родзянко, Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич сетовал: «Я еще в январе говорил, что не могу воевать без снарядов, без винтовок и без сапог».

Помимо неспособности обеспечить армию, Сухомлинову вменялась связь со шпионской группой, которую возглавлял жандармский полковник Мясоедов. Вина Мясоедова окончательно доказана не была, но он был спешно повешен. Сухомлинов оказался в Петропавловской крепости. Распутин никогда симпатии к Сухомлинову не испытывал, тем не менее неожиданно озаботился его здоровьем и начал причитать: «Генерала Сухомлинова надо выпустить, чтоб он не умер в темнице, а то неладно будет. Выпустить узника – значит возродить грешника к праведной жизни».

Вскоре Сухомлинова из крепости перевели под домашний арест. Сухомлинов отрицал виновность в измене, высказывал надежду оправдаться перед судом, знал, что за него хлопочет Распутин по просьбе жены. Про жену свою Сухомлинов говорил, что главный недостаток ее заключался в удивительной красоте и грации, на что даже царь обратил внимание. Распутин тоже обратил внимание на Елену Сухомлинову. Домашний арест ее мужа, генерала Сухомлинова, во всех смыслах был тому удачным свидетельством.

Кроме того, Распутин оказывает содействие жене государя-императора.

С помощью близких к нему банкиров он обеспечивает императрице надежный канал, по которому она имеет возможность во время войны оказывать денежную помощь своим бедным гессенским родственникам в Германии, которых кайзер Вильгельм в грош не ставил и которые платили ему ненавистью.

Еще в 1911 году две дамы, а именно императрица Александра Федоровна и великая княгиня Анастасия Николаевна, дочь черногорского короля Николая, поругались. После ссоры Анастасия Николаевна, которая привела в свое время к Александре Федоровне Распутина, немедленно Распутина возненавидела.

Муж Анастасии Николаевны великий князь Николай Николаевич, Верховный главнокомандующий с начала войны, также немедленно разлюбил Распутина и даже начал умолять царя прогнать, как он выражался, «гнусного мужика».

Из этого ничего не вышло. Распутин затаил месть.

Неудачи русской армии дали Распутину повод удовлетворить старую злобу, и 23 августа 1915 года великий князь Николай Николаевич был снят с должности Верховного главнокомандующего. В тот же день государь собственным указом назначил себя на освободившуюся должность.

Накануне подавляющее большинство членов Совета министров подписали коллективной протест против отставки Николая Николаевича. По мнению одного из подписавшихся:

«Мы сидим на бочке с порохом, и нужна единственная искра, чтобы все взлетело в воздух, принятие императором командования – это не искра, а целая свеча, брошенная в пушечный арсенал».

Другими словами, Николай не стратег и не тактик, а кроме того, его пребывание в Ставке будет означать, что управление страной будет заброшено окончательно.

Распутин в пьяном виде публично похвалялся, что прогнал Николашку, в смысле великого князя. Все подписавшиеся под протестом министры были уволены со своих должностей.

24 ноября 1915 года Николай отправился в Ставку в Могилев вместе с наследником Алексеем. Не исключено, что психологически эта поездка Николая вообще объяснялась его желанием махнуть на все рукой и хотя бы на время вырваться из Петербурга.

Распутин почти подтверждает это: «Папа-то с трудом меня слушается, ему стыдно».

Императорский поезд, шедший на Могилев, вздрагивал на рельсовых стыках. Наследник русского престола смотрел в вагонное стекло так, как смотрят все дети, – близко прижавшись носом к стеклу. При переходе поезда на стрелке от едва заметного сотрясения прямо на оконное стекло у мальчика хлынула из носа кровь. Отец был в полной панике. Никакие медицинские средства не помогали его больному гемофилией ребенку. Николай отдал распоряжение о срочном возвращении обратно в Царское Село. Обратно к Распутину. Немедленно по приезде позвонили по телефону Распутину с просьбой приехать. Но Распутин не поехал, потом он рассказывал, что специально так сделал, чтобы помучить государя. Говорят, Распутин обладал властью над мальчиком и умел его успокаивать. Кроме того, он однажды сделал благоприятный долгосрочный прогноз. Болезнь наследника опасна только до 18-летнего возраста, после этого срока он совершенно избавится от болезни. Алексей был расстрелян, не дожив двух недель до 14 лет.