Публий Назон - Элегии и малые поэмы

Иль не хозяин уж Феб собственной лиры своей?

Только лишь с первым стихом возникала новая книга,

Как обрывал Купидон тотчас мой лучший порыв.

Нет для легких стихов у меня подходящих предметов:

20 Юноши, девушки нет с пышным убором волос», —

Так я пенял, а меж тем открыл он колчан и мгновенно

Мне на погибель извлек острые стрелы свои.

Взял свой изогнутый лук, тетиву натянул на колене:

«Вот, — сказал он, — поэт, тема для песен твоих!»

25 Горе мне! Были, увы, те стрелы у мальчика метки.

Я запылал — и в груди царствует ныне Амур.

Пусть шестистопному вслед стиху идет пятистопный.

Брани, прощайте! И ты, их воспевающий стих!

Взросшим у влаги венчай золотистую голову миртом,

30 Муза, — в двустишьях твоих будет одиннадцать стоп.

Я не пойму, отчего и постель мне кажется жесткой

И одеяло мое на пол с кровати скользит?

И почему во всю долгую ночь я сном не забылся?

И отчего изнемог, кости болят почему?

5 Не удивлялся бы я, будь нежным взволнован я чувством…

Или, подкравшись, любовь тайно мне козни творит?

Да, несомненно: впились мне в сердце точеные стрелы

И в покоренной груди правит жестокий Амур.

Сдаться ему иль борьбой разжигать нежданное пламя?..

10 Сдамся: поклажа легка, если не давит плечо.

Я замечал, что пламя сильней, коль факел колеблешь, —

А перестань колебать — и замирает огонь.

Чаще стегают быков молодых, ярму не покорных,

Нежели тех, что бразду в поле охотно ведут.

15 С норовом конь, — так его удилами тугими смиряют:

Если же рвется он в бой, строгой не знает узды.

Так же Амур: сильней и свирепей он гонит строптивых,

Нежели тех, кто всегда служит покорно ему.

Я признаюсь, я новой твоей оказался добычей,

20 Я побежден, я к тебе руки простер, Купидон.

Незачем нам враждовать, я мира прошу и прощенья. —

Честь ли с оружьем твоим взять безоружного в плен?

Миртом чело увенчай, запряги голубей материнских.

А колесницу под стать отчим воинственный даст. [3] Голуби были посвящены Венере. Отчим — очевидно, Марс, возлюбленный Венеры.

25 На колеснице его — триумфатор — при кликах народа!

Будешь стоять и легко править упряжкою птиц.

Юношей пленных вослед поведут и девушек пленных, [4] В триумфе за колесницей победителя вели, по обычаю, пленных.

Справишь торжественно ты великолепный триумф.

Жертва последняя, сам с моей недавнею раной

30 Новые цепи свои пленной душой понесу.

За спину руки загнув, повлекут за тобой Благонравье.

Скромность и всех, кто ведет с войском Амура борьбу.

Все устрашатся тебя, и, руки к тебе простирая,

Громко толпа запоет: «Слава! Ио! Торжествуй!»

35 Рядом с тобой Соблазны пойдут, Заблуждение, Буйство, —

Где бы ты ни был, всегда эта ватага с тобой.

Ты и людей и богов покоряешь с таким ополченьем.

Ты без содействия их вовсе окажешься гол.

Мать с олимпийских высот тебе, триумфатору, будет

40 Рукоплескать, на тебя розы кидать, веселясь.

Будут и крылья твои, и кудри гореть в самоцветах,

Сам золотой, полетишь на золоченой оси.

Многих еще по дороге спалишь — тебя ли не знаю!

Едучи мимо, ты ран много еще нанесешь.

45 Если бы даже хотел, удержать ты стрелы не в силах:

Если не самый огонь, близость его — обожжет.

Схож с тобою был Вакх, покорявший земли у Ганга:

Голуби возят тебя — тигры возили его.

Но коль участвую я в божественном ныне триумфе,

50 Коль побежден я тобой, будь покровителем мне!

Великодушен — смотри! — в боях твой родственник Цезарь, [5] Цезарь — Октавиан Август, принадлежавший к дому Юлиев, выводивших свой род от Энея и его матери Венеры.

Победоносной рукой он побежденных хранит.

Жарко было в тот день, а время уж близилось к полдню.

Поразморило меня, и на постель я прилег.

Ставня одна лишь закрыта была, другая — открыта,

Так что была полутень в комнате, словно в лесу, —

5 Мягкий, мерцающий свет, как в час перед самым закатом

Иль когда ночь отошла, но не возник еще день.

Кстати такой полумрак для девушек скромного нрава.

В нем их опасливый стыд нужный находит приют.

Тут Коринна вошла в распоясанной легкой рубашке,

10 По белоснежным плечам пряди спадали волос.

В спальню входила такой, по преданию, Семирамида

Или Лаида, [6] Лаида — имя двух знаменитых гетер (IV в. до н. э.). любовь знавшая многих мужей…

Легкую ткань я сорвал, хоть, тонкая, мало мешала, —

Скромница из-за нее все же боролась со мной.

15 Только сражалась, как те, кто своей не желает победы,

Вскоре, себе изменив, другу сдалась без труда.

И показалась она перед взором моим обнаженной…

Мне в безупречной красе тело явилось ее.

20 Что я за плечи ласкал! К каким я рукам прикасался!

Как были груди полны — только б их страстно сжимать!

Как был гладок живот под ее совершенною грудью!

Стан так пышен и прям, юное крепко бедро!

Стоит ли перечислить?.. Всё было восторга достойно.

Тело нагое ее я к своему прижимал…

25 Прочее знает любой… Уснули усталые вместе…

О, проходили бы так чаще полудни мои!

Слушай, привратник, — увы! — позорной прикованный цепью!

Выдвинь засов, отвори эту упрямую дверь!

Многого я не прошу: проход лишь узенький сделай,

Чтобы я боком пролезть в полуоткрытую мог.

5 Я ведь от долгой любви исхудал, и это мне кстати, —

Вовсе я тоненьким стал, в щелку легко проскользну…

Учит любовь обходить дозор сторожей потихоньку

И без препятствий ведет легкие ноги мои.

Раньше боялся и я темноты, пустых привидений,

10 Я удивлялся, что в ночь храбро идет человек.

Мне усмехнулись в лицо Купидон и матерь Венера,

Молвили полушутя: «Станешь отважен и ты!»

Я полюбил — и уже ни призраков, реющих ночью,

Не опасаюсь, ни рук, жизни грозящих моей.

15 Нет, я боюсь лишь тебя и льщу лишь тебе, лежебока!

Молнию держишь в руках, можешь меня поразить.

Выгляни, дверь отомкни, — тогда ты увидишь, жестокий:

Стала уж мокрою дверь, столько я выплакал слез.

Вспомни: когда ты дрожал, без рубахи, бича ожидая,

20 Я ведь тебя защищал перед твоей госпожой.

Милость в тот памятный день заслужили тебе мои просьбы, —

Что же — о низость! — ко мне нынче не милостив ты?

Долг благодарности мне возврати! Ты и хочешь и можешь, —

Время ночное бежит, — выдвинь у двери засов!

25 Выдвинь!.. Желаю тебе когда-нибудь сбросить оковы

И перестать наконец хлеб свой невольничий есть.

Нет, ты не слушаешь просьб… Ты сам из железа, привратник!..

Дверь на дубовых столбах окоченелой висит.