Евгений Шепельский - Пропаданец

– Я… – заикнулся Франног. – Видите ли, капитан, я вам пояснял уже час назад: чтобы вызвать ветер, необходим договор с элементалами воздуха, а они в Срединном море совершенно не желают договариваться, так как чародеи Меркхара замкнули все магические потоки на себя…

– У-у-у-у! Ахарр! То есть толку от тебя, как от козла в курятнике! Проваливай, плешивец, обратно в каюту и молись своим богам, чтобы пронесло! Мне только немощного старикашки в бою не хватало!

Я молча ухватил Франнога за пояс халата и повлек – почти поволок – за собой.

– Но я таки умею колдовать! – упирался мудрец. – Умею насылать сонные чары, чары любви… Могу попытаться отводить стрелы от одного, даже от двух воинов!

Я хмыкнул.

– А от вас кто стрелы отведет?

– У меня есть договор с демоном! Я совсем забыл!.. Я могу его вызвать, это потребует не более получаса, и подселить в корпус корабля! И тогда корабль сможет двигаться в нужную нам сторону!

Сказочно! И почему он не сказал этого раньше? Это, конечно, не трах-тибидох, но уже кое-что.

– Насколько быстро?

– Может быть, две или три мили в час… Демон у меня слабенький.

Тьфу ты!

– Крокодилы летают, но низенько-низенько…

– Чего? – опешил мудрец.

– Ничего, две-три мили нас не спасут. Пираты на веслах, и скорость у них намного выше двух-трех миль.

А теперь идемте со мной, ребята и девушки, я покажу вам свою каюту. Да идемте же, я в первый раз принимаю гостей с Земли. В конце концов, вы вряд ли сильно насвинячите – до нападения пиратов осталось немного времени.

Недалеко от борта, рядом с челноком, в котором плескалась дождевая вода, приткнулся люк в мою каморку. Торжествующий аскетизм каюты не очень-то меня заботил – я обживал и худшие места. Не так уж и сложно провести в этой каморке несколько недель. По крайней мере, отдохну от шума и гама казарм, почти ежедневной муштры своих людей и придирок расфранченного капитана. Вернее так: я собирался отдохнуть, а по прибытии в Фалгонар слинять и начать новую жизнь. И надо же было случиться на моей морской дорожке этим пиратам!

– Охо-хо… – Я отвалил тяжелую крышку люка и по узкой деревянной лесенке спустился вниз. Мудрец последовал за мной, бубня что-то о магии и заклятиях.

В каморке было не развернуться – метра полтора на два, тем не менее, сюда каждый день умудрялись набиваться гвардейцы для игры в карты. Потолок низко нависал над головой. Махонькое окно со скрипучей ставенкой воздуха, конечно, пропускало немного, и тяжелые винные пары, с ночи витавшие в каюте, заставили трезвенника Франнога закашляться.

– В питье важна умеренность! – провещал мудрец и чуть не рухнул на ступеньки, наступив на порожнюю бутылку (она перекатывалась из угла в угол, временами сталкиваясь с пятью своими сестренками). – Ох! Разве можно оставлять на полу пустые бутылки?

Он был немного похож на актера Маккелена в роли Гэндальфа, только плюгавей ровно в два раза. Ну и ориентация его у меня не вызывала сомнений. Она была нулевая. Если вы сейчас удивленно спросите, что же такое нулевая ориентация, я охотно отвечу – это воздержание от любых актов с любым живым существом, а проще – аскеза.

– Пустые можно, – сказал я. – А вот полные – преступление. Ты ее раздавишь, и вино выльется; а за такое лично я даю в морду.

– Фу! Ты на корабле, везущем чистую и непорочную деву!

Я рассмеялся:

– При госпоже Нэйте я стараюсь выражаться культурно!

– Не выражался ты сегодня культурно!

– Вы еще скажите, что это от моих слов ее регулярно подташнивает!

– Фу, мастер Ков!

– Сегодня – особый случай! Сегодня все можно! Гусей, правда, нельзя… Но гусей-то как раз на корабле и нет, а кур мы всех съели в первые недели пути.

– И все равно тебя нельзя было допускать на корабль!

– Это почему еще?

– Ты пагубно влияешь на солдат! – Бичующий взгляд мудреца прошелся по пустым бутылкам, разбросанным по лежанке картам и замер на надписи, ножом вырезанной на стенке каюты: «Джулианна – лучшая шлюха в Селистии!» – Вот! Вот! Как это назвать?

Я сделал вид, что смущен. Эту душераздирающую надпись мои руки исполнили сами по себе, в приступе острой тоски по женской ласке. А что вы хотите? Три недели воздержания для мужчины в расцвете сил – это не шутка!

– Сказочно! – хмыкнул я. Потом решительно взглянул на Франнога: – Хотите верьте, хотите нет, но эта, э-э, гадость на стенке уже была, когда я сюда вселился. Матросы баловались. А что с них взять? Месяцами пропадают в море, а какие тут женщины? Разве что русалки…

– Русалки предпочитают пресную воду. В море обитают сирены, – с оттенком высокомерия поправил Франног.

– Ага! Это я запомню, спасибо за науку! Не думаю, правда, что с сиреной можно завести шуры-муры… Ну а что до гвардейцев… Надо же их чем-то занимать по вечерам? Кулачные бои устраивать нельзя, вообще шуметь нельзя, чтобы не тревожить сон леди Нэйты. А у меня в каюте, если сверху опустить люк… так очень даже тихо.

– Вы играете на деньги, вы…

– Да на какие деньги? Они мне все жалованье просадили на месяц вперед. Вчера вот играли на одежду…

– Ай! Ай! Ай-ай-ай!..

– Ого! – Я нагнулся к окну, из которого видна была галера. – Драхл! Парни у них на веслах, похоже, из железа! Ахарр! Они уже начали стрелять!

– Не поминай темного бога всуе! – слезно взмолился Франног.

– Да ну! Почему это? Сегодня его день. При любом раскладе сегодня мы окажемся в его раскаленном брюхе! – Я ухмыльнулся и выволок из-под лежанки тяжелый мешок. Франног лип ко мне с разной болтовней с начала странствия и, признаться, надоел неимоверно. Сейчас мне хотелось выбросить эту помесь Гэндальфа с Хоттабычем в окошко, врезав напоследок сапогом по его тощему заду.

– Присядь на ступеньки, досточтимый, – обронил я. – А то, не ровен час, зацеплю.

Франног, кряхтя и бормоча, усадил себя на ступеньку, выставив острые коленки.

Вслед за мешком я выудил узкий восточный меч, слегка изогнутый, с круглой ажурной гардой и длинной рукояткой. Местная разновидность катаны из хорошо прокованного железа, способная перерубить шею с одного удара. И – да: я умею рубить шеи врагам. И друзьям – при случае. Но, замечу я вам, после того случая друзей в этом мире у меня больше нет.

Бросив меч на лежанку, я достал из мешка пластинчатую кольчугу – не новую, в шрамах, и траченную молью безрукавку из войлока, которую полагалось надевать под кольчугу. Сухая лаванда от моли помогала мало, а нафталин в этом мире еще не изобрели. Чихая и кашляя, я сунул безрукавку за окно и начал вытряхивать. И надо же было такому случиться, чтобы Франног – этот болтливый, выживший из ума старичина – вдруг сказал:

– А правду говорят, что ты решил срочно бежать из Селистии, ибо тебя за дела, связанные с неверностью его супруги, разыскивает герцог Иво Трок?