Софи Вёрисгофер - Сокровища Перу

Спустя минуту где-то невдалеке раздался пронзительный крик, за ним – стон, и затем все смолкло. Вероятно, Каноэйросы напали и уложили на месте какую-нибудь жертву, дабы умилостивить своих грозных богов.

Вскоре после этого Бенно отправился в приготовленную для него и его товарищей просторную спальню и с наслаждением растянулся на свежей соломе, накрытой мягкими шерстяными одеялами. Сеньор Рамиро и Педрильо оставались до глубокой ночи на террасе за бутылкой вина.

Тогда Михаил тихонечко подкрался к Бенно и шепотом осведомился у него:

– Куда же мы, собственно, направимся отсюда?

– Да в Перу!

– Это правда? А я полагал, что господин директор меня обманывает.

– Нет!

– И Юзеффо, вероятно, оставался у себя на родине. Он никогда не приезжал в Венгрию! Что, если этот Юзеффо явится к нам на встречу! Если все это был только сон! И собака лаяла при этом, и водяные нимфы простирали ко мне руки, грозили мне, хотя я был совершенно невинен в этом деле!

– А кто этот Юзеффо, Михаил? – спросил Бенно, но вопрос его остался без ответа. Бенно не стал расспрашивать, решив, что лучше не выпытывать у безумного его тайны, потому что и без того будущее готовило много забот и затруднений.

А на дворе снова разразилась гроза с проливным дождем, но на этот раз ливень не устрашал бедного мальчика: в его помещении было и сухо, и уютно, не то что в прошлую ночь.

Среди искателей приключений. – Поперек Южной Америки. – Удав. – Гарпия. – Орлиное гнездо. – Первый ночлег под открытым небом.

На другой день, ранним утром, перед гостиницей выстроилась длинная вереница всадников, отправлявшихся в дальний и опасный путь. Все они были на добрых, привычных ко всем местным условиям мулах, все хорошо вооружены и имели при себе изрядные запасы муки, сушеного мяса, сала, соли, кофе, различных лекарственных снадобий, теплых пледов и одеял, коек и гамаков, топоров, котлов и всякой утвари и даже изрядное количество сушеных воловьих шкур.

– А это нам на что? – осведомился Халлинг.

– Это наши лодки: на каждую такую шкуру садится один белый, а двое или трое туземцев плывут и тащат этот кожаный плот за собой.

– Но почему же и белые не плывут сами? – спросил доктор Шомбург.

– Никто не мешает переправляться вплавь и белым, если они хотят, в таком случае этот плот послужит для перевозки вещей.

– А, это прекрасно!

Многие из перуанцев, отправлявшихся теперь на родину, знали об исчезнувших сокровищах Фраскуэло. Один из них даже был всего год тому назад в тех местах, где родился и жил сеньор Рамиро.

– Какой чудесный монастырь построили теперь монахи в саду твоего родительского дома! – рассказывал он. – А дом, в котором ты родился и вырос, служит у них теперь приютом для странников и монастырской гостиницей. Приором там в настоящее время твой враг, брат Альфредо. Он ходит бледный и согбенный, вечно унылый и молчаливый, блюдет посты сверх положенных, целые ночи простаивает на молитве в уединенной келье и вообще ищет уединения, даже и днем, в саду. Его излюбленное местопребывание – ущелье в глухой части парка, куда врезается часть горного хребта. Он часто исчезает в глубине этого ущелья и пропадает там по нескольку часов кряду, строго воспрещая кому бы то ни было нарушать его уединение под страхом строжайшего взыскания!

Кроме этого, земляки Рамиро рассказали ему много разных новостей о его родине, о прежних друзьях и знакомых. Между тем длинный караван путешественников медленно двигался между рядами пальм и банановых кустов, оставляя далеко за собою прелестные окрестности Рио. Плутон бодро и весело бежал подле Бенно, ласково поглядывая на него своими умными глазами.

– Скажите, вы не верите ни в какие приметы или предзнаменования? – спросил Бенно один из всадников.

– Нет, не верю!

– И я тоже! – вмешался доктор Шомбург.

– Хорошо, я сегодня вечером на привале расскажу вам одну маленькую историю, и тогда посмотрим, что вы скажете!

– Через два часа будет привал, – сказал сеньор Рамиро, взглянув на свои часы, – и тогда было бы недурно поохотиться на какую-нибудь живность. Это продолжительное сидение в седле крайне утомительно и вредно, надо непременно немного поразмять ноги!

Солнце стояло уже низко, и проводники стали искать удобное местечко для ночлега. Перед путниками тянулась цепь небольших холмов, через которые предстояло перебраться. Кругом расстилался густой зеленый ковер лугов, там и сям виднелись обломки скал или гигантские глыбы сырого камня. В воздухе повеяло вечерней прохладой. Легкий ветерок шелестел верхушками стройных пальм и развевал длинные гирлянды из многоцветных вьюнов, спускавшихся с деревьев и задевавших шляпы и лбы всадников. Вдруг Рамиро указал вверх и сказал:

– Видите, Бенно, там, высоко в небе, эту громадную птицу, подстерегающую добычу?

– Да, это орел, если не ошибаюсь!

– Это гарпия – самый крупный и самый опасный из всех видов орлов. Вон там его гнездо, – сказал Рамиро, указывая на вершину старого, наполовину обнаженного дерева, – видите вы это гнездо? Оно вдвое больше самого большого журавлиного или аистиного гнезда! Смотрите! Гарпия заметила свою жертву и устремляется на нее.

Действительно, в этот момент страшная хищная птица с резким пронзительным криком упала, точно камень с высоты. Все смотрели, затаив дыхание, на эту громадную черную с белым птицу, величиной более трех футов, с могучими распростертыми крыльями, горящими, точно раскаленные угли, глазами и дрожащими, судорожно сжатыми когтями, готовыми ежеминутно впиться в намеченную жертву и утащить ее с собой. Минута – и воздух огласился жалобным криком. Что-то зашелестело, затрещало в кустах. Затем, плавно взмахивая крыльями, гарпия стала подниматься вверх, унося в своих когтях молодую косулю. Казалось, косуля для нее была не тяжелее сорванного цветка, и в несколько секунд птица вместе со своею добычей очутилась в своем гнезде.

– Мне ничего не стоит взобраться на это дерево! – сказал Педрильо.

– Это не так трудно, но только с гарпией шутить нельзя, можно и глаз лишиться!

– Смотри, сеньор, – сказал один из индейцев-проводников, – она тебе одним ударом клюва пробьет череп. Не подходи к ней близко, если не хочешь смерти. Даже взгляд ее дурной: если только она взглянет на тебя, ты упадешь замертво!

– Пустяки, я взберусь туда и застрелю ее из пистолета! – сказал Педрильо.

– Берегись, господин, она высосет твою кровь!

– Ну, там увидим! – беспечно отозвался Педрильо. – Господа, – обратился он к присутствующим, – кто из вас попадает в карту влет?

– Я! – сказал молодой Халлинг.

– Прекрасно, так будьте наготове, как только я вам крикну!

С ловкостью и проворством кошки «человек-змея» добрался почти до самого гнезда и, достав из кармана пистолет, нацелился прямо в сердце гарпии, которая, наполовину высунувшись из гнезда, смотрела на него злыми глазами, окаймленными, наподобие очков, светлой, резко выделяющейся каймой, и злобно шипела, выражая этим свой гнев.