Публий Назон - Элегии и малые поэмы

610 Участь несчастной сестры видит она пред собой.

Чувствуя это, сказал ей, дрожащей, герой киферейский [402] Киферейский герой — Эней, сын Венеры-Кифереи.

(Плачет, однако, и он, вспомнив, Элисса, тебя):

«Анна, клянусь я землей, в которой, как знаешь сама ты,

Большее счастье подать мне обещала судьба,

615 И божествами клянусь, новоселами этого края,

Что укоряли меня за промедленье в пути, —

Смерти ее я не ждал, кончины ее не страшился!

Горе мне! Смелость ее невероятна была.

Не поминай! Я видел ее недостойные тела

620 Раны, когда я дерзнул в Тартара область войти.

Ты же, коль в наши края по своей ли воле иль волей

Бога явилась, прими гостеприимство мое!

Много я должен тебе, а более должен Элиссе:

Будешь мила мне сама, будешь мила по сестре».

625 Верит она (на него одного лишь имея надежду)

И о скитаньях своих все рассказала ему.

Только вошла она в дом в своем одеянье тирийском,

Начал Эней говорить (все остальные молчат):

«После кораблекрушенья спасен я был ею, супруга,

630 Долг, Лавиния, мой ты уплатить ей должна.

Родом из Тира она, ее царство в Ливии было,

Я умоляю: ее ты как сестру полюби».

Все обещала ему Лавиния лживо, а рану

Молча снесла и свою ярость сокрыла в душе.

635 Видя дары, приносимые Анне открыто, считала,

Что есть и много других, скрытых тайком от нее.

Но не решила еще, что ей делать; как фурия, злится,

Козни готовит и ждет смерти, но лишь отомстив.

Ночь наступила. Пред ложем сестры показалась Дидона:

640 Кровь запеклась у нее в спутанных космах волос.

И говорит: «Убегай из зловещего этого дома!»

Ветра порыв прошумел, скрипнула жалобно дверь.

Анна вскочила и вот из окна невысокого в поле

Прыгает: преодолел страх нерешимость ее.

645 В ужасе быстро бежит, рубашку не подвязавши,

Точно пугливая лань, голос услышав волков.

Тут-то ее и объял рогоносный Нумиций волною, [403] Нумиций — речка в Лации; рога — обычный атрибут речных богов.

Тут-то ее он и скрыл в заводях зыбких своих.

Всюду меж тем по полям сидонянку ищут и громко

650 Кличут: на почве видны ног отпечатки ее.

На побережье пришли; следы на песке увидали;

Смолк поток и затих, зная вину за собой;

И зазвучали слова: «Я — Нумиция тихого нимфа:

Вы называйте меня Анна Перенна теперь».

655 Тотчас устроили пир на полях, по которым бродили,

И, поздравляя себя, вволю все пьют в этот день.

Также считают ее и Луною, что год завершает,

Или Фемидою, иль телкой Инаховой чтут;

Есть и такие, кто видят в тебе Атлантову нимфу,

660 Нимфу, что подала первый Юпитеру корм.

Я и еще расскажу, что дошло до нашего слуха, —

Правдоподобен вполне будет об этом рассказ.

Древний простой народ, не имевший защиты в трибунах,

Бегство предпринял, уйдя к высям Священной горы; [404] Бегство — выселение плебеев из Рима на Священную гору в 494 г. до н. э., в результате которого плебс получил право выбирать народных трибунов.

665 Недоставало уже ему пищи, с собой принесенной,

Не было хлеба, какой люди обычно едят.

Из пригородных Бовилл оказалась там некая Анна:

Бедной старухой она, но хлопотливой была.

Легким платком повязав свои поседевшие косы,

670 Всем напекла пирогов сельских дрожащей рукой.

Ими она с пылу, с жару народ поутру наделяла:

Всем она стала мила за благодетельный труд.

И когда мир наступил, изваянье воздвигли Перенны

В память о том, как спасла Анна голодный народ.

675 Мне остается еще объяснить зазорные песни

Девушек: вместе сойдясь, срамно они голосят.

Новой богиней уже стала Анна; Градив к ней подходит

И, отведя ее, так на ухо ей говорит:

«В месяце будут моем со мной вместе тебе поклоняться:

680 Очень надеюсь теперь я на поддержку твою.

Бог войны, о богине войны я пылаю Минерве:

Жжет меня страсть, и давно рану в груди я ношу.

Сделай, чтоб мы, столь схожи трудом, слились воедино:

Это доступно тебе, милой старушке, вполне».

685 Выслушав бога, ему она в шутку помочь обещалась,

Глупой надеждой его изо дня в день все томя.

Все приставал он, и вот шепнула она: «Все готово,

Время пришло: на мои просьбы склонилась она».

Верит любовник. Чертог готов уже брачный, вступает

690 Анна, фатою лицо, будто невеста, закрыв.

Марс уж готов целовать; но вдруг узнает он Перенну!

Бог одурачен, его мучат и гнев и позор.

Новой богине любовник смешон, довольна Минерва,

Да и Венере самой это забавней всего.

695 С этих-то пор и поют в честь Анны нескромные шутки:

Весело вспомнить, как бог мощный был так проведен.

Я пропустил бы мечи, пронзившие Цезаря тело, [405] Юлий Цезарь был убит 15 марта 44 г. до н. э. —

Но со святых очагов Веста сказала мне так:

«Не берегись вспоминать: он мой был священнослужитель,

700 И нечестивцы мечи не на меня ль занесли?

Мужа я скрыла сама, двойником его подменивши.

Что поразили клинки? Цезаря призрак пустой!»

Сам же к Юпитеру он вознесен под небесные кроны

И на великом теперь форуме в храме стоит.

705 Тех же, кто смели забыть богов повеления вышних

И осквернили главу высшего неба жреца,

Злая постигнула смерть. Об этом гласят и Филиппы, [406] Филиппы — место поражения и гибели Брута и Кассия, убийц Юлия Цезаря.

Да и земля, где белеть кости заброшены их.

Это дела, это долг, это было начало господства

710 Цезаря Августа. Так он за отца отомстил.

Завтра, лишь только заря освежит чуть проросшие травы,

В небе начнет восходить перед тобой Скорпион.

В третий день после ид начинается празднество Вакха.

Либер! Певца вдохнови на прославленье твое.

715 Что о Семеле сказать? Если б к ней не явился Юпитер

В молниях, ты бы тогда матери бременем был.

Что о тебе? Чтобы ты в положенный срок народился,

В теле своем доносить должен был сына отец.

Долог был бы рассказ о ситонских и скифских триумфах

720 И о смиренье твоей, Инд, благовонной страны;

Я умолчу о тебе, кого мать растерзала фивянка,

И как в безумье себя ты изувечил, Ликург;

Я бы хотел рассказать, как тирренские вдруг превратились

Изверги в рыб; но не то надо теперь объяснить. [407] Фивянка — Агава, растерзавшая в вакхическом безумии своего сына Пенфея, противника Вакха. Фракийский царь Ликург и тирренские морские разбойники, обращенные в дельфинов, — образцы наказаний за непочтение к Вакху.

725 Надо теперь объяснить причину того, что старуха

Всем на продажу печет либу — медовый пирог.

До появленья тебя на свет алтари запустели,