Антология кинизма

2сравнивая же самого Антисфена с его учением, он нередко упрекал его в недостаточной твердости и, порицая, называл его боевой трубой — шума от неё много, но сама она себя не слышит.

Антисфен терпеливо выслушивал его упреки, так как он восхищался характером Диогена,

3а в отместку за то, что Диоген называл его трубой, он говорил, что Диоген похож на овода: овод машет своими крылышками почти не слышно, но жалит жестоко. Острый язык Диогена Антисфену очень нравился: если всадникам достанется конь норовистый, но смелый и выносливый, его тяжёлый нрав они переносят охотно, а ленивых и медлительных коней терпеть не могут и от них отказываются.

4Подчас Антисфен подзадоривал Диогена, а иногда, напротив, пытался обращаться с ним мягче; так поступают и те, кто, изготовляя струны для музыкальных инструментов, сильно натягивают их, но тщательно следят за тем, как бы они не порвались.

После смерти Антисфена Диоген переселился в Коринф, полагая, что больше ни с кем общаться не стоит; в Коринфе он не нанял себе жилья и не поселился ни у кого из гостеприимцев, а стал жить под открытым небом возле Крания.

5Он видел, что именно в Коринфе собирается больше всего народу из-за того, что там и гавань есть, и гетер много и что этот город лежит как бы на перекрестке всех дорог Греции. Диоген думал, что, подобно хорошему врачу, который идёт помогать туда, где больных больше всего, и философу необходимо находиться именно там, где больше всего встречается людей неразумных, чтобы обнаруживать их неразумие и порицать его.

6Поэтому, когда пришёл срок Истмийских игр [321] Спортивные Истмийские игры в честь Посейдона проводились близ Коринфа на Истмийском перешейке раз в два (иногда в четыре) года начиная с VI в. до н. э., весной. и весь народ повалил на Истм, он тоже направился туда; таков уж был у него обычай — на больших сборищах изучать, к чему люди стремятся, чего желают, ради чего странствуют и чем гордятся.

7Он уделял время любому человеку, который хотел с ним встретиться, и говорил, что одно его удивляет: если бы он объявил себя зубным врачом, к нему пришли бы все, кому надо вырвать зуб; если бы он — Зевс свидетель — обещал излечивать от глазных болезней, к нему тотчас же явились бы все, страдающие глазами; то же самое случилось бы, если бы он заявил, что знает средства от болезней селезёнки, от подагры или от насморка;

8но когда он говорит, что излечит всех, кто последует его указаниям, от невежества, от подлости, от необузданности, — никто не приходит к нему, не просит об излечении и вовсе не думает о том, как много приобрёл бы он от такого лечения, как будто человек меньше страдает от этих болезней души, чем от болезней тела, и как будто для него хуже иметь разбухшую селезёнку или гнилой зуб, чем душу безрассудную, невежественную, трусливую, необузданную, жаждущую наслаждений, несвободную, гневливую, недобрую, коварную, т. е. во всех отношениях дурную.

9В ту пору всякий мог слышать возле храма Посейдона, как орут и переругиваются толпы жалких софистов, как сражаются между собой их так называемые ученики, как множество писак читают вслух свои нелепые сочинения, множество поэтов распевают свои стихи и как слушатели восхваляют их, как множество фокусников показывает разные чудеса, множество гадателей истолковывают знамения, как бесчисленные риторы извращают законы, как немалое число мелких торговцев распродают всякую всячину.

10Конечно, и к Диогену бросилось несколько человек; из коринфян, правда, не подошел ни один: они полагали, что им от него никакой пользы не будет, так как они привыкли видеть его в Коринфе ежедневно; те, кто подходил к нему, были пришельцами из чужих городов, да и они, немного поговорив с ним или послушав его речи, скоро удалялись, боясь его упрёков.

11Именно поэтому Диоген сравнивал себя с лаконскими псами: когда их показывают на зрелищах, всякому хочется погладить их и с ними поиграть, но покупать их охотников нет, так как обращаться с ними не умеет никто.

Когда кто-то спросил его, зачем он пришёл сюда, не для того ли, чтобы поглядеть на состязания, он ответил:

— Нет, чтобы участвовать в них.

Его собеседник засмеялся и спросил, с какими же противниками он собирается помериться силами;

12Диоген, бросив, как обычно, взгляд исподлобья, ответил:

— С самыми страшными и непобедимыми, с теми, кому ни один эллин не смеет взглянуть в глаза; они, правда, не бегуны, не борцы, не прыгуны, не кулачные бойцы и не стрелки из лука, но они делают человека разумным.

13— Кто же они?

— Труды, — сказал Диоген, — тяжкие труды, непреодолимые для обжор и безрассудных людей, которые весь день пируют, а ночью храпят; эти труды под силу одолеть только людям сухощавым, худым, с животами, подтянутыми, как у ос.

14Неужели ты думаешь, что от толстопузых много толку? Людям разумным следовало бы провести их по городу, подвершить очистительным обрядам и изгнать [322] Как и другие города, Афины ежегодно подвергались очищению. Это происходило по древнему календарю 6-го таргелиона (24 мая) перед прибытием в город Аполлона. Для этой цели избирались два человека, их кормили особым образом, затем гнали вокруг города, потом подвергали бичеванию и в конце концов убивали, затем трупы сжигали, а пепел выбрасывали в море (впоследствии казнь заменилась изгнанием). Таким образом, жертвы как бы брали на себя преступления всей общины. , а ещё лучше — убить, разрубить на мясо и употребить в пищу, как делают с крупными рыбами, мясо которых вываривают и вытапливают из него жир; у нас в Понте так добывают свиное сало для умащения. Право, я думаю, у таких людей не больше души, чем у свиней.

15А человек благородный считает труды самыми мощными своими противниками, и с ними он добровольно сражается и ночью, и днём; и делает он это не для того, чтобы ухватить, уподобясь козлам, немножко зелёного сельдерея, ветку маслины или сосны [323] Венками из сосновых веток награждали победителей Истмийских игр, а олимпийских чемпионов увенчивали венками из масличных веток. , а чтобы завоевать себе благоденствие и доблесть, и притом на всю жизнь, а не только на то время, пока находишься в гостях у элейцев, коринфян или у целого сборища фессалийцев [324] В амфиктионии (священной лиге), которая покровительствовала Пифийским играм, ведущую роль играли фессалийцы .

16Такой человек не боится никого из своих противников, не просит, чтобы ему позволили состязаться не с тем, а с другим противником, нет — он вызывает на бой всех подряд, сражается с голодом, терпит холод и жажду, сохраняет силу духа, даже если приходится переносить побои, не малодушествует, если его тело терзают или жгут. Бедность, изгнание, бесславие и другие подобные бедствия ему не страшны, их он считает пустяками; такой совершенный человек нередко даже забавляется всем этим, как забавляются дети игрой в кости или в пёстрые шары.