Публий Назон - Элегии и малые поэмы

Понтифик-жрец от царя и фламина шерсть получает, [347] Фламины — коллегия 15 жрецов во главе с фламином Юпитера; понтифики — коллегия жрецов, следивших за обрядами.

Или же феврую, как встарь называлась она.

Жженую полбу, какой подметает с крупинкою соли

Ликтор, чистя дома, февруей также зовут.

25 Так называют и ветвь от дерева чистого, коей

Кроет святая листва лоб непорочных жрецов.

Фламина также жену я просящую февруи видел,

И получила она феврую — ветку сосны.

И, наконец, все то, чем тела мы свои очищаем,

30 Встарь бородатые так назвали предки у нас.

Месяца имя февраль потому, что ремнями луперки [348] О луперках см. ст. 267 сл.; о Фералиях — ст. 533 сл.

Бьют по земле и ее всю очищают кругом,

Иль потому, что тогда, по умилостивленьи усопших,

После февральных дней чистое время идет.

35 Верили наши отцы, что путем очищения можно

Всякое зло прекратить и преступления смыть.

Этот обычай идет из Греции: там полагают,

Что нечестивые все можно очистить дела.

Так очистил Лелей Акторида, так сам был очищен —

40 Смыл с него Фокову кровь фтийской водою Акаст.

Так легковерный Эгей Фасианку, что на драконах

Перелетела к нему, тоже очистил от скверн.

Амфиарая же сын Навпактову Ахелою [349] Акторид (Патрокл) очищался от невольного убийства мальчика-товарища, Пелей (отец Ахилла) — своего брата Фока, Фасианка , то есть колхидянка, Медея — своих детей, сын Амфиарая Алкмеон — своей матери Эрифилы.

Также сказал: «Ты омой нечисть мою!» Тот смыл.

45 Что за безумье, увы! Ужели смертоубийство

Просто речною водой можно, по-вашему, смыть!

Но (чтобы твердо ты знал, какой был у предков порядок)

Януса месяц и встарь первым был, как и теперь;

Месяц, идущий за ним, последним был месяцем года:

50 Священнодействам конец, Термин, ведь ты полагал. [350] …последним был месяцем года… — Февраль, посвященный манам и Термину (богу окончания), предшествовал январю (месяцу Януса), как последний месяц года, и лишь потом был переставлен после него.

Януса месяц был первым, ворота времен отворяя, —

Месяц последний в году манам [351] Маны — души умерших. последним был свят.

Только много спустя, говорят, дважды пять децемвиров

Сделали так, что февраль следует за январем.

55 В первые дни февраля Спасительнице Юноне

Рядом с Фригийскою был Матерью храм возведен.

«Где же теперь этот храм, посвященный великой богине

В эти календы?» Давно время низвергло его.

Так же погибли б у нас и все остальные святыни,

60 Если бы их не берег наш осмотрительный вождь.

Ветхости он не дает коснуться наших святилищ:

Он не одних лишь людей, но и богов бережет.

Храмов не только творец, но их и святой обновитель,

Боги тебя да хранят так же, как ты их хранишь!

65 Свыше да длят тебе век настолько, сколь дал ты всевышним,

И нерушимым твой дом будет под стражею их!

Тут посещает толпа почитателей рощу Гелерна,

Где устремляется Тибр влиться в морскую волну,

Тут и у Нумы святынь, в Капитолии у Громовержца,

70 И на Юпитеровой крепости режут овцу.

Часто дождливые тут южный ветер тучи наводит

С ливнями, и снеговой скрыта земля пеленой.

После ж, как только Титан, заходя в Гесперийские воды,

Снимет с пурпурных коней блеск самоцветный ярма,

75 Ночью кто-нибудь тут, глаза поднимая ко звездам,

Спросит: «Где же лучи Лиры, блиставшей вчера?»

Лиру ища, он и Льва заметит спину, который

Наполовину уже скрылся внезапно в волнах.

Ну, а Дельфин, что тебе был виден в звездном уборе,

80 Он от твоих убежит взоров в грядущую ночь.

Он — иль счастливый клеврет, проследивший любовные шашни,

Или же тот, кем спасен с лирой лесбийской поэт.

Морю какому, какой стране Арион не известен,

Волны морские смирять песней умевший своей?

85 Часто при пенье его и волк за овцою не гнался,

Часто, от волка бежав, бег прекращала овца.

Часто под сенью одной и собаки и зайцы лежали,

Часто была на скале рядом со львицею лань.

Бросив все сплетни свои, с Палладиной птицей [352] Палладина птица — сова. ворона,

90 С коршуном вместе могла дружно голубка сидеть.

Кинфия [353] Кинфия — Диана, сестра Феба. часто твоим, Арион, восхищалася пеньем,

Будто бы это не ты вовсе, а брат ее пел.

Имя твое, Арион, Сицилия вся прославляла

И в Авзонийской земле славилась лира твоя.

95 В путь оттуда домой корабль Арион себе выбрал

И погрузил на него то, что искусством добыл.

Верно, несчастный, тебя пугали и ветры и волны,

Но оказалось тебе море верней корабля.

Вот уже кормчий стоит, обнаженным мечом угрожая,

100 И соучастников с ним вооружилась толпа.

Кормчий, зачем тебе меч? Кораблем управляй ненадежным

Разве такая твоим пальцам доверена снасть?

Страха не зная, певец говорит: «Не боюся я смерти,

Но разрешите вы мне тронуть кифару и спеть».

105 Все согласились, смеясь. Тогда он венок надевает,

Что и твоим бы, о Феб, мог подойти волосам;

Длинный плащ он надел, окрашенный пурпуром тирским,

И зазвучала струна, тронута пальцем его.

Слезным напевом он пел, подобно как острой стрелою

110 Лебедь пронзенный в висок кличет последнюю песнь.

Тотчас, наряда не сняв, он прыгает прямо в пучину:

Всю орошают корму синие брызги воды.

Тут-то (возможно ль?) дельфин изогнутой круто спиною

Необычайную вдруг ношу принял на себя.

115 Он же, с кифарою сидя на нем, в награду за помощь

Снова поет и своей песней смягчает волну.

Боги благое следят. Юпитер дельфина возносит

В небо и девять ему звезд в награжденье дает.

Мне бы твоей обладать и тысячью звуков, и грудью,

120 Коими ты, Меовид, встарь Ахиллеса воспел,

Раз, чередуя стихи, пою я священные ноны,

День, что великий почет фастам собой придает.

Дух мой слабеет, и мне не по силам эта задача:

Славить приходится мне этот особенно день.

125 Ну не безумно ль на стих элегический тяжесть такую

Мне возлагать? Нужен здесь лишь героический стих.

Отче отчизны [354] Отче отчизны. — Отец отечества — официальный почетный титул Августа. святой, народ и сенат тебе имя

Это даст и даем, всадники, также и мы.

Был таковым по делам ты и раньше, а назван позднее

130 Именем этим. Отцом был ты для мира давно.

Так величают тебя на земле, как Юпитера в горнем

Небе: ты людям отец, он же — небесным богам.

Ромул, ему уступи: это он неприступными сделал

Стены, которые Рем мог и прыжком одолеть.