Евгений Шепельский - Пропаданец

Они умнее. Они просто берут и отдаются, не думая о романтике и безумных поступках мужчин.

А, да, я совершенно не романтичен, ну ни капельки. Я старая циничная сволочь тридцати пяти лет.

И что до манер – то они у меня за десять лет солдатчины окончательно испортились. Я могу рыгнуть во всеуслышанье, могу поковырять прилюдно в зубах кончиком кинжала или вилкой, мог выругаться при дамах. Но во хмелю я редко бываю буен и никогда не пою матерных песен! А еще знаю несколько языков (мне вложил их в мозг тот самый неведомый старик), умею читать и писать и беру уроки танцев (местные танцы – страшное зрелище, но, как и везде, это лучший способ кадрить девчонок!). Да еще я моюсь почти каждый день, что для местного мира – неслыханный прогресс.

Так что, не дикарь я, нет, совсем не дикарь.

– Времени мало, дражайший метатель ножей, – буркнул я. – Вы все, – я обвел взглядом всех, – наверняка слышали то же, что и я. Что меркхарские пираты безумно жестоки, что они никогда не берут выкупа за пленных, предпочитая делать их своими рабами или продавать в деспотии Южных Земель, что остров Меркхар, эта язва на теле Срединного моря, укреплен похлеще столицы Фалгонара; что государь селистианский Барнах Четвертый, родной отец ныне здравствующего монарха Барнаха Пятого, трижды водил объединенные флотилии Фалгонара и Селистии на его приступ и дважды был отброшен, а на третий полностью разгромлен. Говорят, пираты взяли его в плен, привязали к мачте флагмана объединенного флота и отправили в плавание накануне шторма… С тех пор и пошла легенда, что перед штормом можно увидеть светящийся зеленым корабль, к мачте которого привязан стонущий призрак… Еще известно, что Меркхар привечает головорезов, отбросов общества и просто подлецов, которым не нашлось места в цивилизованных странах.

– Дикарей, – ввернул Рик.

Вот же падло!

– Ну… еще говорят, что пираты Меркхара поклоняются какому-то жуткому богу; приносят ему человеческие жертвы, и тогда он якобы нисходит… Тьфу! Короче, он человеческими жертвами питается! – Сколько бы я ни пробыл вне Земли, но любимое кино помню и могу цитировать обильно. – Об острове ходит чертова уйма баек, впрочем, вы их слышали побольше моего. Я-то в Селистии всего десять лет как обретаюсь, едва дополз до чина лейтенанта королевской гвардии… Еще как следует отметить свое лейтенантство не успел, как на тебе: приходит барон Крочо к Барнаху и слезно просит у монарха лучшего, по его, монарха, мнению, бойца для сопровождения дочери, – я кивнул в сторону Нэйты. – Чуть в ноги не кланяется… А я как раз и есть лучший из лучших. Виртуоз меча и шпаги. Лучше меня, чтобы вы знали – никого нет. Я пилкой для ногтей комара кастрирую, а слона превращу в евнуха одним ударом меча. Я поехал, чего там! Мне чин капитана по возвращении посулили. И герцог сунул торбу денег… Клянусь Драхлом, так обделаться!..

– Но в этой части моря меркхарские пираты попадаются реже, чем цветы в Феродской пустыне! – подал голос мудрец Франног. – Достойно удивления, что…

– Вот именно! – воскликнул я, чувствуя, как неумолимое время отмеряет последние песчинки моей жизни. – Герцог потому и послал этот зачуханный «Выстрел»! Без эскорта, с небольшой охраной, кружным путем! Кто на него польстится, когда даже матросы не знают, что за подарки мы везем в трюме? Зарраг уверял, что при любых ветрах мы не приблизимся к Меркхару ближе чем на пятьсот морских миль! Уверял, что местные пираты нам не встретятся ни за что и никогда, а уж меркхарские – и подавно. Доуверялся!

– Мастер Ков? – вдруг подала голос Нэйта. Она произнесла мое имя настолько спокойно и холодно, что у меня мгновенно пропал весь запал.

– Леди?

Пронзительный взгляд ее карих глаз заставил меня поежиться и даже скукожиться. Я прочитал в ее взгляде укор. Укор и разочарование. Может, она видела во мне до сего момента… героя ?

Черт, я не герой, я ненавижу этих самодовольных напыщенных хрычей, которые совершают свои геройские поступки ради высших идеалов и прочей чепухи. Я не люблю подвижников типа Фродо и Сэма, они идут к черту на кулички, они геройствуют, калечатся, погибают, а плодами их труда пользуется тупое, не способное постоять за себя стадо, которое даже благодарности не испытывает – ибо не способно, органически не способно даже понять, даже осознать, что подвижник калечился ради них.

– Вы назначены охранять меня… всех нас, верно? – Она смотрела не моргая, и меня от ее взгляда пробрало до самых пяток (после чего это самое «пробрало» остановилось где-то в районе живота). Всего восемнадцать девчонке, а смотрит, как… Как владелица борделя в Селистии смотрела на меня, когда я задолжал за две недели. Я через силу кивнул. – Вы собираетесь отречься от своей миссии? Что ж, коли так, я не стану вас уговаривать.

Я сглотнул. Она меня здорово осадила. В другое время я, может быть, почувствовал бы стыд или укоры давно атрофированной совести, но не сейчас. Голова стала трезвой. Я должен выполнить свой долг до конца – в конце концов, за этот долг было заплачено звонкой монетой, да и потом.

Впрочем, главный мотив исполнения долга – драпать мне просто некуда, кругом море. Сражайся и победи – или умри. Или сдайся в плен. Но только пираты Меркхара творят с пленными страшные вещи.

– Нет, госпожа Нэйта… Отречься? Нет-нет… Я назначен вас охранять и буду это делать, пока мы не… Мы будем сражаться, но шансы наши невелики. В команде капитана Заррага такие рохли!..

– Идите, лейтенант. – Она пыталась сохранить бесстрастность, но губы ее предательски дрожали (от страха или от тошноты, не знаю – она страдала сильной морской болезнью). – Вы нужны на палубе, а здесь… Обо мне позаботится Рик.

– Клянусь Ахарром! – Я не находил слов (примерно так же, как в той ситуации с владелицей борделя я не мог найти денег в своих карманах, хотя и делал честное лицо и бормотал: «Клянусь, они тут были!»). Услышал, как всхлипнула Мамаша Тэль… Карух лежал на ковре, закрыв лицо руками. Франног теребил свою бороду с потерянным видом, и напоминал Хоттабыча – вот сейчас дернет волосок, скажет свое «Трах-тибидох» и наворотит чудес и див, после которых пиратская галера развеется дымом. Рик был бледен, как смерть. – Драхл побери… Я мог бы поджечь «Выстрел» и под завесой дыма посадить вас в лодку, но эти твари слишком близко. Вас бы заметили… Даже с умелыми гребцами вы бы не ушли далеко…

– Рикер позаботится обо мне, – повторила Нэйта. Внезапно ее глаза затуманили слезы, она резко повернулась и уткнулась в грудь Мамаши Тэль, которая рыдала в открытую и, я был уверен, страдала не за себя.

– Иди, солдат, – услышал я голос Рика. – Сестра верно сказала – захвати на тот свет побольше ублюдков. Иди, и… удачи.